Елена стояла посреди офиса с картонной коробкой в руках и не могла поверить в происходящее. Пятнадцать лет она проработала в этой фирме. Пятнадцать лет приходила первой, уходила последней. А теперь Ирка — её лучшая подруга, крестная её сына — сидела в директорском кресле и отводила глаза.
— Лен, ну ты же понимаешь... Кризис, оптимизация. Мне сверху спустили — сократить штат. А ты... ну, тебе же уже сорок семь. Молодые дешевле обходятся.
— И ты решила сократить меня? — Елена поставила коробку на стол, руки дрожали. — Ирка, да я же эту фирму с нуля поднимала! Когда Петрович болел, я за него три месяца работала!
— Знаю, — Ирина нервно теребила ручку. — Но у меня выбора нет. Либо ты, либо я. А у меня ипотека, ты же знаешь. И Димка в институт поступает...
Елена молча смотрела на женщину, которую считала почти сестрой. Вместе институт заканчивали, вместе на работу устроились. Ирка была свидетельницей на её свадьбе, а она — на Иркиной. Когда муж Елены ушёл десять лет назад, Ирка ночевала у неё неделю, утешала, помогала с сыном.
— Твоё место, кстати, уже занято, — добавила Ирина, глядя в бумаги. — Новенькая девочка, Кристина. Двадцать пять лет, два высших, амбициозная. Завтра выходит.
Вот и всё. Пятнадцать лет — и коробка с вещами. Елена взяла свою поклажу и вышла, не попрощавшись. В коробке болтались кружка с надписью "Лучший бухгалтер", фотография сына в рамке, кактус, который она поливала пять лет. Смешно и грустно.
На улице моросил октябрьский дождь. Елена постояла под козырьком, соображая, что делать дальше. Домой идти не хотелось — там пустая квартира, сын Антон уже третий год жил отдельно со своей девушкой. На работу завтра идти не надо. Вообще никуда не надо.
Она побрела к остановке, прижимая коробку к груди. Маршрутка была забита, пахло мокрой одеждой и чьими-то пирожками. Елена втиснулась у дверей, стараясь не уронить вещи.
— Женщина, вы выходите? — толкнул её в бок дед с авоськой.
— Нет.
— А чего у дверей стоите? Проходите в салон!
Елена не стала объяснять, что с коробкой в салон не протиснешься. Просто прижалась к поручню и закрыла глаза. В голове крутились Иркины слова: "Тебе же уже сорок семь". Когда это сорок семь стало приговором?
Дома она поставила коробку в прихожей и пошла на кухню. Холодильник встретил её гулкой пустотой — йогурт, полбатона, пачка пельменей. Нужно в магазин, но сил не было.
Зазвонил телефон. Антон.
— Мам, привет! Как дела?
— Нормально, — соврала Елена.
— Слушай, мы с Машей в воскресенье придём, ладно? Она пирог испечёт.
— Конечно, приходите.
— Мам, ты точно в порядке? Голос какой-то...
— Всё хорошо, сынок. Устала просто.
Повесив трубку, Елена села у окна. Во дворе под дождём бежала собака — большая, лохматая, явно бездомная. Остановилась у помойки, обнюхала пакеты. Кто-то из подъезда напротив швырнул в неё бутылкой.
— Пошла вон, шавка!
Собака отскочила, поджав хвост. Елена не выдержала, открыла окно:
— Вы что делаете? Она же есть хочет!
— А мне что, кормить её? У самого трое детей!
Мужик хлопнул дверью подъезда. Собака осталась стоять под дождём, мокрая и несчастная. Елена смотрела на неё и вдруг подумала — вот и я такая же. Никому не нужная, лишняя.
Не думая, схватила зонт и пельмени из морозилки, побежала вниз. Пёс — теперь она разглядела, что это кобель — сначала шарахнулся, но учуял еду и осторожно подошёл.
— На, ешь, — Елена высыпала пельмени на асфальт.
Пёс набросился на еду, а она стояла с зонтом и думала — что теперь? Оставить его тут, под дождём? Утром дворники или догхантеры...
— Пойдём, — решилась она. — Ну, пойдём со мной!
Пёс доел пельмени и посмотрел на неё умными карими глазами. В них была такая тоска, что у Елены защипало в носу. Она протянула руку, пёс обнюхал, лизнул пальцы.
— Вот и договорились.
