в которой мы узнаём новое о стрэнджерах
Когда хлопнула дверь Гога кивнула всем, и мы бросились создавать беспомощный вид, как сказала Эдя.
Куратор угрюмо разложил карту города и ткнул место, максимально удаленное от людей и заросшее молодыми деревцами. Парни внимательно изучали способ подойти и при этом остаться незаметными. Это можно было сделать только при наличии двух слоев одежды. Когда один из слоев снимаешь и изменяешься.
Смотреть на наших взрослых было невозможно, их почти всех трясло, а мы ещё не продумали, что можем сделать. Я примеряла одежду и соображала, кто для «хапуг» более ценные – мальчишки или девчонки?
Девушек увечат, и они теперь всё время под надзором, мальчишки используются «хапугами» чаще. Значит, их надо защитить, потому что «хапуги» рефлекторно будут охотится на них. Может парней оставить в доме, а я и Эдя пойдем довить редких бабочек вдвоем?
Звонкий шлепок по заду меня заставил взвизгнуть. Было не больно, а обидно, потому что я, видимо, опять сама всё рассказала. Я посмотрела на всех, и гнев меня переполнил:
– Я же права! Девчонки. Ну, ведь права!
Эдя выпятила губу, чтобы поддержать меня, но в это время взорвался Манька:
– Мерзкие врушки! Они нам свистели, типа все вместе, а давно решили все сделать сами!
Эдя ахнула:
– Да там же надо будет драться! А вы пока только бегать научились!
Бур нахмурился.
– Да те и не будут драться, как люди.
У Коти мелькнула коварная улыбка.
– А ведь это надо исправить. Хорошая провокация, и они полезут в драку, – я и Эдя тут же ахнули, потому что поняли, что он предложил, Котя снисходительно хмыкнул. – Уверен, что вам обеим такое и в голову не приходило!
Куратор покачал головой:
– Это ты зря сказал.
Мы с девчонками рысью поскакали, наверх. Эдя металась и вопила.
– Я как знала, когда взяла эти штаны.
Эдя показал, штаны, которые имели длинную бахрому. Мы с ней внимательно изучали их. Нам надо было скрыть шкурки. В результате мы надели высокие гольфы до колен, в полоску, а бахрому подрезали. Очень вызывающий наряд. В тон гольфам мы натянули рубашки поверх маек. Бейсболки парней довершили наряд.
Мы спустились вниз.
Манька ахнул:
– Всё, вам кранты! К вам обязательно пристанут.
Эдя фыркнула и задрала нос. Когда рядом с нами проявился лохматый, чёрный, здоровенный барбос, я поняла, кто это.
Фермер пробурчал:
– У них сегодня последний день, значит, они днем начнут вылавливать вас. Котя, ты иди недалеко от них, но не попадайся на глаза.
Леший возразил:
– Но не он будет отлавливать! Я про маньяка. Вот смотрите, как мы должны разойтись по городу, чтобы сразу собраться вместе, в случае чего. Бур! Прошу, защитите дом, потому что будет магическая атака на дом и людей в нём. Никуда не ходите, никого не выпускайте!
– Полагаете справитесь? – прохрипел Эртал.
Гога улыбнулась ему.
– Должны! Бур, пока нас нет, узнайте о том, кто снял тот проклятый дом!
Мы шли с Эдей, периодически рассматривая бабочек и стрекоз, и лопали персики. Город, как обычно, не радовал большим количеством жителей на улицах.
Мы умудрились найти какие-то переулки брошенных давно строек, подняв невероятное количество пыли с несостоявшихся газонов, заросших коноплей и какими-то злаками. Если бы это было где-то в других городах, то уже давно тренировались альпинисты и играли подростки, но здесь было тихо. Мы рассматривали стрекоз, рассевшихся, на запыленной осоке, громко обменивались мнением и фотографировали всех, кто летал.
