Никита научился самостоятельно рисовать в четыре годика. Он не посещал никакие специальные заведения. Заслуги в открытии и воспитании в нём выдающегося таланта принадлежали исключительно только ему самому. Как отметила одна из мудрых учителей начальных классов, женщина уже в преклонном возрасте, мальчик всё равно рано или поздно взял бы сам в руки карандаш и кисточку и начал бы что-то вырисовывать, потому что изначально у него это уже было заложено, и, как ни крути, оно однажды проявится и подчинит себе всю жизнь своего хозяина, какой бы она ни была.
В юности талантливый художник в одиночку освоил сложнейшую технику портретной графики, постепенно окрашивая её во все цвета радуги. Позировать никто из избранных не соглашался. Да и денег на подобные услуги у юноши не было. Сейчас ему необходима была хорошая школа. А наставников в этом филигранном деле, как назло, не находилось. Просто в Никиту никто не верил.
Родители смеялись над младшим ребёнком, называя его нищим картиномарателем. В семье были иные приоритеты. Деревенская жизнь рушила все мечты, когда их семя только-только начинало прорастать. Никита жил в пустынных условиях невыносимой засухи. Действительно, ну, что может дать отец-механизатор и мать-телятница?! Разве что научить водить трактор и ухаживать за малышами крупнорогатого скота! Подобные извращения, как у Никитки, всегда старались вовремя пресекать. Однако чем жёстче это делали, тем ростки становились крепче, деревенея и превращаясь в непролазные джунгли. Старшие дети уже обзавелись семьями и неплохо зарабатывали. За них старики-пенсионеры не беспокоились. «Можно и без этих фентиклюшек прожить! – часто любил говорить седовласый отец. – Главное – уметь добывать денежки! А с ними все двери открыты!»
Никита не разделял безумную позицию отца и матери. Он всячески сопротивлялся, пряча нарисованное под матрас. Пока что это были всего лишь альбомные листы, тетрадные линовки, совсем не холсты, на которых рисуют настоящие художники. До них юный волшебник должен был ещё дорасти.
Неожиданно в судьбу юноши ворвалась беда. Видимо, так надо было. Сначала умер отец, а через несколько месяцев, не стерпев муки одиночества, умерла и мать. Никита почувствовал себя никому не нужным. Братья не приняли его в свои семьи. Оказывается, мальчик, по словам ушедших из жизни родителей, умел лишь только рисовать. Это ошибочное мнение заставило родственников расчётливо подумать и отказаться от бесполезного младшего брата. Зачем отец и мать таким образом поступили со своим сыном?! Ответ на этот вопрос и множество других Никита искал в сложившихся обстоятельствах. Незадолго до печальных событий было написано завещание, в котором мальчику в шуточной форме переходило в наследство то, чего у него ещё пока не было, – мольберт, холсты, краски и палитра. А братьям отходил дом, пристройки к нему, земля и имеющаяся живность.
Всеми брошенный, с чувством собственного унижения, с густым чёрным осадком в душе, юный волшебник-ученик ушёл из села, в котором прошли его детство и юность. Наступили суровые времена раннего взросления. Самостоятельность беспощадно губит в человеке инфантильность и неподготовленность к образу жизни одинокого волка. Всё это происходит только к лучшему. Самые мужественные качества куются в кузнице отверженных и обездоленных.
Крупный город находился в двухстах километрах. Никита добрался до него автостопом. Без гроша в кармане, без провизии становилось тошно жить. Несколько водителей угостили смазливого юношу горячими пирожками, не требуя от него ничего взамен. Начинающий художник вёз с собой только лишь котомку с альбомами и тетрадями. Он был неважно одет. На щеках начинала пробиваться мягкая синевато-чёрная растительность. Над верхней губой красовались густые юношеские юсы. Одним словом, его можно было безошибочно причислить к скитающимся бомжам.
– Ты куда теперь? – спросил крутой водила иномарки-праворульки, въезжая на городское кольцо.
– Не знаю, – отвернув глаза, ответил Никита.
– Тебе сколько лет, парень? – раздался неожиданный вопрос.