В подъезде соседка с третьего этажа всплеснула руками:
— Елена Николаевна, вы что, эту грязь домой тащите?
— Это не грязь. Это собака.
— Да он же блохастый! И вообще, у нас тут не приют!
Елена не стала спорить. Завела пса в квартиру, постелила в ванной старое полотенце. Пёс забился в угол, дрожал.
— Не бойся, — Елена открыла горячую воду. — Сейчас помоем тебя.
Мыть пришлось трижды — вода стекала чёрная. Под слоем грязи обнаружилась рыжая с белым шерсть. Пёс оказался помесью колли с кем-то ещё, морда умная, уши висячие. Худой страшно — рёбра торчат.
Елена вытерла его, нашла старый плед. Пёс улёгся на коврике в прихожей, не сводя с неё глаз.
— Как же тебя звать? — Елена присела рядом. — Рыжий? Дружок?
Пёс вздохнул и положил морду ей на колени. Тяжёлую, тёплую. И Елена расплакалась. Первый раз за день дала волю слезам. Пёс лежал тихо, только иногда лизал её руку, словно утешая.
Наутро проснулась от того, что кто-то тыкался носом в лицо. Пёс стоял у кровати и виновато вилял хвостом.
— Гулять хочешь? Сейчас, подожди.
Оделась на автомате, нацепила на пса старый ремень вместо поводка. На улице он сразу побежал к кустам, потом вернулся и сел у ног. Смотрел выжидающе — что дальше?
— А дальше я не знаю, — честно сказала Елена. — Надо тебя ветеринару показать, прививки сделать. И работу мне искать. Только вот...
Она не договорила. В кармане зазвонил телефон — незнакомый номер.
— Елена Николаевна? Это Валерий Михайлович, ветклиника "Айболит". Ваша соседка сказала, вы собаку подобрали?
— Да, а что?
— Она пригрозила в СЭС пожаловаться, если вы его не обследуете. Может, подъедете к нам? Первичный осмотр бесплатно сделаем, а там посмотрим.
Елена поблагодарила и повесила трубку. Вот и первая задача на день появилась.
Ветклиника оказалась в пяти остановках. Небольшая, уютная, пахло лекарствами и почему-то ванилью. За стойкой сидела девушка с косичками.
— Вы к Валерию Михайловичу? Проходите, кабинет номер два.
Ветеринар оказался мужчиной лет пятидесяти, седым, в очках. Посмотрел на пса, присвистнул:
— Ну и досталось же тебе, дружище. На стол его давайте.
Пёс не сопротивлялся, только прижимался к Елене. Доктор осматривал, щупал, светил фонариком в глаза.
— Кобель, года три-четыре. Истощение сильное, но органы в порядке. Блох вытравим, глистов прогоним. А вот с прививками придётся подождать — сначала откормить надо.
— Сколько это будет стоить? — Елена прикинула содержимое кошелька.
— А вы его насовсем взяли или пристраивать будете?
— Я... не знаю. Вчера подобрала, пожалела.
Валерий Михайлович снял очки, протёр:
— Понимаете, если пристраивать — у нас есть программа помощи бездомным животным. Мы бесплатно стерилизуем, прививаем, лечим. Но нужно потом обязательно найти хозяев. Если себе берёте — тогда по прайсу.
Елена посмотрела на пса. Тот сидел на столе и смотрел на неё так преданно, словно она была центром его вселенной.
— Наверное, себе. Не могу я его бросить.
— Тогда давайте так — основное лечение по программе проведём, а прививки потом за ваш счёт. И кастрировать надо будет, но это позже, как окрепнет. Согласны?
Елена кивнула. Доктор выписал витамины, корм лечебный, капли от блох. В конце осмотра спросил:
— Как звать-то его будете?
— Не знаю ещё.
— Барон он у вас. Посмотрите, какая осанка, даже худой — а держится. Барон!
Пёс встрепенулся, навострил уши.
— Откликается! Значит, Барон.
Дома Елена устроила Барону место на кухне — постелила старое одеяло, поставила миски. Пёс ел аккуратно, не жадничая, потом лёг на одеяло и уснул. Видимо, первый раз за долгое время в тепле и сытости.
Елена села за ноутбук — нужно было резюме обновлять, вакансии смотреть. Но все предложения были для молодых — "до 35 лет", "энергичных", "амбициозных". Для главного бухгалтера с пятнадцатилетним стажем места не находилось.
