«Я знаю всё, слышишь, Никита?! Как ты посмел? Как ты мог так хладнокровно обрушить нашу жизнь, словно карточный домик? И эта трусливая выходка с фотографиями… Ты думал избежать бури, подбросив их, как грязную улику? Передай своей утешительнице – на пепелище чужих надежд ей не взрастить своего счастья!»
В последнее время Аню окутывало ледяное дыхание отчуждения, исходящее от Никиты. Она терялась в догадках, не понимая, что происходит с их любовью, словно сад, поражённый неведомой болезнью. Недавнее его слово, брошенное в пылу ссоры, — "некрасивая" — ранило её, как удар ножом. Ведь до этого, казалось, её полнота нисколько его не тяготила. Он знал, какую женщину берёт в жёны. Теперь же Никита требовал немедленного похудения, ставя в пример свою коллегу, Юлию, чья тень, как потом оказалось, и легла между ними, разрушая их хрупкий мир.
Аня, вопреки воле родителей, подала документы в строительный институт, словно нырнула в омут неизведанного. Учёба захватила её, особенно архитектура, где она видела воплощение своей мечты. На курс старше учился Никита. Весёлая, звонкая хохотушка сразу запала ему в сердце. Он начал ухаживать за ней настойчиво и красиво, словно завоеватель неприступной крепости. Но с женитьбой не спешил, желая сначала обрести прочный фундамент, чтобы его жена и будущие дети ни в чём не нуждались.
Получив диплом инженера, Никита, не без помощи родителей, устроился в престижную фирму. Целеустремлённость и трудолюбие быстро вознесли его на вершину карьерной лестницы.
Когда дата свадьбы уже была назначена, разразилась трагедия: в автокатастрофе погибли родители Ани. Торжество отложили, словно оборвали струну скрипки. Чтобы хоть как-то отвлечься от безутешного горя, Аня вышла на работу. Никита предлагал ей место в своей фирме, но она отказалась. Устроилась нянечкой в детский сад. Детей она любила всей душой, мечтала о своих, умела найти подход к каждому малышу, успокоить и развеселить. Никита же собственной жилплощади не имел.
Ане после смерти родителей досталась трёхкомнатная квартира, дача и кое-какие сбережения. Свадьбу сыграли через год после трагедии, словно возродились из пепла.
Аня готовила ужин, одновременно пытаясь дозвониться мужу, но телефон был отключён. "Не случилось бы чего, — с тревогой думала она, — он же гоняет, как сумасшедший". Аня искренне любила Никиту и доверяла ему безгранично, как самой себе. Ей и в голову не могло прийти, что муж может задерживаться у любовницы. Но ледяное дыхание отчуждения, веющее от любимого, заставило её усомниться. Прежде всего, в себе.
"А вдруг и правда, завел он там кого? Вон, Юльку мне в пример при каждой ссоре тычет… Глупости, не может быть. Как бы ни искрили наши размолвки, он же любит меня. Или… или все же стоит сбросить пару килограммов? Надо плотно заняться этим вопросом, подобрать диету, что ли."
Когда Никита переступил порог, часы лениво отзвонили полночь. Ужин, словно забытый гость, стыло ждал на столе. От еды он отмахнулся. Аня робко попыталась выведать причину задержки, но её вопрос, словно искра в порох, вызвал у мужа вспышку гнева.
— Никит, ну где же ты пропадал? Хоть бы весточку подал, сердце извела в ожидании.
— Я не мальчишка, чтобы перед тобой отчитываться, Ань. Я на работе был. На работе!
— Что с тобой? Зачем ты так?
— Достали твои расспросы, день сурка какой-то! Лучше бы о себе подумала, я же просил.
— Милый, я обязательно постараюсь. Дай мне немного времени, ладно? Не хочу сразу в омут с головой, здоровье ведь не железное. Мы же ещё о малыше мечтаем.
— Какие сейчас дети? Только обуза и расходы. Вот лет через пять… тогда и поговорим.
— Через пять лет, Никита?
— Да. Нужно же и для себя пожить.
Так и не прикоснувшись к еде, он отвернулся и ушел в спальню.