Однако ничто не длится вечно. Они выросли как из-под земли. Десять здоровяков, лица завязаны грязными тряпками, очками и смешно масками для дайвинга. Значит, маг оставил при себе троих для своей защиты, или для атаки на дом, если Котя не ошибся.
Один здоровяк, в темных очках, заросший щетиной, прищурившись, ухмыльнулся.
– Заблудились, девочки? – и снял очки.
– Здравствуйте! – вежливо сказала Эдя.
– В смысле? – удивился Небритый.
Я пояснила ему.
– В смысле, желаем вам здоровья!
Вот теперь опять заглючила связь «хапуг» с носителем, потому что не только здоровяк, но и остальные застыли, моргая и странно по рыбьи- открывая и закрывая рот.
Мы поклонились им пошли дальше в сторону недостроенных домов. Мы ловили бабочек, рассматривали их, фотографировали и отпускали. Спустя полчаса, эти же типы нас нагнали. Один без разговоров, запулил в нас камешком. Мы уклонились и спокойно стали ждать, что они будут делать дальше. Нас удивило, что промахнуться было нельзя, и они бросили так, чтобы мы обратили на них внимание. Опять они остановились, приняв позы, как бойцы в карате.
Эдя захохотала.
– Мужчины, вы что это, драться собрались? Так мы не хотим, мы бабочек определяем.
– Зачем? – спросил парень в маске для дайвинга.
– Они красивые и возможно здесь есть редкие и уникальные виды. Обычных мы сразу отпускаем на волю, – пояснила я.
– Зачем? – опять спросил парень. – Поясни, чтобы стал понятно!
– Так, пусть живут! Они уже описаны, теперь все будут знать, что они живут в этом регион.
– Зачем, их описывают? – глуховато спросил Небритый, очки он где-то потерял.
Итак, мы опять разговаривали с «хапугами».
– Мир меняется, иногда по нашей вине. Чтобы понять, как он меняется, может ли приспособиться к тому, что человек уже сделал, надо понять разнообразие. Все изучают разное. Мы изучаем этих прекрасных созданий, – сообщила я.
– Бесполезных! – рявкнул небритый здоровяк.
– Нет! – возмутилась я. – В природе не бывает бесполезного! Может быть, мы пока не знаем роль каждого создания, но мы стараемся узнать. Всё для чего-то нужно. Вот смотрите! Не будет бабочек, которые пьют нектар цветов, то не будет многих цветов, которые они опыляют. Бабочки заключили союз с цветами, им нельзя друг без друга.
– Союз, – тупо повторил Небритый и спросил вдруг неожиданное. – Всегда союз?
– Почти…
– Как же, – вдруг хохотнул парень в маске, – а комары?
– Конечно, они кусают, но их личинки – это корм для мальков. Не будет комаров, и рыбы будет намного меньше. Знаешь, что сейчас придумали? В Штатах генетически вывели комаров, в которых не может размножать малярийный плазмодий. Чуть-чуть подправили в генетике комаров и запретили паразиту, я про плазмодий, селиться в промежуточном хозяине. Теперь комаров можно просто отпугивать.
Небритый неожиданно спросил:
– А если существо – паразит, оно вообще никому не нужно?
Эдя замерла, а я смело ответила:
– По-разному. Некоторые паразиты, становятся симбионтами. Например, вирусы. Они не только не убивают клетку, но и учат её сопротивляться таким же паразитам. Они делают такую клетку более сильной.
Эдя всё время порывается что-то сказать, но я не давала ей. Я уже говорила не просто с «хапугой», а со всеми оставшимися в живых «хапугами», судя потому, как застыли остальные. Оказалось, что как-то «хапуги» могут общаться. Может они передадут остальным информацию, и те покинут своих носителей?
– Понятно. Однако, это клетка, а как быть, если паразит живет в целом организме? – серьезно спросил Небритый в очках.
– Эволюция дело долгое и сложное. Я не знаю, как рассказать не биологу, но уже доказано, что у всех млекопитающих и у человека, в том числе, десять процентов генома – это древняя вирусная ДНК. Значит она для чего-то используется. Значит когда-то организмы смогли договориться. Прикиньте, многоклеточные договорились с вирусами.