К вечеру голова гудела от просмотра сайтов. Барон подошёл, ткнулся носом в руку.
— Гулять? Пойдём.
Во дворе встретили ту самую соседку с третьего этажа. Она демонстративно обошла их по дуге.
— Развели тут собачник! — бросила вслед.
Елена не ответила. Барон шёл рядом, не натягивая импровизированный поводок. У магазина она привязала его к лавочке:
— Подожди минутку, я хлеба куплю.
В магазине у кассы стояла Ирка. Увидела Елену, покраснела:
— Лен... Привет.
— Привет.
— Слушай, я хотела позвонить... Ну, насчёт вчерашнего. Ты не подумай, я не со зла. Правда, мне самой тошно.
— Не надо, Ира. Всё нормально.
— Нет, ты послушай! Я же тебе помочь хочу. У моего Витька теснота есть, ей бухгалтер нужен. Правда, зарплата небольшая, но...
— Спасибо, не надо.
Елена расплатилась и вышла. Барон радостно завилял хвостом, словно они не виделись неделю.
— Вот ты рад мне, а люди... — она погладила пса по голове.
Следующие дни слились в одинаковую рутину. Утром прогулка с Бароном, потом поиски работы, снова прогулка, готовка, сон. Пёс окреп, шерсть заблестела, появился вес. Он ходил за Еленой хвостом, ложился у ног, когда она сидела за компьютером.
В воскресенье пришли Антон с Машей. Сын удивился:
— Мам, ты собаку завела?
— Подобрала. Барона.
— Красивый пёс. Маш, смотри какой!
Маша — миниатюрная блондинка — присела перед Бароном:
— Ой, какой лапочка! Можно погладить?
Барон подставил голову под ласку, завилял хвостом. Антон смотрел на мать внимательно:
— Мам, а на работе как?
Елена замялась. Не хотелось расстраивать сына, но врать...
— Меня сократили. В понедельник.
— Что?! — Антон вскочил. — Как сократили? Ты же там с основания!
— Оптимизация. Молодых набирают.
— А тётя Ира? Она же директор теперь!
— Она и сократила.
Антон выругался, Маша его одёрнула. Сели пить чай с пирогом — Маша правда испекла, с яблоками. Барон лежал под столом, положив морду Елене на ноги.
— Мам, может, тебе денег дать? У нас есть отложенные...
— Не надо, сынок. У меня есть накопления. Найду работу.
— А если нет? Мам, тебе можно к нам переехать. Мы комнату освободим...
— Антош, не надо. Я справлюсь. И потом, куда я с Бароном?
После ухода детей стало совсем тоскливо. Елена легла на диван, Барон пристроился рядом на полу. В окно било солнце — редкий для октября погожий день.
Телефон зазвонил неожиданно. Валерий Михайлович из клиники.
— Елена Николаевна, добрый вечер. Извините, что в выходной беспокою. У меня тут просьба необычная.
— Слушаю вас.
— Понимаете, у нас администратор увольняется. Девочка замуж выходит, в другой город переезжает. Работа несложная — записи вести, с клиентами общаться, за порядком следить. Зарплата... ну, не бог весть что, двадцать пять тысяч. Но! Можно с собакой приходить. Я видел, как вы с Бароном — редко кто так к животным относится. Не хотите попробовать?
Елена села на диване. Работа? С Бароном? Да, зарплата в два раза меньше прежней, но...
— Я... я согласна! Когда выходить?
— Давайте в среду? Девочка вас введёт в курс дела.
Повесив трубку, Елена обняла Барона:
— Слышал? У нас работа! Вместе!
Пёс лизнул её в лицо и завилял хвостом так, что задрожал весь диван.
В среду она пришла в клинику с замиранием сердца. А вдруг не справится? Вдруг Барон будет мешать?
Но страхи оказались напрасными. Девушка с косичками — её звали Настя — быстро объяснила компьютерную программу, показала, где что лежит. Работа оказалась несложной — отвечать на звонки, записывать на приём, принимать оплату.
Барон улёгся в углу на подстилке и вёл себя идеально. Только иногда подходил проверить, тыкался носом в руку и снова ложился.
— Какой умный пёс! — восхищалась Настя. — Как будто всю жизнь тут работал!
К обеду Елена освоилась. Клиенты шли разные — старушки с кошками, мужики с бойцовыми собаками, дамы с йорками в сумочках. Она записывала, улыбалась, успокаивала нервных.
