— Молчи! Ты думала, что? Что он на тебе женится?! Да он тебя использовал, дуру малолетнюю! Вся деревня ржать будет! Я тебя в люди выводила, а ты под мужика легла, как последняя...
В деревне Ореховка, где дома покосились от времени, а жизнь текла медленно, как речка в засуху, все знали друг друга с пеленок. Ольга, как и многие женщины, тянула дочку, Машу, одна. Ее муж, когда-то первый парень на деревне, давно сгинул в бутылке, оставив после себя только долги.
Работы в деревне особо не было, поэтому Оля моталась в город. Работала продавцом, но хоть что-то. Было тяжело мотаться каждый день туда-назад, но что-то изменить не было сил. На себя она давно уж махнула рукой, сосредоточившись на воспитании дочери. Только бы та не знала нужды. В мечтах матери дочь уезжает из деревни в город, поступает институт, потом выходит замуж.
Маша никогда не протестовала против планов матери. Она росла тихим и беспроблемным ребёнком. Надо учиться хорошо — училась, просиживая ночами над книгами. Надо поступать на стоматолога (ее мама была твердо уверена, что это самая лучшая профессия) значит, будет поступать на стоматолога.
В последнее время Оля стала часто замечать какой-то шепот за спиной. Соседки при ее виде замолкали или моментально переводили разговор в другое русло. Это было странно, но она старалась не обращать внимания на эти странности. Маша в этом году оканчивала школу, и ей важнее было думать о поступлении дочери, чем рассуждать о причине косых взглядов.
Однажды вечером она без стука зашла в комнату к дочери и обнаружила, что та, скрутившись на кровати, тихонько плачет.
— Что с тобой?
Маша только еще сильнее заплакала, сотрясаясь от рыданий. Оля схватила дочь за плечо и застряла:
— Что с учебой?
— Ничего! Мама, отстань.
Отстать? Маша никогда даже голос не повышала на мать, а тут такое. Оля еще сильнее затрясла дочь:
— Так что случилось?
И тут Маша начала говорить. Чем больше она говорила, тем страшнее становилось матери. Правда вылезла наружу, как змея из-под камня. Дочь беременна от соседа. Это был удар такой силы, что не верилось. Не может быть!
Дело в том, что у них сложились хорошие отношения с соседями. Ваня со своей женой Дашей переехали к ним в деревню недавно. Хорошая семья с двумя маленькими детьми. Сосед работал удаленно, а Даша в городе. И подвозила Олю, которая была счастлива забыть про толкучку в душном автобусе.
Маша тоже частенько забегала к ним, играла с их детьми. Ваня несколько раз подвозил ее до школы, пару раз возил в город что-то купить по учебе. Объяснял что-то в интернете. Никто не обращал на это внимание, искренне считая нормальным. И тут беременность?
От осознания масштабов катастрофы Оля онемела. Потом закричала так, что, казалось, стёкла дрогнули.
— Ты… ты… малолетняя…!
От злости ее трясло. Столько надежд и сил потрачено на то, чтобы дать дочери шанс вырваться из нищеты. И все растоптать за секунды? Схватив дочь за волосы, она трясла ее, била кулаками по спине, по плечам. От злобы помутился рассудок, и хотелось просто выть.
— Завтра же в город! Всё выскребут! А его я посажу!
Маша рыдала, прикрывая живот руками:
— Мама, я сама… Я люблю его…
— Любишь?!
Оля замахнулась и ударила её по лицу. Потом вскочила и закричала так, что, казалось, услышали на другом конце деревни:
— Я ему сейчас устрою! Посажу!
Оля выскочила из дома и побежала в чем была к соседям. Открыла дверь рывком и вихрем ворвалась в дом. Даша так и замерла около плиты с испуганными глазами.
— Что случилось?
— Случилось? Где твой кобель? Он мою Машку обрюхатил!
Даша выронила ложку и запричитала:
— Кто? Ваня? Вы совсем больная?
— Больная? Пусть сюда идет, я ему глаза выцарапаю.
