29 июня 2025 года - 125 годовщина со дня рождения Антуана де Сент-Экзюпери. Адам Гопник о его книге:
"Из всех книг, написанных на французском языке за последнее столетие, «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери, безусловно, является самой любимой на большинстве языков. Это очень странно, потому что смысл книги — ее цель, намерение и мораль — все еще кажутся далекими от прозрачности, даже спустя 80+ лет после ее первой публикации. Если мы снова взглянем на первые рецензии на книгу, то реально поражает, что, будучи далекой от того, чтобы быть принятой как нужная и прекрасная притча, она сбивала с толку и озадачивала своих читателей. Среди первых рецензентов только П.Л.Трэверс — которая с симметрией, заставляющей неверующего дрожать, написала эквивалентный миф для Англии о Мэри Поппинс — действительно осознала масштабы книги и ее важность.
Со временем, голосование читателей, конечно, изменило этот вывод: классика есть классика. Но это изменение вывода не изменило сути. Но мы не приблизились к разгадке центральной вопроса: о чем «Маленький принц»?
Все знают сюжет этой истории: летчик, сбитый в пустыне и столкнувшийся с мизерными шансами на выживание, встречает странного молодого человека - не мужчину и не мальчика, - который, как выяснится со временем, отправился в путешествие из своего одинокого дома, расположенного на далеком астероиде, где он живет один с одной розой. Роза сделала его настолько несчастным, что, испытывая постоянные мучения, он воспользовался стаей птиц, чтобы отправиться на другие планеты. Его наставляют мудрая, хотя и осторожная лиса, и зловещий ангел смерти - змея.
Потребовалось много лет — и много прочтений — чтобы читатель начал понимать, что эта книга — военная история. Не аллегория войны, а, скорее, басня о ней, в которой центральные эмоции конфликта — изоляция, страх и неуверенность — смягчаются только интимной беседой и любовью. Но «Маленький принц» — это военная история и в самом буквальном смысле — все в ее создании связано не только с началом войны, но и со «странным поражением» Франции, с опытом Виши и с оккупацией. Чувство стыда и смятения Сент-Экзюпери от опустошения заставило его создать басню из абстрактных идей, противопоставленных конкретной любви. В этом начинании он пел в бессознательной гармонии с другими великими поэтами военных утрат, от Дж. Д. Сэлинджера, чей замечательный послевоенный рассказ «Дорогой Эсме с любовью — и всякой мерзостью» показывает нам моральный упадок, который можно облегчить только речью здравомыслящего ребенка, до его современника - Альбера Камю, который также вынес из войны необходимость ведения постоянной борьбы «между счастьем каждого человека и болезнью абстракции», имея в виду процесс дистанцирования реальных эмоций от нормальной жизни.
* * *
Теперь, благодаря прекрасной биографии Стейси Шифф «Сент-Экзюпери», мы знаем подробности сочинения «Маленького принца». Сбежав из Европы в несчастную эмиграцию в Северную Америку, участвуя в мелочной, но жаркой междоусобной войне с другими изгнанниками и сопротивляющимися группами (он был плохого мнения о Де Голле, который, как он ошибочно считал, настраивал французов против французов, а не против немцев), Сент-Экзюпери написал эту самую французскую на Манхэттене и Лонг-Айленде басню. Пустынная обстановка книги восходит к опыту летчика Сент-Экзюпери 1935 г., когда он почти на неделю заблудился в Аравийской пустыне, с его воспоминаниями об одиночестве, о галлюцинациях, надвигающейся смерти (и всеобъемлющей красоте) в пустыне, реализованными на страницах книги. Центральная история любви принца и розы вытекает из его бурного романа с женой Консуэло, от которой роза берет свой кашель, свою ветреность, свою властность и свои внезапные обмороки. (По словам Шиффа, пока он пропадал в пустыне в 35-м, она публично оплакивала его потерю на своем собственном «астероиде» - за своим столиком в ресторане Brasserie Lipp). Пустыня и роза — его жизнь как бесстрашного летчика и как сбитого с толку любовника — были его вдохновением. Но между этими двумя переживаниями, пронзая их, разделяя их, была война.
В самой глубине своей души он ощущал потерю Франции не только как проигрыш в битве, но и как потерю смысла. Пустыня необычного поражения была более ошеломляющей, чем пустыня Ливии; ничто больше не имело смысла. Собственная война Сент-Экзюпери была благородной: он был летчиком разведывательной эскадрильи GR II/33 Воздушной армии. И после горького поражения он бежал из Европы, как и многие другие патриотично настроенные французы, проехав через Португалию и прибыв в Нью-Йорк в последний день 1940 г. Но, как знал любой, переживший это, потерю делало столь травмирующей ощущение, что вся основа французской цивилизации, а не только ее армия, попала, так сказать, под пристальный взгляд богов и с поразительной скоростью рухнула.
