Стыд и тревога — естественные реакции на новизну.
Тревога — это телесное возбуждение, которое связано с отсутствием достаточной осведомлённости о новой среде. Непонятно, опасна ли среда, насколько комфортна и подходящая сама по себе, потребуются ли какие-то усилия для того, чтобы эту среду менять, что именно можно взять от среды, а чем — поделиться. Пока нет даже приблизительного понимания, человек находится в состоянии готовности действовать, не зная при этом точно, как, зачем, и надо ли оно. Как только появляется больше ясности, телесное возбуждение либо сходит на нет за ненадобностью, либо обретает некую форму и направление, становясь действием.
Стыд — это телесное возбуждение, которое связано с отсутствием достаточной осведомлённости о себе в новой среде. Непонятно, кем я являюсь на фоне новой среды, как оно мне в этой среде, могу ли я и хочу ли быть принят средой, будучи тем, кем я являюсь, потребуются ли какие-то усилия по изменению изменить себя, чтобы быть принятым средой. Пока нет даже приблизительного понимания, человек находится в состоянии приостановленного возбуждения, не понимая на что опереться, чтобы обнаружить себя. Как только появляется больше ясности, телесное возбуждение превращается в направленный интерес к себе, а затем — к среде.
«Где я?» — примерно так звучит тревога от встречи с чем-то новым. «Кто я?» — примерно так звучит стыд от встречи с чем-то новым. Как только появляются ответы, стыд и тревога уходят.
А дальше вот какое дело: если человек неспособен выдерживать стыд и тревогу, то есть продолжать оставаться и в ситуации и в проживании чувств, он не имеет возможности найти ответы на эти вопросы. То есть, не имея навыка выдерживать себя в проживании стыда и тревоги, человек перестаёт распознавать себя и среду и оказывается вынужден прибегать к тем или иным концепциям, подменяющим или, как минимум, существенно видоизменяющим реальность. Если же реальность подменяется концепцией, а способность замечать реального живого себя — неким образом себя, которым быть надо, человек теряет возможность полноценного взаимодействия со средой и удовлетворения своих потребностей, возникающих на фоне этой среды и связанных с ней.
Каков же выход? Повышать толерантность к стыду и тревоге на уровне телесного их проживания, то есть по сути — неспешно и постепенно привыкать выносить состояния повышенного телесного возбуждения. Для этого в том числе необходимо перестать интерпретировать эти состояния, как неправильные, причиняющие ущерб, мешающие жить, те, от которых нужно избавиться. То есть по сути нужно научиться не избавляться от стыда или тревоги, а научиться жить и стыдиться, жить и тревожиться. Тогда появится возможность, оставаясь в стыде, оставаясь в тревоге, продолжать рассматривать себя и среду, за счёт чего уровень стыда и уровень тревоги будут снижаться сами собой по мере появления большей ясности.
Если рассмотреть симптомы тревоги или стыда именно на уровне телесных проявлений, присматриваясь к каждому из этих проявлений в отдельности, можно обнаружить, что по-отдельности все они встречаются довольно часто и не являются существенно мешающими или невыносимо дискомфортными, и только будучи собранными вместе и названными стыдом или тревогой превращаются во что-то совершенно невыносимое.
Но изменить коннотацию обозначающих слов часто недостаточно. Необходимо найти возможность остаться в переживании, даже когда ощущаешь не его внутри себя, а себя, охваченным им. Секунда, две, три, минута... С каждым разом будет всё легче. А чем легче даётся встреча с собственным стыдом и с собственной тревогой, тем больше и больше возможностей появляется для того, чтобы рассмотреть себя и среду, найдя-таки ответы на вопросы: «Кто я? Где я?»
Бесполезно пытаться справляться с собственным стыдом или собственной тревогой, уговаривая себя, что нет повода стыдиться или бояться. Этот способ очень сильно смахивает на самогазлайтинг — попытку убедить себя в неадекватном восприятии реальности и неправильном чувствовании.
Страх не растворяется от слов «не бойся», депрессия не лечится словами «не грусти», пневмония не исчезает, если сказать, что не нужно кашлять, стыд не проходит от сообщения о том, что стыдиться нечего, а тревога не успокаивается, если заявить, что повода для неё нет. Часто даже срабатывает обратный эффект.
Что же помогает? Помогает забота о себе. Всё то, что снижает интенсивность телесных симптомов, не устраняя их, но превращая в выносимые. У каждого это будут свои способы. Мне это напоминает необходимость выдержать лихорадку, когда повышенную температуру сбивать ещё рано или она не сбивается, при этом есть понимание, что всё в организме идёт, как и должно, просто сейчас часть процессов, которые направлены во благо — на уничтожение очага воспаления, борьбу с вирусами, какую-то важную задачу, — действительно неприятны, и нужно постараться выдержать, позаботившись о себе так, чтобы выдерживать было легче. Помогает поддерживающее окружение. Помогает постепенность. Сначала остаться в своём переживании на полминуты, затем — на минуту, дальше — больше. Постепенно будет всё легче.
Я напомню про группу о стыде, ага.