Константину было тяжело приспособиться к жизни на гражданке. Всё казалось каким-то надуманным – кто виноват, кто не виноват, кто у нас тут правые, а кто левые; кто хороший — кто не очень. Гражданские люди жили себе, хлопотали о привычной ерунде — здесь ему было пока неуютно, будто смотрел чужое кино.
Отец подыскал ему работу — оказалось, не подарок. Кто бы мог представить: пройдя через горячие точки Кавказа и службы за границей, возвращаешься домой… и становишься охранником у богачей? Осколок, вонзившийся когда-то, перечеркнул его военную карьеру. Теперь на боку шрам, похожий на бордовую розу с прожилками цвета фиалки — и воспоминание, и знак, будто бы предупреждение.
Этой отметины Костя стыдился. С женщинами он осторожничал. Да разве это важно? Всё равно ни одна, даже самая ласковая красавица, ему была не нужна. Он любил — безнадежно, всерьёз, тихо одну-единственную.
А та была замужем. С мужем у неё была настоящая любовь. И Костя понимал — тут не подступишься, как ни старайся.
Смену он сдал как обычно. Форму бережно повесил в узкий шкафчик, отчитался отцу: всё, отработал.
Мать всё надеялась в своих мечтах: вот вернётся капитан, и перед ним расстелют ковры почёта, все должности развернут, окладами завалят. А в жизни… Кто бы оскорбил героического офицера? Никто. Но и красные ковровые дорожки тоже никто не расстелил.
Что мог он, военный до мозга костей, предложить в этом новом мире?
Практически ничего… Тринадцать лет он колесил по точкам, где дым не рассеивался днями, где опасность дышала тебе в затылок. Слышал ведь — «Есть такая профессия — Родину защищать». Вот чем он занимался.
Отец выручил. Возглавлял службу безопасности у старого друга — человек теперь крупный, без малого легенда, полковник в отставке. К нему и „прибился" сын.
Сегодня Константин сопровождал дочь главы холдинга. Она редко покидала роскошное семейное гнездо, но иногда список дел вырастал: к отцу в компанию, в салоны красоты, на вечеринки, выставки — куда там ещё.
Марта… Звали её противоречиво: то строптивая, то свободная. Мало кто знал, что фамилию после свадьбы она менять не стала — всё та же Курносова. Марта любила тишину большого дома, ухаживала за садом, плавала в бассейне, зимой подолгу читала у камина или забиралась с книгой в беседку.
А Костя не понимал такого образа жизни. Неужели вот это и есть счастливая семья? Глядя со стороны, он только качал головой.
— Как так: муж и жена, а живут будто чужие? — иногда спрашивал себя в ночной тишине.
Но кому нужна его правда? Марте служил верно, без лишних эмоций.
Платон Георгиевич Кротов, отец Марты, — человек с именем, в городе личность почти мифическая. В каких-то журнальных рейтингах он упоминался: не в заморских, своих, российских, но ведь и это кое-что значит…
Занимать первые строчки среди экономистов, быть почти легендой – этому Платону Георгиевичу Кротову удалось. Умом он отличался острым, характер был твёрдый, порой даже жёсткий, — дома и на работе границы не проводил. Но один человек пробивался сквозь любую суровость, как солнечный луч в хмурое утро, — его Марта. Единственная, незаменимая, похожая на мать настолько, что иногда сердце заходилось… Маму Марты Кротов потерял ещё в молодости: роды, врачи, больничный коридор, предчувствие — и внезапная тишина, которая так и не рассеялась по сей день.
С тех пор он часто силился унять горечь: если бы только заранее знал, какой ценой придётся заплатить за рождение дочери... Было бы всё по-другому: ни за что бы не подверг её риску, ни за что. Но жена мечтала о ребёнке. Шла к этой мечте с такой нежностью, что все тревоги Платона отступали под её мягкой убеждённостью: всё будет хорошо.
Иногда, глядя на повзрослевшую Марту, Платон внутренне говорил себе:
— Пусть цена почти невыносимая, пусть сердце до сих пор не зажило… она — главное счастье в моей жизни. Мой смысл.
Он редко возвращался в прошлое, где призраком мелькал её брат, — мальчик, появившийся до Марты. Ребёнок был от другой женщины — давней однокурсницы, короткой страсти, потом — чужой судьбы. О мальчике Платон узнал не сразу: мать его не ставила перед выбором, не требовала денег, даже намёком не звала стать отцом. Она была женщина лёгкая, свободолюбивая.