– Семнадцать будет, – прошептал юноша.
– А родители у тебя есть?
– Умерли недавно. Братья есть. В селе. Да я им не нужен.
– Да. Печально. И куда ты?! А в сумке что?
– Бумага! – гордо пробасил юный художник.
– Хм! – усмехнулся водитель. – Не вещи, не пища?! Бумага! Но для чего?
– Я рисую! – признался Никита, и лицо его озарила искренняя улыбка.
– А ну, покажи! – заинтересовался мужчина.
– Вот! Смотрите! – и юноша начал листать плотные альбомные страницы.
Водитель вынужден был припарковаться, чтобы внимательнее рассмотреть работы.
– А это кто? – вдруг спросил мужчина, заметно беспокоясь и начиная расстраиваться.
– Подросток! – ответил Никита. – Я нарисовал его, когда мне было пятнадцать. Конечно, он здесь ещё слишком сырой. А вы что-то понимаете в этом искусстве?
– Ничего! Просто он так похож на моего сына, два года назад сбежавшего из дома, – прошептал водитель и по-мужски зарыдал.
– Из-за чего это произошло? – не стесняясь, поинтересовался юноша. – Я тоже несколько раз хотел убежать. Мои способности к рисованию никому не нравились. А когда родителей не стало, когда дом забрали, когда мне негде было жить, – ничего уже меня не задерживало. Сегодня утром я взял и исчез из надоевшего мне мира угнетающего быта.
– Я виноват в том, что Максимилиан сбежал, – с огорчением сделал вывод водитель. – У нас с ним была та же проблема. Парень хорошо рисовал. Никто его этому ремеслу не учил. Мы с женой начали практично корректировать судьбу нашего сына. Он обязан был окончить школу, поступить в академию. Только не в художественную, а в финансовую. Я, мой друг, – прожжённый банкир. Погоня за деньгами сделала меня чёрствым. Я не услышал вопли сына. Его талант я не считаю уж таким божественным. Он ведь не будет приносить деньги.
– А вы пробовали когда-нибудь сами рисовать? – вырвалось у Никиты.
– Нет. Но я знаю, что это очень сложно. Свои трудности есть в любом роде занятий. Я сожалею, что так поступил. Ничего уже вернуть назад нельзя. Максимилиан как сквозь землю провалился.
– Неправда! – воскликнул юноша. – Он сейчас где-нибудь совершенствует своё мастерство. В нашем возрасте нужно наставничество. Способности требуют большего – развития, правильного формирования на пути к шедевру.
– Ты говоришь так, словно уже великий художник, – засмеялся водитель, вытирая рукавом рубашки свои отцовские слёзы по сыновней утрате.
– Я прочитал много книг. Мне запрещали. Но я шёл всегда вперёд.
– Никита, я хочу помочь тебе! – вдруг повеселев, заявил банкир. – Я мало понимаю в этом. Но мне хватило. Мой сын. Этот портрет – копия Максимилиана.
– Это просто совпадение! Я ни о чём вас не прошу. Вы не обязаны ничего для меня делать. Спасибо! Вы и так подбросили меня, накормили в бистро. Дальше я как-нибудь сам.
Никита приготовился выходить из машины. Мужчина резко схватил его за руку и заглянул в глубокие сиротские глаза.
– Нет, пацан! Ты останешься со мной! Я потерял сына. Я не могу тебя так просто отпустить. Будешь жить со мной и моей женой. Она у меня – отличная женщина. А потом видно будет.
– Спасибо вам! Но я не могу принять это предложение!
– Слушай, парень! Почему? Ты хоть представляешь, куда ты свой нос просунул?! Здесь тебя никто не ждёт! Ты, прости меня, – натуральный бомж! Ты видел себя в зеркало?
– Нет. Я не девочка, чтобы в него смотреться!
– Ты красивый! С твоей внешностью можно загреметь под волосатую лапу какого-нибудь похотливого дяденьки.
– Я уже чуть не загремел! – крикнул Никита, бросаясь от безысходности в объятия банкира. – Помогите мне! Пожалуйста!
