Олег стоял перед покосившимся забором, держа в руках связку ржавых ключей. Дом бабушки Тамары Васильевны выглядел ещё хуже, чем он помнил в детстве. Краска облупилась, веранда просела, а крыша местами провалилась. Соседи давно говорили, что его нужно снести, но старушка до последнего цеплялась за своё родовое гнездо.
Теперь, спустя шесть месяцев после похорон, Олег наконец решился приехать и заглянуть внутрь дома. Нотариус предупреждал, что постройка в ужасном состоянии, но документы уже были оформлены. Он был единственным наследником у бабушки.
Калитка заскрипела так жалобно, будто просила о пощаде. Олег прошел по заросшей тропинке, обходя ямы и кучи прелых листьев. Ступеньки крыльца прогнулись под его весом, и он на секунду замер, представив, как провалится вниз и сломает себе что-нибудь.
Ключ повернулся в замке с трудом. Дверь открылась, в нос ударил затхлый запах старости и сырости. Олег достал телефон, включил фонарик и переступил порог.
Первое, что его поразило — это тишина. Не обычная тишина пустого дома, а какая-то особенная, плотная, словно воздух стал гуще. Луч света выхватил из темноты знакомые очертания: старый буфет, кресло-качалку, комод с пожелтевшими фотографиями.
Но что-то здесь было не так.
Олег медленно обвел комнату светом фонарика телефона. Мебель стояла точно так же, как при жизни бабушки, но... она выглядела новой. Не то чтобы отреставрированной — именно новой, словно время здесь остановилось лет на пятьдесят назад.
Он подошел к буфету и провел пальцем по столешнице. Никакой пыли. Олег нахмурился. Дом простоял заброшенным целых полгода, окна были заколочены, а внутри чисто, как в музее.
Скрипнула половица, и Олег вздрогнул. Звук доносился из кухни. Он направился туда, стараясь не наступать на особенно подозрительные доски.
Кухня тоже была в идеальном порядке. На плите стоял чайник . Тот самый эмалированный чайник, с отбитым носиком, который Олег помнил с детства. Но чайник блестел, как новенький.
— Странно, — пробормотал Олег и тут же вздрогнул от звука собственного голоса.
Он открыл дверцу холодильника. Внутри горела лампочка, а на полках стояли банки с вареньем, лежали овощи, молоко. Олег взял пакет молока, посмотрел на дату. Вчерашнее.
Сердце забилось чаще. Кто-то живет в доме? Но соседи говорили, что после смерти Тамары Васильевны здесь никого не видели. Да и состояние дома снаружи...
Олег вышел из кухни и поднялся по лестнице на второй этаж. Ступеньки были крепкими, не скрипели. Наверху были три комнаты: спальня бабушки, его детская и кладовка.
Дверь в спальню была приоткрыта. Олег заглянул внутрь и едва не выронил телефон.
На кровати лежала Тамара Васильевна.
Она спала, укрытая лоскутным одеялом, которое Олег помнил с детства. Седые волосы были аккуратно заплетены в косу, на лице играла едва заметная улыбка. Грудь медленно поднималась и опускалась.
Олег попятился к двери, но наткнулся на что-то мягкое. Обернулся — за ним стоял мужчина в старомодном костюме. Высокий, худощавый, с густыми усами.
— Дедушка? — прошептал Олег.
Владимир Петрович, умерший, когда Олегу было всего семь лет, кивнул и приложил палец к губам.
— Тише, — сказал он голосом, который Олег помнил из детства. — Не буди бабушку. Она так долго тебя ждала и уснула.
— Но... как... ты же...
— Умер? — дедушка улыбнулся той же доброй улыбкой, что и при жизни. — Смотря что считать смертью, внучек. Иди, покажу тебе кое-что.
Олег не мог пошевелиться. Ноги не слушались, а в голове крутилась одна мысль: это сон, это точно сон.
— Это не сон, — сказал дедушка, словно прочитав его мысли. — Это дом. Особенный дом. Тамара Васильевна построила его для нас, для семьи. Здесь мы все остаёмся.
Он повел Олега в детскую. Комната была точно такой, какой Олег помнил её в возрасте десяти лет. Игрушки, книжки, кровать с покрывалом в клеточку. На столе лежала тетрадь с недописанным сочинением на тему "Как я провел лето".
— Я это писал в четвертом классе, — пробормотал Олег.
— Ты и дописал. Посмотри.
Олег подошел к столу. Сочинение было закончено. Аккуратным детским почерком были выведены слова: "Самое лучшее лето я провел у бабушки с дедушкой. Здесь всегда солнечно и тепло. Здесь я всегда буду маленьким и счастливым."
