Алекс Волков всегда считал себя прагматиком. Никакой мистики, только бетон и сталь, только цифры и холодный расчёт. Именно поэтому он выбрал Окхавен — затерянный в глуши городок, который, судя по картам, едва держался на плаву. Этот банк, по логике Алекса, должен был стать лёгкой добычей. Всего один филиал, старое здание из потемневшего кирпича, вывеска «Окхавенский общественный фонд» вместо привычного «Банк». Идеально.
День выдался на удивление солнечным, что странно для конца октября. Воздух был пропитан запахом прелых листьев и сырой земли, а вдалеке виднелись холмы, окутанные туманом. Окхавен казался вымершим. На главной улице не было ни души, лишь старые покосившиеся дома смотрели на Алекса пустыми окнами. Когда он вошел в банк, его встретила тишина, нарушаемая лишь редким тиканьем старых часов над дверью. За прилавком сидели три женщины. Они были странными. Не молодые, но и не старые, с лицами, словно высеченными из камня, и глазами цвета осеннего болота. Их черные платья выглядели старомодно, а на шеях поблескивали тяжелые темные амулеты.
«Неужели всё так плохо, что у них даже нормального персонала нет?» – подумал Алекс, чувствуя, как внутри нарастает волнение. Это было его последнее дело, чтобы выбраться из долгов. Он действовал быстро и эффективно. Угроза, пара выстрелов в потолок, крики изумлённых женщин. Одна из них, самая высокая, с волосами цвета воронова крыла, даже не вздрогнула. Она лишь медленно поднялась.
«Что ж, мистер Волков, — ее голос был низким, почти мурлыкающим, но при этом пробирал до костей, — вы уверены, что хотите это сделать?»
Алекс опешил. Откуда она знает его имя? Он не называл никаких данных. Но времени на раздумья не было. «Открой сейф! Живо!» — рявкнул он, направив пистолет ей в голову.
Женщины действовали безропотно, но с какой-то пугающей неторопливостью. Они открыли хранилище. Две толстые стальные двери распахнулись, открывая не обычные полки с деньгами, а нечто иное. Внутри были деревянные ящики, обтянутые кожей, старинные фолианты, перевязанные ремнями, и странные блестящие предметы, словно артефакты из древней истории. На центральной полке лежал небольшой ларец из чёрного дерева, инкрустированный странными рунами. От него веяло холодом.
«Берите, что хотите, мистер Волков, – сказала другая женщина с лицом, похожим на маску, – но не берите того, что вам не принадлежит по праву».
Алекс проигнорировал ее слова. Он быстро набил сумку пачками долларов из нескольких ящиков, не обращая внимания на странные предметы. Но его взгляд зацепился за ларец. Любопытство оказалось сильнее здравого смысла. Он схватил его. Ларец был легким, но от него исходила странная пульсирующая энергия. Женщины лишь посмотрели на него, и в их глазах заплясали искорки — то ли от смеха, то ли от чего-то гораздо более зловещего.
«Прощайте, мистер Волков, – произнесла высокая, – надеемся, вам понравится наш... подарок».
Алекс выбежал из банка, сердце бешено колотилось. Он мчался по пустынным улицам Окхавена, бросил сумку с деньгами и ларец на пассажирское сиденье своего старенького «Шевроле» и вдавил педаль в пол. Он ждал сирен, погони, но ничего не было. Только тишина, которая казалась громче любого шума.
Как только он миновал табличку «Выезд из Окхавена», погода резко изменилась. Небо потемнело, опустился густой, непроглядный туман. Дорога, которая до этого казалась прямой, начала петлять, а навигатор на телефоне сошёл с ума, показывая Алекса посреди бескрайнего поля. Из тумана доносился слабый, едва различимый шёпот, похожий на шелест листьев, но гораздо более зловещий. Алекс съехал на обочину, чтобы проверить телефон — связь пропала. Он попытался перезагрузить навигатор, но экран просто мигал.
Он взглянул на ларец. Тот был приоткрыт, и из него исходила какая-то мерцающая пульсация. Алекс осторожно поднял его. Внутри, на бархатной подкладке, лежал небольшой идеально круглый камень из обсидиана, мерцавший тусклым зловонным светом. Он почувствовал, как по его руке пробежала волна холода, а затем тепла. И тогда он услышал своё имя, отчётливо произнесённое прямо у его уха.
«Алекс…»
Он резко обернулся. Никого. Только туман. Его сознание начало играть с ним странные шутки. Он продолжил движение, но дорога казалась бесконечной. Каждый поворот приводил его к очередному повороту, деревья по обеим сторонам дороги становились всё более уродливыми и скрюченными, их ветви, казалось, тянулись к машине, как костлявые пальцы.