На трассе юноша голосовал. Проезжало множество машин. Остановилась только одна. Это был грузовик, за рулём которого сидел дальнобойщик.
– Куда едем? – спросил молодой паренёк.
– Мне до города! – ответил по-ангельски прекрасный пассажир, хлопая длинными чёрными ресницами.
– Садись! – предложил милосердный водитель.
– Только у меня денег нет, – сообщил юноша.
– Разберёмся! Договоримся! – ответил чувственный молодой человек, нежно потирая кожаный обод рулевого колеса.
Попутчик вовремя заподозрил неладное. Плоские анекдоты на сексуальные темы подогревали общение. Прозвучал шокирующий вопрос, после которого Никита на ходу выпрыгнул из медленно поднимающегося в гору грузовика. Именно этот опасный поступок и спас юношу от надругательства над мужской сущностью. В современном мире порой происходят вещи, не укладывающиеся в рамки разумного. Мужчины любят мужчин, а женщины – женщин. И куда катится цивилизованное общество?!
– Дорогая, знакомься! Это Никита! – представил банкир юношу-оборванца своей жене.
– Очень приятно, Никита! Я – Татьяна! Андрей, а?.. – и растерянная женщина вопросительно посмотрела на мужа.
– Никита отлично рисует. Я хочу ему помочь. Точнее, мы хотим. Я прошу, Таня, относиться к парню с пониманием.
– Я… Хорошо, дорогой! – согласилась жена, заметив в Андрее нотки гнева.
Уже потом, за столом, Никита узнал, что именно Татьяна стала подстрекать своего сына на воплощение в жизнь безумной идеи – побега из собственного дома. Женщина не любила искусство в любом его проявлении. Больше не любила, чем Андрей.
«Вот Максимилиану-то не повезло! – думал про себя юноша. – Потерять единственного сына! И так глупо! А что меня ждёт в этой семье, убитой горем?!»
– Никита, мы предлагаем тебе занять комнату нашего сына, – сообщила Татьяна. – Там есть всё для твоих занятий. Я уже позвонила подруге. У неё есть дочь. Она тоже рисует. Поучитесь друг у друга. У девочки имеется опытный наставник – заслуженный художник России. Если что-то тебе понадобится, не стесняйся, обращайся. Андрей может найти тебе выставочный зал. Я видела твои работы. Они прекрасны! И здесь, чтобы понять это, не надо быть мастером.
– Спасибо! Я не знаю, чем вас смогу отблагодарить! – расчувствовался юный художник.
– Никита, – обратился Андрей. – Я хотел бы с тобой поговорить наедине.
– Я слушаю вас, – сказал юноша, когда Татьяна вышла из комнаты.
– Никита, мы должны с тобой привести себя в порядок. Заедем сейчас в парикмахерскую. Тебя там постригут, побреют. Затем в магазин мужской одежды и обуви. Вещи Макса будут тебе маловаты. Ты вырос, выше и мускулистее его. Понимаешь, надо выглядеть элегантно. Девочкам это очень нравится. Я тебя с иголочки одену.
– Спасибо! Я и сам хотел вам об этом сказать. Со мной ведь ни одна сельская девчонка не дружила. А всё потому, что родители совсем не одевали меня.
– Сейчас мы этот неприятный момент исправим. Ни на какие вопросы не отвечай. Просто улыбайся и молчи.
Через пару часов работы профессионалов Никита изменился до неузнаваемости.
– Боже! Как ты похож на Макса! – удивилась Татьяна, когда увидела юношу в новом образе.
– Вот-вот! – кивнул головой Андрей, находя потрясающее сходство. – И бывает же такое!
Никита в свои пятнадцать лет писал портрет подростка с натуры – с себя самого. Смотревшись в зеркало, юный художник вырисовывал тонкие черты лица, добиваясь точности, реалистичности.
Держа в руках альбом, парень готовился к судьбоносной встрече с девушкой-художницей.
«Она меня обсмеёт! – подумал Никита, и рука сжалась в кулак. – Пусть только попробует! Тогда я сбегу!»
– Привет! А я – Мила! Полное имя – Милена! Ну, давай знакомиться! – предложила шестнадцатилетняя девушка, постучавшись и войдя в комнату.