— Я этого не писал, — прошептал Олег.
— Нет, но ты об этом думал. Каждый раз, когда приезжал сюда. Каждый раз, когда уезжал. Ты мечтал остаться.
Олег обернулся, но дедушки уже не было. Он стоял один в детской комнате, а за окном светило солнце. Яркое летнее солнце, хотя на улице была поздняя осень.
Он подошел к окну и выглянул наружу. Двор был зеленым, ухоженным. Яблони цвели, хотя должны были стоять голые. Забор был крепким, свежевыкрашенным. Соседские дома тоже выглядели так, как тридцать лет назад.
— Олежек, — послышался знакомый и ласковый голос бабушки. — Иди завтракать!
Олег медленно спустился в кухню. За столом сидела Тамара Васильевна, совсем как в его детстве — в цветастом халате, с добрыми морщинистыми руками. Перед ней на столе дымились оладьи со сметаной.
— Садись, внучек, — сказала она, не поднимая глаз. — Ты же проголодался с дороги.
Олег сел. Оладьи пахли так, как пахли в детстве — маслом, ванилью и чем-то неуловимым, что можно было назвать только "родным домом".
— Бабушка, — начал он, — но ты же...
— Умерла? — Тамара Васильевна подняла глаза. В них была та же теплота, что и всегда. — Что такое смерть, Олежек? Когда перестает биться сердце? Когда закрываются глаза? Или когда тебя перестают любить?
Олег молчал.
— Я никогда не умирала, — продолжила бабушка. — Я просто ждала. Ждала, когда ты вернешься домой. Окончательно.
— Но у меня есть своя жизнь, работа, квартира...
— Есть. И будет. Но дом — это место, где ты настоящий. Где ты можешь быть собой. Где время течет не так, как везде.
Олег попробовал оладьи. Они были такими же вкусными, как в детстве. Может быть, даже лучше.
— Что происходит с домом? — спросил он. — Снаружи он разваливается, а внутри...
— Внутри он новый и живёт, — сказала Тамара Васильевна. — Дом помнит каждый счастливый день и час. Он хранит эти воспоминания для нас. Для семьи.
Олег поднялся и подошел к окну. Снаружи все еще было лето. Владимир Петрович копался в огороде, напевая старую военную песню. Увидев внука, он помахал рукой.
— Я могу уйти? — спросил Олег.
— Конечно, — ответила бабушка. — Но зачем? Здесь у тебя есть всё, что нужно. Любовь, тепло, покой. Здесь ты можешь быть ребенком, когда устанешь быть взрослым. Здесь ты можешь быть внуком, даже когда твоих бабушки с дедушкой уже нет.
Олег долго смотрел в окно. В саду росли яблони, которые он помнил саженцами. Летали бабочки, которых он ловил сачком. Мир за окном был идеальным отражением его детских воспоминаний.
— А если я останусь? — спросил он.
— Тогда останешься, — просто ответила Тамара Васильевна. — Навсегда.
Олег подумал о своей жизни в городе. Об офисе, пробках, счетах за квартиру, одиночестве. Потом посмотрел на бабушку, которая улыбалась ему той же улыбкой, что и тридцать лет назад.
— Дай мне подумать, — сказал он.
— Конечно, внучек. Время есть. Здесь его всегда достаточно.
Олег вышел из дома. Снаружи дом снова выглядел разрушенным, но теперь он знал — это только снаружи. Внутри дом жил, дышал, помнил.
Он сел в машину и поехал в город. Но всю дорогу думал о запахе оладьев, о летнем солнце за окном и о том, что есть на свете место, где его всегда ждут.
Вечером Олег вернулся. Ключ повернулся в замке легко, словно замок только что смазали. Дверь открылась, и его встретил запах домашнего ужина.
— Олежек, — позвала Тамара Васильевна, — ты как раз вовремя. Я борщ сварила.
Олег улыбнулся и переступил порог. Дом обнял его теплом и покоем. Снаружи начинался дождь, но здесь, внутри, всегда было солнечно.
Он повесил куртку на крючок и прошёл в кухню, где его ждала семья. Та семья, которая никогда не умирает, пока её помнят и любят.
Дом Тамары Васильевны хранил не только вещи — он хранил души. И теперь в нём навсегда поселилась еще одна душа, которая наконец-то нашла дорогу домой.
Друзья! Напишите в комментариях, а вы бы хотели вернуться в детство?Подпишитесь, поставьте лайк, сделайте репост!