Татьяна пристегнула ремень безопасности и посмотрела в иллюминатор. Внизу проплывали бесконечные поля Подмосковья, а где-то там, среди промышленных комплексов, ее ждала новая жизнь. Вахта. Четыре года. Она не знала тогда, что это будет похоже на антропологическую экспедицию в мир, где мужчины превращаются в павлинов, а женщины становятся либо жертвами, либо хищницами.
Первый день на объекте запомнился ей запахом машинного масла и сварочных работ. Прораб Семенов, мужчина лет пятидесяти с пивным животом и усталыми глазами, проводил ее по территории.
— Вот твой участок, — сказал он, показывая на ангар размером с футбольное поле. — Бригадир ты теперь. Мужики непростые, но работящие. Главное — авторитет сразу показать.
Татьяна кивнула, оглядывая свою новую команду. Дюжина мужчин разного возраста, все как на подбор смотрели на нее с любопытством хищников, увидевших свежую дичь.
— А где общежитие? — спросила она.
— Да вон там, — Семенов махнул рукой в сторону трехэтажного здания. — Только... — он понизил голос, — лучше отдельно поселиться. Знаешь, мужики после зарплаты... того.
Татьяна поняла. В тот же вечер она сняла небольшую квартиру в соседнем поселке. Интуиция ее не подвела.
Первые недели были испытанием. Мужчины в бригаде, словно проверяя новую начальницу на прочность, то и дело пытались выйти за рамки рабочих отношений.
— Таня, а может, после смены посидим, поговорим? — предложил Андрей, сварщик лет тридцати пяти, женатый, судя по кольцу на пальце.
— О работе поговорим завтра, — коротко ответила она.
— Да не о работе! — засмеялся он. — О жизни. Ты же не робот.
— На работе я именно робот. А жизнь у меня есть дома.
Андрей скривился:
— Высокомерная сука.
Татьяна не реагировала. Она быстро поняла: здесь любая реакция воспринимается как приглашение к игре. А играть она не собиралась.
С каждым днем картина становилась все яснее. Мужчины на вахте превращались в каких-то первобытных существ. Только получив зарплату, они тут же звонили женам, заверяя в любви и преданности, а через час уже клеили всех женщин в радиусе километра.
Она видела, как Михаил, бригадир соседнего участка, рассказывал местной уборщице Свете о своей любимой жене и двух детях, показывая фотографии на телефоне.
— Вот моя красавица, — умилялся он. — Скучаю жутко.
А через полчаса она застала их за складом в весьма недвусмысленной позе.
— Михаил, совещание через десять минут, — сказала она сухо.
Он вскочил, поправляя одежду:
— Да, да, уже иду!
Света, не смущаясь, поправила волосы:
— Мужчине нужна разрядка, понимаешь?
— Понимаю, — кивнула Татьяна. — Только не на рабочем месте.
Но самое удивительное началось позже. Она узнала, что некоторые мужчины умудрялись заниматься сексом прямо на рабочих местах, под поддонами, в технических помещениях. При том, что везде были камеры, а штрафы за нарушения могли достигать месячной зарплаты.
— Вы что, совсем ума лишились? — не выдержала она однажды, когда поймала двоих из своей бригады с местными "тружениками".
— Таня, ты не понимаешь, — оправдывался Володя. — Здесь другая жизнь. Нельзя четыре года как монах жить.
— А жена? Дети?
— Жена далеко. А здесь... здесь сейчас.
Татьяна качала головой. Эта логика была ей непонятна. Она работала по графику 30/1 — тридцать дней на объекте, один день дома. График убийственный, но она выбрала его сознательно. Работать до изнеможения, чтобы не думать о постороннем.
Каждый день начинался в шесть утра. Планерка, распределение задач, контроль выполнения. Она была строгой, но справедливой. Мужчины в бригаде постепенно привыкли к ее стилю руководства, но попытки личного сближения не прекращались.
— Ты чего такая неприступная? — спросил однажды Игорь, самый молодой в бригаде. — Все бабы здесь нормальные, а ты как принцесса.
— Я не принцесса, — ответила она. — Я просто знаю, чего хочу.
— И чего же?
— Работать. Зарабатывать. Быть профессионалом.
— А личная жизнь?
— Личная жизнь у меня дома. С человеком, которого я люблю.
Игорь хмыкнул:
— Далеко твоя любовь. А здесь я.
— Здесь ты мой подчиненный. И точка.
Она действительно каждый единственный выходной день летела домой к Сергею. Он работал в Москве программистом, понимал ее выбор и поддерживал. Их встречи были как глоток свежего воздуха после удушающей атмосферы вахты.
— Как дела на каторге? — спрашивал он, обнимая.
— Выживаю. Еще три года.
— Может, хватит? Найдешь что-то здесь.
— Нет. Хочу накопить на квартиру. Нормальную квартиру.
Сергей понимал. Он знал, что она из многодетной семьи, что всю жизнь жила в коммуналке, что эта вахта — ее шанс на нормальную жизнь.
Но возвращаться на объект становилось все тяжелее. Атмосфера там была специфическая. Мужчины делились на несколько категорий: семейные, которые изменяли женам; холостые, которые развлекались со всеми подряд; и совсем отчаянные, которые не брезговали даже однополыми связями.
Она видела, как Петрович, пятидесятилетний электрик, флиртовал с молодым парнем из соседней бригады. Как они исчезали вместе после смены. Как потом Петрович звонил жене и рассказывал, как сильно скучает.
— Книга жизни, — бормотала она себе под нос. — Юмора полные штаны.
Самое страшное было даже не в самом факте измен, а в той легкости, с которой мужчины переключались между ролями. Утром — любящий муж и отец, вечером — альфонс, готовый на все ради развлечения.
Она помнила, как однажды услышала разговор между Андреем и Максимом:
— Слушай, а твоя местная не беременна случайно?
— Да вроде нет. А что?
— Да жена звонила, подозревать начала. Говорит, ты какой-то странный стал.
— Странный? Да я от тоски по ней странный! — рассмеялся Максим. — Скажи своей Ленке, пусть не выдумывает.
— Ленке? Да она же не моя. Просто так, для разрядки.
— Ну и правильно. Зачем привязываться?
Татьяна отвернулась. Эта циничность пугала ее больше, чем открытая агрессия.
Некоторые мужчины пытались раскручивать местных женщин на деньги и алкоголь. Она видела, как они обещали золотые горы, а потом исчезали, оставляя после себя только разбитые сердца и пустые бутылки.
Света-уборщица как-то пожаловалась ей:
— Михаил обещал машину купить. Сказал, что развестся и заберет меня в Москву.
— И ты поверила?
— А что мне оставалось? Здесь кроме завода ничего нет. Хотелось мечтать.
— Где он сейчас?
— Уехал. Вахта закончилась.
— И больше не звонит?
— Номер поменял.
Татьяна молчала. Что тут скажешь?
А мужчины в ее бригаде продолжали называть ее "высокомерной сукой". Она не обижалась. Наоборот, гордилась этим прозвищем. Значит, все правильно делает.
— Почему ты не как все? — спросил однажды Семенов. — Нормальные бабы приезжают сюда, чтобы мужика найти. Или хотя бы развлечься.
— Я не нормальная?
— Да нет, ты хорошая. Просто... странная.
— Семеныч, я приехала сюда работать, а не развлекаться.
— Но четыре года без мужика...
— У меня есть мужчина. Дома.
— Дома далеко.
— Лучше подождать своего, чем трахаться с чужими.
Семенов покачал головой:
— Молодая еще. Поймешь со временем.
Но время шло, а она не понимала. Не понимала, как можно изменять любимому человеку. Не понимала, как можно обманывать жену, которая дома одна воспитывает детей. Не понимала, как можно клеить все, что движется, а потом рассказывать о своей любви.
Каждый вечер она приходила в свою съемную квартиру, принимала душ и падала от усталости. График был нечеловеческий, но она выбрала его сознательно. Усталость — лучшая защита от соблазнов.
Иногда она задавалась вопросом: а что, если бы у нее дома никого не было? Устояла бы? Но тут же отгоняла эти мысли. У нее был Сергей, была цель, была гордость.
Мужчины вокруг продолжали жить своей странной жизнью, полной противоречий и самообмана. Они называли ее сукой, но она знала правду: сука — это тот, кто предает любовь ради минутного удовольствия.
А она была просто женщиной, которая знала себе цену.