– Привет! Я – Никита! – представился юноша.
– Никит, а ты красивый! И, убей меня, похож на моего друга – Макса! Татьяна и Андрей рассказали мне, что ты увлекаешься живописью. Я хотела бы посмотреть твоё мастерство и показать, если возникнет необходимость, своё.
– Да я – только бледная пародия на художника, – признался Никита, протягивая Миле свои альбомы и тетрадные линовки.
– Класс! А ты рисуешь лучше меня! – сделала вывод Милена. – Почему портреты?
– Не знаю. Мне это как-то ближе, – прошептал юноша, пытаясь дать вразумительный ответ.
– Никит, но это же так сложно! Вот у меня! Портреты я вообще не пишу! Пейзажи, натюрморты, зарисовки – вот мои коньки! Люблю животных! А людей не люблю! А почему альбомы и тетради?
– У меня не было средств, – опустив голову вниз, ответил смущённый художник.
– А! Я поняла! Ты из бедных! – воскликнула Мила, сделав для себя настоящее открытие.
Чудесный мир наследницы винного завода никогда не знал слова «нищета».
– Не надо так! – грозно посмотрел Никита на всем обеспеченную девушку.
– Прости! Я не хотела тебя обидеть! – повинилась Мила. – Я принесла тебе показать кое-что, – и художница распахнула плоскую квадратную коробку с двумя кожаными ручками.
– Это – мои работы! – сообщила девушка, раскладывая на ламинате огромные полотна, достойные Третьяковской галереи.
– Здорово! – выкрикнул Никита, получая от общения с Милой необыкновенное удовольствие, побуждающее к созданию чего-то шедеврального.
– Ребята, чай! – неожиданно прервала восторженную беседу вошедшая Татьяна. – Я испекла песочное печенье. Здесь разные сорта варенья. Угощайтесь!
– Ой, спасибочки! – обрадовалась Мила-сладкоежка.
– Никита, проследи, чтобы девушка ни в чём не нуждалась! – лишний раз напомнила заботливая женщина, начав обучать юношу манерам высшего общества.
Талантливому художнику понадобился месяц, чтобы из-под его уверенной кисти появились незабываемые панорамы. К выставке было решено представить тридцать шикарно выполненных работ.
– Никита, я договорился с другом. Он обеспечит и зал, и явку художественного бомонда. Твои портреты!.. У меня нет слов! Их высоко оценят! Публика поймёт и примет тебя. Я хотел бы, чтобы ты по центру разметил его, – и мужчина показал на изображение своего сына. – И ещё. Ты обязан быть с дамой. Кто это, ты сам знаешь!
– Да, Андрей! Я буду с Миленой!
Лицо юного художника стало слегка пунцовым. Он всякий раз, когда разговор заходил о Миле, начинал волноваться. Девушка пробудила в нём настоящую любовь. Отношения носили пока платонический характер. О чём-то большем не могло быть и речи.
– Мой друг, я тобой горжусь! – похлопав по плечу, признался Андрей. – Наставник Милы сообщил мне, что учить тебя нечему. Ты и так хорош. Он изъявил желание поучиться рисовать портреты у тебя. Поверь мне, это дорогого стоит! Когда сам мэтр снимает перед тобой шляпу, значит, он тобой побеждён.
Шли полным ходом подготовительные работы по оформлению выставки. Зал был уже на пути к завершению. Оставалось разместить несколько полотен в позолоченном обрамлении.
– Я ненадолго отойду, – сообщил Никита двум мужчинам-мастерам. – Сергей в курсе, куда и как пристроить заключительные штрихи.
– Хорошо, начальник! – кивнули головой оба казаха, не прерывая медленный, с толком, с чувством, с расстановкой, процесс преображения роскошного помещения с высокими потолками и рельефной лепниной в греческом стиле.
Когда юный художник ушёл, появился церемонемейстер будущей выставки, и работа продолжилась.
– Что молчишь? – спросил Сергей вернувшегося из туалетной комнаты юношу.
– А я что-то должен говорить? – последовала неадекватная реакция.