Оля бесновала, не обращая внимания ни на что. На ее крики выскочил откуда-то Ваня. Увидев его, женщина бросилась к нему и вцепилась ногтями в лицо:
— Посажу, дрянь! Ты у меня сядешь! Она беременна! Она малолетка! Ей поступать в этом году! Что ты, ирод, сделал!
— Она сама, — внезапно в панике заорал мужчина, отшвыривая от себя Олю. — Я не виноват. Она сама за мной тягалась, прохода не давала!
— Так это правда? Ты и Маша? Это правда?
Даша замерла в растерянности, прижав руки к губам. По ее лицу потекли слезы. Выскочившие из спальни дети замерли в испуге. Ваня отбивался от Оли, крича и пытаясь что-то объяснить. Шум, гам, крики.
Она не помнила, как дошла после скандала домой. Ноги не несли ее, хотелось сгореть от стыда. Господи, какой позор. Вся деревня видимо давно уже об этом знает, одна она слепая. Еще хвасталась недавно в магазине, что скоро ее Маша поступит. Будет стоматологом, начнет деньги хорошие зарабатывать. То-то бабы ухмылялись.
Зайдя домой, устало скинула тапки. В голове шумело, сердце колотилось так громко, что, казалось, выскочит из груди. Маша с заплаканным лицом выглянула из комнаты.
— Что зенки таращишь? Завтра в город. Сначала заявление, а потом прерывание.
— Мама, он не виноват. Я его люблю.
— Вон пошла! Позор какой! Вся деревня завтра гудеть будет. Как я людям в глаза смотреть буду? Вся в батьку пошла, такая же гнилая. Мать жилы рвала, чтобы ты в люди вышла, а ты что? Между ног зачесалось? Я тебе сейчас почешу!
Схватив ремень, еще раз прошлась по спине дочери, не выбирая крепких выражений. Потом, сев в изнеможении на стул, устало выдохнула:
— Пошла отсюда!
Маша рванула из дома, воя как раненный зверь. Оля не спеша разогрела ужин, но кусок не лез в горло. Позор, какой позор. Недаром Лена Мельникова ехидно ухмылялась. Ее-то София дома сидит, не шастает по чужим мужикам. Посмотрев в окно, увидела, что в хлеву горит свет. Пусть дочь там и сидит, самое место, с такими же неблагодарными свиньями, как и она.
С трудом помывшись, легла в кровать. От вороха мыслей в голове было невозможно заснуть. И чем ее привлек этот Ваня? Теперь снова в автобусах трясись до города, Даша возить уже не будет. И как с ними общаться после такого? А эта, поступит ли? Все планы матери коту под хвост. Все, завтра в город и сразу же в полицию.
А утром… Утром она нашла Машу в хлеву. Лицо у дочери было синим, босые ноги чуть касались пола. На полу — опрокинутое ведро. Оля не закричала. Не упала. Она стояла и смотрела, как качается тело, и думала, что это сон. Потом подошла, обняла эти холодные ноги и завыла, как зверь в капкане.
В полиции дело закрыли. Маше уже было 16 лет, кроме того, сосед предоставил достаточно доказательств того, что все было добровольно. Жена с ним развелась и уехала куда-то с детьми. Ваня вскоре уехал тоже. Дом продали.
А Оля… Оля осталась одна. Каждое утро она выходила во двор и смотрела на хлев. Ехала на работу и возвращалась назад. Ее больше не волновало, что скажут люди. Да и все остальное тоже. По вечерам она думала обо всем:
А что, если бы я просто обняла её тогда? Если бы не кричала, не била, а сказала: "Мы справимся"? Я сама загнала её в петлю своими руками? Или виноват Ваня? Если бы не он, то все было бы нормально. И Даша. От нормальной жены муж гулять не будет. Они виноваты, они...
От этих мыслей не становилось легче. Возможно, если бы можно было бы вернуть время назад, то сейчас она нянчила внука. Или внучку. Но разве что-то уже можно изменить...