– Это было давно! На заре возникновения этой группы организмов – угрюмо возразил парень в маске для дайвинга.
Мы с Эдей переглянулись, с нами говорил грамотный человек-носитель.
– Ничего подобного! – возразила Эдя. – Сейчас вирусы используют, для создания вакцин против болезней, и для того, чтобы исправить сломанные гены у человека. Пока ещё только учатся, но пробуют и пробуют. Знаете, как много страдает детей от наследственных болезней? Мы же не всегда вовремя можем определить мутацию у новорожденных! Это же трагедия, особенно если у человека-мутанта сохранный интеллект.
Я немедленно вмешалась, потому что у меня возникло отчаянное предположение, что «хапуги» возможно не знают, что бывают болезни, связанные с расстройством психики. Я парням носителям подмигнула, шмыгнув носом, чтобы выглядеть максимально несерьёзной и незрелой. Проведя сачком по траве в поисках насекомых и подняв пыль, я расчихалась.
– Во! Это вы из-за пыли так глаза закрыли и рот? Правильно сделали. Пыль такой аллерген, просто жуть! Кстати! Вот тоже проблема! Сколько бьёмся, а число аллергиков растёт. Хотя, будем аккуратнее со средой обитания и аллергия исчезнет.
– Ха! – Небритый посмотрел на меня слишком внимательно
Я немедленно продолжила, чтобы «хапуга» смог проанализировать всё сразу.
– Правильно! Мы сами многое напортили. Ей, Богу! О чём мы говорим, если, помимо паразитов, полно болезней, с которыми мы пока не знаем, как справиться. А знаете сколько существует людей, у которых крыша поехала?!
Небритый застыл и задал очень странный вопрос:
– Что значит крыша поехала?
Я и Эдя переглянулись, и Эдя пояснила:
– Спятил, сошел с ума.
– Не так! Они не поймут и эти синонимы! – остановила я её. – Это выражение значит, что такой человек не может адекватно оценивать обстановку, то есть окружающий мир и свои поступки. Может быть опасная и неадекватная мотивация поступков. Если у человека сломана психика, то в ответ на простой сигнал из среды, который вызывает у нормально работающего мозга – озадаченность, раздумье, попытку понять, что произошло, то у больного вместо этого наблюдается агрессия, или истерика, запредельный выброс эмоций, когда люди и плачут, и смеются, или испытывают страх, или возникает желание запретного, что может разрушить организм. Собственно, так возникают всякие девиантные личности, попросту говоря, не нормальные люди.
Я выдохнула, выпалив это, а они молча смотрели на нас. Те, кто прятал лица платками, содрали их, и вытирали пот, струящийся по вискам, видимо, информация их ошеломила.
Я и Эдя готовы были к чему угодно, только не к тому, что произошло. Они развернулись и пошли в сторону от нас.
Небритый обернулся и бросил через плечо:
– Девчонки, не мотайтесь тут! Вдруг на вас какая-нибудь плита упадет. Опасно ходить по недостроенным домам.
– Спасибо! – выдавила Эдя.
Я и Эдя постарались побыстрее выйти на улицу, и рысью отправиться домой. Нас ждали все, и, как я с Эдей поняли, пребывая в полном недоумении. Чуть позже явился Котя, который был еще в более сильном замешательстве.
– Те, кто с вами беседовал, подрались, – сообщил он нам. – Очень сильно! В результате двое убитых, они их сбросили с обрыва. Коричневый дымок-жижа, из них вытек, но, потыркавшись, никого не нашел, а потом… Нет это не рассказать. Я лучше покажу.