– Конечно! – засмеялся Сергей. – Друг, это же – твоя выставка! Ну, похвали, что ли, нас!
– Всё замечательно! Только вот это я бы убрал! – вдруг переменил своё решение присматривающийся к полотнам юный художник.
– Так это же – ты! – удивился Сергей. – Андрею не понравится!
– Какому Андрею? – уточнил юноша. – Ах, тому самому! Да ему всё равно!
– Ну, как знаешь, – и Сергей махнул казахам рукой.
Центральный портрет сняли намного быстрее, чем повесили. Пока занимались этой странной ротацией, произошли серьёзные перемены.
– Что вы делаете?! – закричал Никита, подходя к двум парням и Сергею. – Это же – я! Куда вы поволокли картину?!
– Стоп-стоп-стоп! Что-то я не понял! Ты, успев переодеться, только что мне сказал, чтобы этого портрета здесь не было! Я в шоке! – занервничал Сергей. – Теперь же ты говоришь обратное!
– Я не давал тебе никакого согласия! – вспыхнул юноша.
– А кто тогда здесь командовал?! – спросил Сергей. – Он, что ли?! – и мужчина показал на портрет.
– Я не знаю, – недовольно отреагировал Никита.
– Ты аж весь светишься и снова зачем-то переоделся! – заметил Сергей.
– Я не переодевался! – заявил юноша. – Да что вообще с вами происходит?! Не успел я выйти в туалет, как у вас начались галлюцинации!
– Начальник, это был человек с картины! – предположил один из мастеров. – Полотна иногда оживают!
– Бред какой-то! – сделал заключение юный художник. – Я не верю в эти выдумки!
Сергею кто-то позвонил.
– Да. Ах, Алёна! Привет! Что-то случилось, дорогуля? Да, он сейчас со мной! Как проходил мимо тебя?! Когда?! Сейчас?! Да он со мной! А во что он одет? В курточку! Синего, говоришь, цвета! А передо мной он стоит в красном кожаном жилете! Алёна, мне некогда! Извини, ты ошиблась!
– Кто это был? – поинтересовался Никита.
– Алёна, моя хорошая знакомая, – признался Сергей. – Кстати, эксперт-искусствовед. Разбирается в живописи, как сам художник. Она, к несчастью, не пишет картин. Сказала, что только что ты проходил мимо неё и даже не остановился. Картина действительно, получается, ожила.
– Ладно! – расхаживая широким шагом, согласился юный художник. – Мы все устали! Я допускаю видение от переутомления! Может, человек и сошёл с картины! Пусть будет так, как вам всем показалось! Да, Сергей, забыл тебя поставить в известность. Мне позвонили и предложили диджей-услуги. Я не отказал. Тем более, как мне ответил Андрей, названная мне стоимость – сущие пустяки. Пускай играет тихая музыка!
– Я только «за»! – обрадовался церемонемейстер.
– А портрет повесьте на своё законное место! – потребовал Никита, уходя из помещения с потрясающей акустикой, позволяющей петь без микрофона.
Вечеринка, посвящённая представлению на суд искушённой публики нарисованных работ талантливым художником, была наконец-то открыта. Гости заполнили практически весь зал. В углу, у стены, незаметно притаилась аппаратура диджея. Звучала лёгкая джазовая мелодия, не позволяющая прохаживающимся зрителям скучать. А скучно и не было. Картины заставляли трепетать души и сердца. Невооружённым глазом определялся недюжинный талант, которым обладали лишь гении холста и кисти.
Никита неторопливо шествовал под руку с Миленой, широко улыбаясь направо и налево. Пара иногда задерживалась у какого-нибудь портрета, а проходя мимо дискутирующих критиков, прислушивалась, желая узнать из первых уст, каков резонанс.
– Господа, сейчас прозвучит композиция, под которую вы можете медленно потанцевать! – объявил в микрофон вспотевший от волнения церемонемейстер и подошёл к диджею, чтобы он поставил подходящий трек.
Мужчина чуть с ума не сошёл, когда к нему наклонился Никита. Капюшон цвета морской волны кокетливо сполз назад, и лицо стало отчётливо видно.