Аня бережно повесила рабочий костюм в шкаф, и вдруг её обоняния коснулся чуждый, навязчивый аромат. Не её запах, нет. Она предпочитала легкие цитрусовые ноты, а от рубашки исходило что-то тяжелое, дурманящее, «восточное». Сердце болезненно сжалось, и слезы, горячие и незваные, покатились по щекам. "Может, это случайность? Кто-то из коллег перестарался с парфюмом?
На" – пыталась она унять дрожь в голосе. Может, Юля, та самая Юля, брызнула своими духами в машине Никиты, когда он подвозил её с работы.
Ночь прошла в мучительном полусне. Аня, словно одержимая, блуждала по просторам социальной сети и наткнулась на сообщество диетолога. Часами она поглощала посты о похудении, правильном питании, спорте. В эту ночь в ней родилось твердое решение – измениться.
Никита проснулся в субботу раньше обычного. Ани не было. "Опять на пробежку подалась. Думает, если сбросит жир, я снова на неё взгляну. Как бы помягче ей сказать, что она мне опротивела?" – промелькнуло в его голове.
Убедившись, что в доме никого нет, он набрал номер, въевшийся в память:
— Привет, любимая. Уже проснулась? Может, увидимся? Я тут один, моя благоверная подалась на утреннюю пробежку, пытается избавиться от жирных боков. Третий день уже. Ха-ха, и я ей говорю, что это бесполезно. В часик на нашем месте? Буду ждать. Люблю, целую.
После пробежки Аня зашла в магазин. Никита, наверное, уже проснулся, нужно спешить домой и готовить завтрак. Она купила свежие фрукты, обезжиренный творог, куриную грудку и разные крупы. С этого дня она начинала новую жизнь, полную здоровой пищи.
Когда Аня вернулась, Никита был в душе. Женщина тихонько постучала в дверь:
— Милый, будешь завтракать?
Никита не ответил, хотя Аня точно знала, что он её слышал. Тоска сдавила грудь: между ними зияла пропасть, не осталось ни искры тепла. Никита вышел из ванной и, не удостоив её даже взглядом, прошел в спальню. Аня, превозмогая боль, последовала за ним.
— Никита… Никит…
— Что? — буркнул он, не отрываясь от экрана телефона.
— Мне собираться уже?
— Куда? — рассеянно переспросил Никита.
— Ну как же… Ты же обещал отвезти меня на кладбище, к маме с папой. Сегодня у мамы день рождения.
— Ой, Ань, вызови такси или на автобусе съезди. Я уезжаю, цейтнот.
— Но… Мы же договаривались… — тихо пролепетала она.
— Вот так вот, Аня. Я же объяснил: у меня встреча важная, по работе. Занят буду допоздна. И не утруждай себя готовкой, я в ресторане поужинаю. Честно говоря, в последнее время твоя стряпня совсем не радует.
Анна, словно оглушенная, побрела на кухню и замерла там, в полумраке, пока за Никитой не лязгнула входная дверь. Робко выглянула в окно: муж, оживлённо жестикулируя, говорил с кем-то по телефону. И улыбался… Улыбался не той улыбкой, что дарил ей. В душу Анны заползла ледяная тоска, обжигая сердце горечью.
Никита уже томился в ожидании Юли в ресторане. Девушка, как всегда, задержалась, но появилась во всем блеске своей неотразимости. Легко коснувшись щеки Никиты поцелуем, она грациозно опустилась в кресло напротив.
— Привет, мой хороший. Как дела? Соскучился? Хотя мы виделись всего позавчера.
— Соскучился, безумно. Каждая минута без тебя – пытка. Сегодня у меня весь день в твоём распоряжении. Какие планы?
— Тогда поехали ко мне? Уж я-то сумею тебя развлечь, — кокетливо промурлыкала Юля, и в её глазах плясали озорные искорки.
Аня просидела у могилы родителей долгие часы. Под тихий шелест ветра и печальное пение птиц она делилась с ними самым сокровенным, как с живыми, выплакивая горечь и жалуясь на несправедливость судьбы. Покидая кладбище, женщина ощутила робкий проблеск надежды, словно тонкий луч солнца пробился сквозь густую пелену туч.
В тишине спальни, нарушаемой лишь мерным дыханием ночи, Никита и Юля вели свой лукавый разговор:
— Когда ты оставишь Аню, любимый? – прошептала Юля, прильнув к его плечу.
— Скоро, моя ненаглядная, скоро. Остались небольшие формальности, над которыми я сейчас работаю.
— Какие формальности?
— Я думаю о нашем будущем, глупышка. У меня ведь нет своего угла. Если уйду от Ани, придется переехать к тебе, а ты, как назло, тоже живешь на птичьих правах. Знаешь, что мне пришло в голову?
— Что?
— Нужно уговорить Аньку продать дачу и снять деньги со счета. Этого хватит на хорошую двушку. Только вот как это провернуть… Боюсь, после развода родители меня не поддержат. Они Аню боготворят, не скоро простят.
— Скажи ей, что хочешь открыть свое дело. Ударь по самому больному – скажи, что созрел для отцовства и мечтаешь обеспечить будущее ребенку.
— Гениально! Какая же ты у меня умная!
Юля почувствовала, как в душу закрадывается тревога. Кажется, она поторопилась. С минуты на минуту к Аниной двери должен подойти курьер и оставить конверт с компрометирующими фотографиями. Знай она раньше о коварном плане Никиты, никогда бы не совершила эту ошибку.
Конверт был найден.
Фотографии рассыпались по коленям, словно осколки разбитой надежды. Женщина завыла, захлебываясь слезами, и судорожно набрала номер Никиты. Тишина в ответ – глухая, издевательская. "Как обычно", – промелькнуло в голове. Яростно открыв Telegram, она надиктовала голосовое сообщение, каждое слово – плевок в душу предателя: «Я всё знаю! Слышишь?! Как ты мог, Никита?! Как ты мог так цинично растоптать нашу жизнь? Подло подбросить эти снимки… Думаешь, избежишь объяснений? Передай этой… этой змее, что счастье, построенное на чужой боли, – это лишь мираж!»
Внезапно словно ледяной водой окатило. Анна резко вытерла слезы и, содрогаясь, удалила сообщение.
Оно не дошло. В сердце, истерзанном болью, вспыхнул ледяной огонь решимости. Хватит! Больше никто не посмеет вытирать о неё ноги. Хочет развода? Он его получит. Но сначала… сначала он увидит её глаза, полные презрения, когда скажет о своём решении лично. Она будет ждать.
Никита вернулся, когда за окном уже хозяйничала непроглядная тьма. Аня, стараясь не выдать бушующей внутри тревоги, встретила его нарочито небрежным тоном:
— Привет, Никита. Как встреча?
— Замечательно, любимая. Всё просто отлично. А ты как? К маме съездила? Что-то ты совсем бледная. Как себя чувствуешь?
Аня едва не поперхнулась недоеденным бутербродом. Слова мужа прозвучали как гром среди ясного неба.
— Вроде бы всё в порядке. С каких это пор тебя стало интересовать моё самочувствие?
— Ну что ты, дорогая! Ты всегда была для меня самым важным человеком. Чем сегодня порадуешь на ужин?
— Тефтели сделала. Будешь?
— Конечно, буду! Обожаю твои фирменные тефтельки. Дай только переоденусь, и будем ужинать. Кстати, хотел с тобой кое-что обсудить.
«Ну вот и всё… Дождалась, – с горечью пронеслось в голове у Ани. – Сейчас все карты будут раскрыты».
Никита ни единым словом не обмолвился о Юлии. Словно её и не существовало в его жизни. Он, напротив, с энтузиазмом принялся расписывать перспективы продажи дачи, живописуя будущий триумф их семейного бизнеса, скорое богатство, приобретение квартиры под сдачу и, наконец, долгожданное планирование ребенка. Аня, собрав всю волю в кулак, с трудом сдерживала подступающие слезы и рвущийся из груди крик: "Я всё знаю!".
— Хорошая идея, — голос её предательски дрогнул, выдавая бурю, бушующую внутри. — Нужно всё обдумать.
Ночью сон бежал от Ани, как от огня. В голове роились мысли о мести – изощренной, болезненной, справедливой. Как наказать его за предательство? К рассвету решение созрело, обжигая своей простотой и дерзостью.
За завтраком Аня будничным тоном сообщила Никите о своем согласии. Он, ликуя, тут же переложил всю ответственность на её плечи. Занят до позднего вечера, мол, не до поездок за город, показов и бумажной волокиты. Пусть Аня занимается.
Днём Аня наведалась в банк и опустошила их совместный счет.
Наличные благополучно укрылись в банковской ячейке, ключ от которой был только у неё. А чуть позже в сети появилось объявление о продаже дачи… и их квартиры. Полностью меблированных, с посудой и техникой. Суммы, вырученной с продажи всего имущества, с лихвой хватит на новую, собственную квартиру в Москве.
Именно туда Аня и собиралась бежать, как в тихую гавань.
Слава Богу, Никита остался прописан у родителей. Все как-то руки не доходили у Ани прописать его в своей квартире, словно предчувствовала что-то. Как только все формальности будут улажены, нужно будет спровадить мужа куда-нибудь на пару дней. Чтобы, вернувшись, он споткнулся о сногсшибательный сюрприз.
Дачу с руками оторвал хороший знакомый отца, даже не торговался.
Деньги Аня, словно краденое сокровище, отнесла в банковскую ячейку. Никите – ни слова. Клиенты на квартиру нашлись на удивление быстро. Благо, Никита пропадал на работе с утра до ночи: Аня и показы успевала устраивать, и с документами возиться, и в банке обивать пороги. Когда сделка была завершена, Аня вымолила неделю отсрочки, открыла в банке вклад и бережно уложила туда все деньги.
Новые хозяева должны были переступить порог ровно через семь дней. Аня ломала голову, как бы выпроводить мужа хотя бы на денек-другой, но в голову не приходило ни одной правдоподобной причины. Решила, что просто отдаст запасные ключи утром в понедельник, когда Никита уже будет в офисе. Вечером в свой бывший «дом» ему уже не попасть.
Всё сложилось, как карточный домик по её чертежам. Из квартиры Аня забрала лишь фотографии, осколки прошлого. Новых владельцев попросила безжалостно выбросить все её и бывшего мужа вещи. Никите же солгала, что в понедельник вечером передаст ему деньги с родительского вклада.
Никита, окрыленный предвкушением, летел домой. Но ключ предательски не повернулся в замке. Неужели сменила? Но зачем?
Никита робко постучал. Дверь распахнулась, явив незнакомые лица. Хозяин, багровея, обрушил на него гневный поток слов, доказывая незыблемость своего права на эту жилплощадь. Ему объяснили – неделю назад они приобрели эту квартиру у Анны, вытравив из неё последние следы прежней жизни. И в голосе незнакомца зазвучала сталь: ещё один визит, и его ждёт встреча с полицией.
Ошеломлённый, Никита, словно мальчишка, совершивший глупость, судорожно набрал номер жены. Долгая пауза тянулась мучительно, как предчувствие неминуемой катастрофы. Наконец, в трубке прозвучал холодный, торжествующий голос Анны:
— Ну что, дорогой… Как тебе мой маленький сюрприз? Понравился? Надеюсь, ты испытал хотя бы отдалённо те чувства, которые переполнили меня, когда я увидела твои страстные объятия с Юлей, запечатлённые на этих отвратительных фотографиях. Ах да, чуть не забыла – я отправила их твоим родителям. Не трать время на поиски, подавай на развод. Искренне желаю счастья с Юлечкой.
Аня хладнокровно извлекла сим-карту из телефона и выбросила её в ближайшую урну, словно избавляясь от последней нити, связывающей её с прошлым. Когда Юля узнала, что Никита остался ни с чем, подобно крысе, бегущей с тонущего корабля, тут же исчезла из его жизни. Родители, глубоко оскорблённые его предательством, так и не смогли простить сыну эту жестокую выходку. Невесту они любили искренне.