— У вас хорошо получается, — заглянул Валерий Михайлович. — Люди к вам тянутся.
К концу дня ноги гудели — давно она столько не стояла. Но на душе было легко. Есть работа, есть Барон, есть завтрашний день.
Дома позвонила Антону:
— Сынок, я работу нашла!
— Правда? Мам, это супер! Где?
— В ветклинике. Администратором. И Барона можно с собой брать.
— Зарплата какая?
— Небольшая. Но мне хватит.
Антон что-то хотел сказать, но Маша отобрала трубку:
— Тётя Лена, это же здорово! Главное, что вам нравится!
Первая зарплата пришла через две недели. Елена сразу купила Барону нормальный поводок, ошейник, игрушки. Себе позволила новые туфли — старые совсем развалились. Остальное отложила — надо было делать прививки псу.
В клинике она быстро стала своей. Валерий Михайлович хвалил, говорил, что клиенты довольны. Другие врачи — молодой Игорь и опытная Мария Сергеевна — тоже относились хорошо. Барон стал любимцем клиники. Дети, приходившие с родителями, сразу бежали к нему.
— Можно погладить собачку?
— Можно, он добрый.
Как-то пришёл мужчина с овчаркой. Пёс был агрессивный, рычал на всех. Барон поднялся со своего места, подошёл. Елена испугалась, но псы обнюхались и... овчарка успокоилась.
— Вот это да! — удивился хозяин. — Рекс обычно чужих не переносит!
— У вашего Барона талант, — сказал потом Валерий Михайлович. — Он чувствует, как с другими животными общаться.
В декабре случилось неожиданное. В клинику привели щенков — пятерых, найденных в коробке у мусорки. Крошечные, слепые ещё.
— Усыплять? — спросил Игорь.
— Нет! — Елена сама удивилась своей резкости. — Давайте попробуем выходить!
— Это же круглосуточно кормить надо. Кто будет?
— Я буду. Дома. Валерий Михайлович, можно?
Доктор посмотрел на неё поверх очков:
— Елена Николаевна, вы понимаете, на что подписываетесь? Каждые два часа кормление, массаж, уход...
— Понимаю. Но не бросать же их.
Так у неё дома появилась коробка с щенками. Барон сначала обнюхал их, потом лёг рядом, согревая. Елена встала на будильник — кормила из бутылочки, массировала животики, меняла пелёнки.
Антон, приехав в гости, ахнул:
— Мам, ты что, питомник открыла?
— Временно. Пока не подрастут.
— А потом?
— Пристрою. В клинике помогут.
Щенки росли, открыли глаза, начали ползать. Барон взял на себя роль няньки — вылизывал их, следил, чтобы не расползались. Елена смотрела на эту картину и чувствовала странное умиротворение. Да, денег мало, да, квартира превратилась в филиал клиники. Но она нужна — этим щенкам, Барону, клиентам в клинике.
К Новому году четверых щенков пристроили. Клиенты клиники разобрали — Елена сама проверяла каждую семью. Остался один — самый мелкий, с кривыми лапками.
— Этого не возьмут, — вздохнула Мария Сергеевна. — Инвалид.
— Возьмут, — упрямо сказала Елена. — Найдём добрых людей.
И нашли. Пришла женщина с дочкой-подростком в инвалидной коляске. Девочка увидела щенка и заплакала:
— Мам, он как я! Можно мы его возьмём?
Щенка назвали Лаки. Елена ещё долго созванивалась с новыми хозяевами, консультировала по уходу.
— Вы святая женщина, — сказала мать девочки. — Спасибо, что не отказали нам.
Новый год Елена встречала дома с Бароном. Антон с Машей уехали к её родителям. Ирка не звонила с октября. Но Елене не было одиноко. Она готовила салат, Барон сидел рядом, выпрашивая кусочки.
— С Новым годом, мой хороший, — чокнулась она с ним бокалом сока.
Барон лизнул её руку и положил голову на колени.
В январе в клинику пришла новая клиентка — женщина лет шестидесяти с персидской кошкой.
— Мурка у меня старенькая, — объясняла она. — Ветеринар нужен постоянный.
Елена записала её к Марии Сергеевне. Пока ждали приёма, разговорились. Женщину звали Тамара Петровна, она оказалась директором небольшого благотворительного фонда помощи животным.
— Надо же, а я думала, у нас таких нет, — удивилась Елена.