– Никита, ты что здесь забыл? – спросил Сергей.
– Меня зовут Максимилианом, – представился юноша. – Я обеспечиваю на выставке музыкальное сопровождение.
– Ты сильно похож на виновника торжества, – заметил церемонемейстер.
– Я знаю, – ответил диджей. – Ведь это – мой родной брат!
– Ничего себе! – воскликнул Сергей. – А Андрей знает об этом?
– Мой отец?! Нет, конечно! Он даже не знает, что я здесь!
– Пойду, сообщу ему! – и мужчина направился к Татьяне и Андрею.
Вдруг мелодия затихла. Вечеринка как будто остановилась. Все замерли.
Перед удивлённой публикой, у портрета подростка, стояли два молодых человека, имеющие одинаковые черты лица, рост и возраст. Это были братья-близнецы, когда-то давно разлучённые обстоятельствами.
Андрей и Татьяна не могли выговорить и слова. Бомонд жадно пил эту историю. Всем хотелось узнать, как такое чудо произошло. Но всё прояснилось только дома, после выставки.
Оказывается, семейная пара Пархоменко семнадцать лет назад потеряла всякую надежду на рождение собственного ребёнка. А у деревенской четы Листьевых их родилось целых два. Мать от одного мальчика, потому что он был болен, отказалась, и малыш остался в роддоме. Спустя несколько недель, после интенсивного лечения и хирургического вмешательства, его перевели в Дом малютки. Оттуда, через полгода, имея необходимые документы, бездетная семья забрала брошенное дитя, пообещав дать ему всё, что он ни пожелает. Малыша назвали редким именем – Максимилиан. А тем временем в далёкой Лесниковке рос здоровенький Никитка, ничего не зная о том, что он был насильно разлучён со своим братом-близнецом. Правда открылась совершенно случайно. Андрей и Татьяна после пятнадцатилетнего молчания решили вспомнить эту преданную забвению щекотливую тему. Макс услышал разговор и зажёгся навязчивой идеей – найти родную кровь по внешнему сходству. Из семьи он ушёл вовсе не потому, что ему запрещали рисовать. Его беспокоил человечек, точная его копия. Никита не обращал внимания на шуточки, иногда отпускаемые взрослыми братьями. Они, злорадствуя, говорили так: «С одним согрешили! А если бы их было у нас двое?! Мы бы давно все уже сошли с ума!» Конечно, родственники знали, что у младшенького был братик, но, договорившись между собой, посчитали его за умершего, поскольку с таким врождённым диагнозом дети обычно не выживают.
– Я полтора года разыскивал тебя! – признался Макс.
– Надо было родителей предупредить! – расстроившись, заметил Никита.
– Да они не мои родители! – с нотками отвращения сказал беглец.
– Ты исчез из их жизни, но не из памяти. Всё это время Андрей и Татьяна тяжело переживали твой уход. Они даже считали тебя… Ну, ты сам понимаешь! Конечно, я рад, что у меня появился брат!
– А когда я познакомился с твоей Лесниковкой, находка потеряла для меня интерес. Здесь даже нечего сравнивать! Город и село – как рай и ад!
– Макс, я знаю, что ты тоже рисуешь! Есть что-нибудь для демонстрации?
– Я всё похоронил с твоими поисками! Занимаюсь, чтобы выжить, организацией концертов мелких вокально-инструментальных групп и музыкой для души.
– Ты обязательно вспомнишь, что ты делал руками! Ведь точные движения карандаша или кисточки забыть невозможно! Это дар! А его не пропьёшь, не похоронишь!
– Я отошёл от дел, Никитос! Извини! В нашей семье, думаю, достаточно будет одного художника и одного музыканта.
– Макс, а как ты относишься к Милене?
– Тут ты, братец, не беспокойся! Сиди на попе ровно! Милка для меня – лишь подружка! В качестве дорогой жёнушки я её никогда не рассматривал. Не мой вариант! Такие потёмы мне не будут делать чести...
Бесконечное спасибо, мой дорогой читатель, за внимание к моему рассказу!