Мы застыли, воспринимая то, что увидел Котя. У обрыва, восемь мужчин разного возраста застыли, как будто их разбил паралич, из их рта вылилась какая-то золотистая субстанция и набросилась на коричневое облачко-жижу, которое пыталось проникнуть в трупы и…
Больше всего это было похоже на то, если бы кто-то невидимый сражался палочками с горящим бенгальским огнем. Все искрило, переливалось, вспыхивали маленькие молнии, а потом коричневая жижа исчезла, испаренная фейерверком, создаваемым золотым дымком, а золотой дымок вернулся к застывшим мужчинам. Те сели на краю обрыва и стали смотреть вдаль и молчать.
– Ну что же, – проговорил Леший. – давайте приготовим обед! Да и накормить надо будущих союзников. Думаю, они придут к нам, чтобы понять, кто мы, и что им делать дальше.
Мы уже сидели за столом, когда в дверь постучали. Вошли семеро мужчин, все без масок с настороженным взглядом. Мы спрятали всех наших союзников и даже соратников, кроме Боба, который сидя за столом транслировал переговоры, а Ник воспринимал и передавал.
– Обедать будете? – мягко спросил Котя, и кивнул нам.
Мы притащили семь стульев. Носители «хапуг» расселись и внимательно посмотрели на нас. Я улыбнулась им.
– Всё равно вашим телам нужны белки и углеводы. У нас сегодня, плов, салат и лепешки, но для вас есть просто хлеб из местной булочной, поэтому он не повредит вам. Можете есть спокойно.
– Мы не знали, что можем есть хлеб, – проговорил Небритый.
– Можете, если это фабричный хлеб. Мир поставил вам запрет на некоторые виды пищи, потому что никак не может понять, кто вы, – Леший поворошил волосы и признался. – Жесть! Я просто голову сломал, чтобы понять, как это вам мешает, но так и не разобрался. А оказывается, и вы не знаете. Жаль!
Небритый стеснительно улыбнулся и проговорил:
– Среди нас ни у кого нет соответствующего образования, чтобы понять. Однако мы планируем это изучить.
– Думаете вам хватит времени? – заинтересовался Леший.
– Наш симбиоз научился продлевать своё существование.
Котя мягко спросил:
– Уважаемые! Мы сейчас говорим с людьми или с их симбионтами? Как нам лучше обращаться? Используете ли вы имена?
Небритый кивнул ему
– У нас союз, поэтому слушаем и мы, и наши друзья. С именами мы пока не договорились, потому что осознали, что имя для нас много значит.
– Это хорошо! Что вы говорите и слышите все сразу, – улыбнулся Котя. – Имена… Они появятся, как только вы поймете, кто вы.
– Наши друзья спрашивают, им просто интересно, как вы догадались? Как догадались, что мы симбионты? – Небритый смущённо кашлянул. – Это же не секрет?
– Из-за незнания некоторых оборотов речи, широко используемых в настоящее время. Это тормозило ваше общее сознание, – вежливо пояснил Маня. – Вы не поняли, что значит «поехала крыша», но и так далее. Девчонками приходились искать много синонимов, чтобы пояснить свою мысль.
– Вы немного не похожи на других. Простите, можно мне подойти ближе? – Леший встал и прошелся рядом с ними, проведя рукой над телом. Наши гости были спокойны. – У вас нормальная температура тела. До этого мы общались с двумя носителями, у которых была очень высокая температура тела. Скажите, таких, как Вы, мало? Дело в том, что вы пример чудесной мутации, если можно так сказать. Полезные мутации очень редки! Поясняю, мутации, это внезапное скачкообразною изменение генетической информации.
Небритый вытаращил глаза, а Дора спокойно спросила:
– Понимаю, что у Вас нет ДНК, я про ваших симбионтов, но думаю, что вы все знаете, что это. Однако всё равно наследственная информация, как-то хранится. Мы видели что-то вроде многогранного кристалла, при гибели организмов-носителей.
Высокий и сухой мужчина проворчал:
– Это очень сложная комбинация кремния и очень древних нуклеиновых кислот. Я специально читал, потому что когда-то преподавал в школе. Правда очень давно. Надо бы поискать новости в этой области.
Продолжение следует…
Предыдущая часть:
Подборка всех глав: