После разговора с бабушкой, я понял: мир гораздо сложнее и глубже, чем мы привыкли думать. Неожиданно во мне закралось дерзкое предположение — что если прадед вовсе не умер тогда, когда его хоронили всей деревней? Может быть, он оставил после себя что-то большее. Что-то, что поможет мне понять этот мир, вернуть Сергея.
Я пошел в свою комнату, закрыл за собой дверь и сел на то же место, где впервые услышал голос брата. В комнате повисла вязкая тишина. Я держал амулет в руке, сжимал его так крепко.
— Сергей, ответь, если слышишь меня… Подай хоть какой-нибудь знак, что ты здесь, — прошептал я, не зная, куда смотреть: в потолок, в амулет или в стену, где он мог предположительно находиться.
Амулет был холоден, как обычно. Я сидел, дышал тяжело, слушал, как бьётся сердце, и ждал.
И тут, как отклик, раздалось в голове:
— Привет, Марк! Я тут. Слышу, вижу тебя.
— Привет, браток… — я выдохнул, чувствуя, как что-то застряло в горле. — Хотел бы я тоже видеть тебя.
— Пока что меня видит только кот. — В голосе Сергея проскользнула лёгкая усмешка. — Он дёргается и смотрит на меня, как на невидимку, когда я рядом.
— Он тебя видит? Значит, это не выдумка что кошки… — я поразился.
— Похоже, нет. Оказывается, животные видят больше, чем мы думаем. Что-то случилось? Я услышал эхом твой голос. Подошёл и "нырнул в Явь", как говорит Зыбун.
— У тебя там всё в порядке? — спросил я, затаив дыхание.
— Всё в порядке. — Голос Сергея был ровным, крепким. — Зыбун со мной. По ощущениям, я уже где-то месяц здесь. Он обучает меня, рассказывает, как быть, кто здесь есть, что можно, а что нельзя, кого лучше обходить, а кто даже может помочь. Этот мир… Он не такой, каким казался сначала. Просто другой. Непривычный.
— Месяц? Ты ведь там всего пару недель! — я не мог поверить.
— Да, знаю. Зыбун говорил: здесь время идёт своим чередом, не так, как у вас.
— Зыбун не оставляет тебя? Он рядом?
— Ближе, чем думаешь. - прозвучал знакомый, сипловатый голос Зыбуна.
Я повернул голову в сторону кровати Сергея, на ней сидел огромный кот. Покрывало от кровати под ним дымилось, но внешне оставалось неизменным.
— Зыбун? — я обомлел. — Как ты здесь? А печь?
— Незачем. — Он ответил, смотря на меня. — Твой брат открывает Явь из Нави.
— Ого… — выдохнул я. — А почему я тебя вижу, а Сергея нет?
— Тебе многое ещё нужно узнать. — сказал Сергей. И в его голосе зазвучало новое — уверенность, сила, будто он прожил уже целую жизнь там, за границей нашего понимания. — Мне пока тяжело дается присутствие. Чтобы не перегревать амулет я стараюсь использовать свои силы аккуратно. Со временем у нас получится видеть меня.
— Я очень на это надеюсь, — выдохнул я, чувствуя, как напряжение обволакивает всё тело, словно влажная ткань. — Я тут… в неведении. У меня столько вопросов. Зыбун, можешь ли ты рассказать нам кое-что?
Зыбун продолжал смотреть на меня. В полумраке комнаты его глаза светились, как две угольные искры, отражая весь накопленные за века мудрость и опасность.
— Вопросы… — протянул он, облизнув морду и лениво потянувшись. — Вопросы — пища для любопытных, а ответы — яд для нетерпеливых. - он сделал паузу, словно взвешивая мои слова и мой внутренний пульс. — Но ты ведь не просто любопытный, Марк, — продолжил он чуть мягче, но с тем же лукавством в голосе. — Ты чувствуешь зов рода. Пульс древней крови стучит в висках. Это не просто жажда знаний, это путь.
Я сглотнул, чувствуя, как где-то глубоко внутри зашевелился холодный страх и тёплая надежда одновременно.
— Ты о прадеде? — наконец выдавил я. — Я… Я должен знать больше о нем. Кто он был на самом деле? Как он ушел? Почему он выбрал уйти?
Зыбун медленно прищурил глаза и тихо захихикал, звук его смеха был похож на потрескивание поленьев в печи.
— О, твой прадед… Он был не тем, кем его считали многие. Чудаком. Сумасшедшим. Он был волхвом. Волхв — не просто слово, не просто старый лесной ведун. Он умел слушать тьму, видеть свет. Он был носителем памяти рода. А память… она не стареет, Маркел. Она передается кровью рода. Она вам досталась по рождению.
Я внимательно слушал, осознавая, что все это время жил по ненастоящей истории. Все было не так как у обычных людей - у нас в семье было все кардинально не так.
— Старик Маркел — протянул Зыбун, медленно поводя хвостом, будто выводя невидимые знаки в воздухе. — Он ушёл не потому, что устал, нет… Старые души не знают настоящей усталости, как кот не знает границ своей крыши. Он ушел оставив воспоминание о себе и о своей смерти… — глаза его прищурились, сверкнув янтарным огнём, — сам отправился странствовать по Яви.
Зыбун сделал паузу, словно смаковал каждое слово.
— Он ушёл искать то, что недоступно многим. Тайные тропы, скрытые нити между местами силы, забытые людьми песни ветра и голоса древних корней. Он выбрал путь странника, а не затворника.
Хвост Зыбуна слегка дёрнулся.
— Где он сейчас? — он лениво обвёл взглядом пространство, словно видел за стенами комнаты целые миры. — Не знаю. Может быть, под звёздами на болоте, может, где-то в старой хижине в лесу… А может, пьёт настой из душицы у какой-нибудь вдовы в далекой деревне. Никто не ведает. Даже я.
Зыбун чуть склонил голову, глядя на меня испытующе, будто проверяя, приму ли я эту правду. Он сделал паузу, облизал лапу, провёл ею по морде, и продолжил, не отрывая от меня взгляда:
— Бабушка твоя… — он цокнул языком. — В ней было мало силы. Нить рода едва теплела. Она не способна была пользоваться этим даром, как птица, что забыла крылья. А отец твой да Андрей… ох, они и вовсе заткнули уши. Заглушили зов, списали всё на бред, как учит советская рациональность: «Нет духов, нет звёздных шёпотов, всё выдумки». Они шли за правилами, за учебниками, за прагматикой.
Он перевёл взгляд куда-то вдаль, будто вспоминал вкус тех старых времён.
— Прадед знал: к дару рода нужно прийти самому, не по приказу, не по тяготе долга, а по внутреннему зовущему голосу. Потому и попросил он меня съесть память о своих делах — у бабушки, у твоего отца и у Андрея. Чтобы не запутали твой потомков, не втянули их в чужие страхи.
Зыбун прищурился, и в его глазах блеснула лукавая искра.
— Я сделал это с превеликим удовольствием, о да... Память сладка, особенно та, что пахнет запретным знанием.
Я сидел, будто меня ударили по голове. Слова Зыбуна расползались внутри медленно, тягуче, обжигая изнутри. Я не мог сразу переварить услышанное.
— Подожди… — выдохнул я, чувствуя, как перехватывает горло. — Значит… всё это время… Отец… Андрей… бабушка… Они не знали ничего? Они жили… как обычные люди?
Я сглотнул, стараясь унять дрожь в пальцах.
— А я… я всё это время думал, что у нас нет ничего особенного. Что прадед — просто старый чудак, которого забыли… — голос предательски сорвался, и я сжал амулет в руке, будто хватался за него, как за спасательный круг.
Я поднял глаза на Зыбуна. Тот сидел спокойно, как старый степенный кот после трапезы, лишь хвост медленно подергивался, выдавая удовольствие. Я чувствовал, как за грудиной нарастает странное чувство — смесь обиды, удивления и какой-то первобытной радости. Будто дверь, которую я даже не знал, что ищу, наконец распахнулась.
— Вот оно как… — пробормотал я почти шепотом, чувствуя, как медленно выпрямляется спина, как будто что-то внутри меня вдруг потребовало места, воздуха, свободы. Я держал амулет в руке - он был горячий, но терпимо. В этот раз он не обжигал и нагревался не так быстро, как в нашу первую встречу с Сергеем, но при озвучивании правды о нашей семье он стал резко набирать температуру.
— Ну, старик прадед, оказывается, ещё тот авантюрист… А я-то думал, что только ты, Марк, вечно лезешь туда, куда другим и не снилось. — с характерной усмешкой, которая скрывает переживания, произнес Сергей.
Зыбун фыркнул, искоса глянув на Сергея куда-то в пустоту, и медленно встал, вытянувшись, как пепельный столб.
— Довольно. Эмоции — как пожар в сухом лесу. Ты и так потратил больше, чем нужно. — Его голос стал мягче, почти мурлыкающим. — Пора тебе обратно, в Навь. Отдохни.
Я кивнул в ту же пустоту, рассчитывая попасть в Сергея.
— До связи, брат.
— Я тут. — произнес он чуть правее от того места, куда я направил свой взгляд и кивок. — До связи. — повторил он, и в голосе скользнулa мягкая улыбка, будто он слегка подтрунивал над моей неловкой попыткой.
Я остался в комнате один. Амулет, всё ещё тёплый от присутствия Сергея, постепенно остывал в моей ладони, точно сердце, которое только что билось рядом, но теперь ушло в тишину. Я сидел, глядя в пол, чувствуя, как волны новых откровений от Зыбуна накатывают и отступают, оставляя внутри осадок. Чем больше я переваривал информацию, тем сильнее росло странное ощущение: будто это не Сергей там в Нави один... а я здесь.