— Есть, просто мы маленькие. На энтузиазме держимся. Вы, я смотрю, тоже животных любите?
Елена рассказала про Барона, про щенков. Тамара Петровна слушала внимательно.
— А не хотите с нами сотрудничать? Нам волонтёры нужны. И... если честно, бухгалтер тоже. Наша ушла в декрет. Платить много не можем, но удалённо работать можно.
— Бухгалтер? — Елена не поверила своим ушам. — Я же... у меня пятнадцать лет стажа!
— Вот и отлично! Правда, специфика благотворительная, отчётность сложная. Но разберётесь.
Елена согласилась не раздумывая. Пусть деньги небольшие, зато любимая профессия. И животным помощь.
Так потекла новая жизнь. Утром клиника, вечером — отчёты для фонда. В выходные — выезды с волонтёрами, помощь приютам. Барон везде был с ней.
В марте случилась встреча, которую Елена не ждала. Она выгуливала Барона в парке, когда услышала:
— Лена? Боже, это ты?
Обернулась — Ирка. Похудевшая, осунувшаяся, в каком-то затрапезном пальто.
— Привет, Ира.
— Лен, я... Можно поговорить?
Они сели на лавочку. Барон лёг у ног Елены, поглядывая на Ирку настороженно.
— Красивый пёс. Не знала, что ты собак любишь.
— Много чего ты обо мне не знала.
Ирка вздохнула:
— Лен, прости меня. Я... меня тоже сократили. Через месяц после тебя. Новый собственник пришёл, всех старых выгнал. Теперь вот... никому не нужна.
Елена молчала. Злорадства не было, только усталость.
— Знаешь, я теперь понимаю, что ты чувствовала. Когда тебе сорок восемь, а опыт никого не интересует...
— Найдёшь работу. Ты же боевая.
— Лен, а ты где работаешь? Может, замолвишь словечко?
Елена посмотрела на бывшую подругу. Рассказывать про клинику, про фонд? Зачем?
— Я теперь с животными работаю. Тебе не подойдёт.
— А... Ну да, конечно.
Они попрощались. Елена пошла дальше, Барон радостно побежал за палкой. А Ирка осталась сидеть на лавочке — маленькая, потерянная, одинокая.
Дома Елена обняла Барона:
— Знаешь, а я ей не злюсь. Она меня из болота вытащила, сама того не желая. Если бы не увольнение, сидела бы я в том офисе до пенсии. А так — у меня есть ты, есть дело, которое люблю. Спасибо ей за это.
Барон лизнул её в лицо, хвостом выбивая барабанную дробь.
К лету жизнь окончательно наладилась. Фонд предложил Елене постоянную ставку — удалённо, но с окладом. В клинике повысили зарплату. Антон с Машей объявили, что ждут ребёнка.
— Мам, ты станешь бабушкой!
— Правда? Ой, как здорово!
— И знаешь что? Мы хотим, чтобы ребёнок рос с животными. Говорят, это полезно. Может, тоже собаку заведём.
— Барон поможет выбрать, — засмеялась Елена.
В июле поехали на дачу к Тамаре Петровне — она пригласила волонтёров на шашлыки. Барон носился по участку, играл с другими собаками. Елена сидела в тени яблони и думала — как странно повернулась жизнь. Год назад она считала себя никому не нужной. А сейчас...
— Елена Николаевна! — позвал Валерий Михайлович. — Идите к нам, фото сделаем!
Она встала, пошла к компании. Барон прибежал, встал рядом. Щёлкнул фотоаппарат, запечатлев момент. Потом эту фотографию Елена поставит на стол в клинике. На ней она улыбается, обнимая Барона, а вокруг — люди, которые стали новой семьёй.
Осенью, ровно через год после увольнения, Елена проходила мимо своей бывшей конторы. Здание выглядело заброшенным, окна заколочены.
— Обанкротились, — сказал охранник из соседнего здания. — Месяц назад всех выгнали.
Елена кивнула и пошла дальше. В кармане звонил телефон — из клиники, наверное, клиент записывается. Дома ждал Барон. Вечером нужно было доделать отчёт для фонда. Завтра суббота — поездка в приют, везут корм и лекарства.
Жизнь продолжалась. Настоящая жизнь, полная смысла и тепла. И началась она в тот дождливый октябрьский день, когда никому не нужная женщина встретила никому не нужную собаку. И спасли друг друга.