Наконец, когда туман начал рассеиваться, он увидел огни мотеля на окраине ближайшего города. Алекс остановился и дрожащими руками зарегистрировался под вымышленным именем. Он бросил сумку с деньгами на кровать, а ларец с камнем положил на прикроватную тумбочку. Он был измотан, но не мог заснуть. Шепот доносился сквозь стену, смешиваясь с шумом дождя за окном. Он слышал смех, а потом... скрипучее завывание, словно кто-то царапал металл.
Он просидел всю ночь, пытаясь успокоиться, но паранойя нарастала. Тени в комнате казались живыми, принимали очертания высоких, худых фигур. Камень на тумбочке тускло мерцал, и Алексу казалось, что он слышит собственный пульс, усиленный в сотни раз и исходящий из чёрного обсидиана.
На следующее утро, с тяжелой головой и красными глазами, Алекс попытался просмотреть новости. Никаких сообщений об ограблении в Окхавене. Ничего. Как будто ничего и не было. Тогда он попытался найти информацию о самом банке. «Окхавенский общественный фонд» — ни одного упоминания. Только старые, заброшенные форумы местных краеведов, где изредка всплывали упоминания о «Окхавенских ведьмах» и их «Торговом доме», якобы основанном еще в колониальные времена. Алекс усмехнулся. Ведьмы. Сказки. Но дрожь, пробежавшая по его спине, была вполне реальной.
Он решил уехать из города, подальше от всего этого. Собрал вещи, но, когда поднял сумку с деньгами, обнаружил, что банкноты изменились. Они были старыми, пожелтевшими, с какими-то выцветшими рисунками вместо привычных портретов президентов. Деньги, которые он украл, состарились на десятки, если не сотни лет. А чёрные глаза на портретах президентов, казалось, смотрели прямо на него, полные невыразимого ужаса.
Вместе с деньгами изменилась и его комната. Зеркало на стене помутнело, и сквозь муть он увидел не своё отражение, а бледное, измождённое лицо старика. Его кожа сморщилась, волосы поседели. Алекс вскрикнул. Он бросился к окну, распахнул шторы — за стеклом стояли те самые три женщины из банка. Они не двигались, лишь смотрели на него своими бездонными, болотистыми глазами. На их лицах не было злобы, только пронзительное, почти любопытное спокойствие.
«Он взял то, что ему не принадлежит, – услышал Алекс голос высокой женщины, звучавший теперь прямо у него в голове. – Камень забвения. Он несёт на себе груз тысячелетий. И теперь он твой».
Алекс отшатнулся. Камень забвения. Он вспомнил, как из ларца исходили холод и тепло. Он схватил камень и попытался его разбить. Обсидиан оказался твёрже стали. Камень лишь вибрировал в его руке, и пульсирующая энергия, которую он почувствовал при первом прикосновении, теперь била током по всему его телу.
Комната начала деформироваться. Стены покрылись тёмными, расползающимися пятнами, воздух стал тяжёлым, пахнущим гнилью и чем-то острым, металлическим. Шёпот усилился, превратившись в какофонию голосов, смеха, плача, криков. Это были голоса тех, кого коснулся камень, тех, кто был забыт. И Алекс понимал, что теперь он один из них.
Его тело начало меняться, стареть с ужасающей скоростью. Морщины прорезали кожу, суставы скрипели, а взгляд в зеркале показывал всё более дряхлое и чужое лицо. Он пытался бежать, но ноги стали ватными, а тело не слушалось. Он упал на колени, пытаясь закричать, но изо рта вырвался лишь хрип.
Три женщины за окном лишь улыбались. Их улыбки были тонкими, почти незаметными, но полными древней, равнодушной силы. Они смотрели, как Алекс Волков, некогда уверенный в себе прагматик, рассыпается в прах у них на глазах, как его сознание разрывается на части под тяжестью забытых воспоминаний и тысяч лет одиночества, заключённых в камне.
Когда на следующее утро служащая мотеля зашла в номер, она увидела лишь пыль на полу и открытое окно. Ничего не пропало. Но на прикроватной тумбочке лежал небольшой идеально круглый камень из обсидиана, который тускло мерцал, словно скрывая в себе чьи-то забытые крики. В Окхавене, в старом здании Общественного фонда, за прилавком сидели три женщины. И на центральной полке в хранилище, в ларце из чёрного дерева, снова лежал камень. Он ждал.