В поисках причин этого краха самые честные и достойные умы — среди них Марк Блок и Камю — считали, что настоящая вина кроется во французской тяге к абстракции. Французская традиция, которая перемещала и все еще перемещает прагматические вопросы о конкретных случаях в параллельную бумажную вселенную, в которой общий теоретический вопрос является самым важным, подвела своих создателей. Конечно, одним из способов реагирования на катастрофу был поиск нового набора абстракций, всеобъемлющих категорий, для замены утраченных. Но более гуманным ответом было бы вести непрерывную борьбу со всеми этими абстракциями, которые удерживают нас от той жизни, какая она есть. Никто не выразил это лучше, чем сам героический Блок:
"Первая задача моей профессии (т. е. историка, но шире - гуманиста, как его правильно называют) состоит в том, чтобы избегать громких абстрактных терминов. Те, кто преподает историю, должны постоянно заниматься задачей поиска прочного и конкретного за пустым и абстрактным. Другими словами, они должны сосредоточить все свое внимание на людях, а не на функциях".
Эта мораль может показаться очень странной, извлеченной из опыта чего-то столь разрушительного, как, например, из войны. Но это было не просто интеллектуальное, невоенное прозрение любителя. На чисто тактическом, военном уровне тяга к абстракции означала тягу к фетишизации фиксированных, систематических решений за счет тактической текучести и находчивости. Линия Мажино была абстрактной идеей, которой было позволено заменить гибкую стратегию и здравый смысл. (Вспоминается ответ Пикассо Матиссу, когда обеспокоенный французский художник спросил его в 1940 г.: «А как же наши генералы, что они делают?»: «Наши генералы? Они мастера в Школе изящных искусств!» — ответил Пикассо, имея в виду людей, одержимых теми же заученными формулами, отсутствием наблюдательности и навязчивым традиционализмом, что и академические художники).
От опыта, который был настолько бесчеловечным и непреодолимым, — опыта, который превращает целое человеческое существо со сложной историей жизни и судьбой сначала в ноль, а затем в жертву — Сент-Экзюпери хотел спасти человека, а не статистику. Статистика могла быть связана с любым из занятий, которым одержимы люди на планетах - фетиш «подсчета»: подсчет количества звезд, если вы астроном, или прибыли - для бизнесменов. Самый плодотворный способ взглянуть на «Маленького принца» — посмотреть на эту книгу, как на расширенную притчу о видах и глупостях абстракции, где особая интенсивность и острота состоит в том, что автор драматизирует борьбу с абстракцией, представляя ее не как философскую тему, а как историю жизни и смерти. Книга движется от астероида к пустыне, от басни и комедии к загадочной трагедии, чтобы сделать один повторяющийся вывод: вы не можете любить розы. Вы можете любить только одну розу.
Все путешествия Принца — это путешествия изгнанника, как у самого Сент-Экзюпери, от общего опыта к эротизму конкретного цветка. Быть ответственным за свою розу, как осознает Принц, значит видеть её такой, какая она есть на самом деле, во всей её хрупкости и тщеславии — на самом деле, во всей её полной обыденности! — не любя её меньше из-за того, что она такая хрупкая. Триумф конкретного опыта можно найти в чём-то столь уникальном и странном, как во вступительном образе удава, проглатывающего слона, которого, как говорит нам рассказчик, взрослые могут видеть только как целостный объект. (Вот где Сент-Экзюпери и сюрреалисты, которые им восхищались, — отпечаток его руки появляется в одном из выпусков сюрреалистического журнала Minotaur — соприкасаются. Картины одержимого шляпами для среднего класса Рене Магритта предполагают, что каждый раз, когда вы видите буржуазный котелок, внутри может быть удав. Рентгеновский снимок каждой шляпы обнаруживает удава в каждой голове. Это могло бы стать девизом каждой выставки сюрреалистов).
Люди, которых Принц встречает во время своего путешествия на Землю, — это все те люди, которые, в смысле Блоха, были сведены к функциям. Бизнесмен, Астроном, даже бедный Фонарщик превратились в свои занятия и перестали видеть звезды. Это, опять же, основное движение, которое мы находим и у Камю, только в «Маленьком принце» оно показано нам скорее в качестве комической басни, а не как реалистический роман. Мир сговаривается сделать нас слепыми к его собственным действиям; наша настоящая работа — снова увидеть мир."
Телеграм-канал "Интриги книги"