Всего два бурных месяца — вот и все, что связывало Платона с той женщиной, от которой у него мог бы быть сын. Всё случилось быстро, вспыхнуло — и исчезло, будто летняя гроза пришла и ушла.
С матерью Марты всё началось иначе, по-настоящему светло и сказочно. Там была и романтика, и ночные разговоры под огромной луной, и жёлтые огни причала где-то вдали — никуда не денешь эту память из сердца. Познакомились на берегу моря: Платон приехал отдохнуть после напряжённой учёбы, а тут — встреча, взгляд, который невозможно забыть. На дискотеках, в шуме и гаме, они быстро нашли друг друга, будто так и было задумано. Провели чудесную ночь у прибоя, под пледом из солёного воздуха и его куртки. Для Платона всё стало ясно в один миг: перед ним женщина, которой он не только доверяет, но которую готов беречь, как драгоценность. Нежная, спокойная, чарующая…
Внешность её быстро стёрлась в памяти — одни только ощущения остались. Цвет глаз, оттенок волос? Неважно. Главное — то, как она смотрела, как молчала в самый нужный момент. Прошло всего ничего с момента их курортной встречи, а она решилась перебраться к нему, в его город. Начали снимать уютную квартиру, подали заявление, ждали ребёнка в счастливом, почти нереальном, согласии.
Всё в их жизни было как-то особенно ласково — к простым людям так щедро судьба не относится. Казалось, ничто их не коснётся, беда пройдёт мимо…
И всё-таки случилось то, о чём даже страшно думать. Жена Платона чувствовала себя прекрасно всю беременность, ехали вместе в роддом, вместе и планировали возвращаться. Никто, даже врачи, не смогли внятно объяснить, почему юная и сильная женщина после родов так тяжело вздохнула и… сердце её остановилось. Ни слёзы, ни мольбы.
Он остался подавлен, но через неделю взял на руки маленький сверточек — Марточку. Она посмотрела на него огромными глазами, и вдруг Платон почувствовал, что небо совсем рядом. Наверно, тогда он впервые улыбнулся безнадёжной тоске:
— Любимая, клянусь: наша дочь будет счастлива, вырастет доброй и сильной, я всё для неё сделаю. Я стану ей и отцом, и матерью, и другом…
Так оно и вышло. Платон больше не женился — только Марта занимала его душу по-настоящему. Все остальные женщины были случайными, временными, словно проходящий дождь, не оставляли следа. Он вкладывал всю свою любовь и заботу только в дочь.
Оставшись вдовцом, Платон ушёл в работу с головой. Химик по образованию, он увлёкся разработкой и добычей полезных ископаемых, сначала работал на рудниках сам, затем стал руководить командой. В один из рабочих дней, спускаясь в шахту вместе с людьми, обнаружил крохотный, невероятно яркий оранжевый кристалл — крокоит, уникальное соединение свинца. На редкость, минерал напоминал сердце: огромное, яркое, искрящееся. Платон поднял его, как знамя, проломившее плотную тьму.
Сзади кто-то пошутил:
— Начальник, ты у нас вроде Данко — ведёшь всех за собой в светлое будущее!
С тех пор он не предавал тех, кто был рядом с самого начала, — верность подчинённым была у него в крови. Иногда казалось, что удача и успех, слава и деньги даны ему в виде особой компенсации за пережитую утрату, за мужество не сломаться.
Под его руководством маленькая компания довольно быстро выросла в огромный холдинг. Вот только сам Платон стал не таким открытым: оброс бронёй, научился отличать фальшь, держал людей на расстоянии.
В жизни было главное — Марта, работа и верный пёс Ничипор, дворняга с непростым характером, который стал ему ближе большинства людей.
Однажды, вернувшись домой после тяжёлого дня, Платон Георгиевич заметил под своим забором существо — худое, словно палка, облезлое и жалкое, с глазёнками, полными мольбы. Не прошёл мимо. Взял на руки, посадил в машину и в свой законный выходной повёз в город к ветеринару. Парочка заботливых процедур, тёплая ванна, медицинские капли — и совсем скоро этот лохматый щенок превратился в пушистого рыжего весельчака, которому, казалось, уже с рождения были близки стихи и ромашковые поля.
Три месяца прошло — и вот уже пес, которого теперь звали Ничипор, важно вытягивался на задних лапах и с любопытством вдыхал аромат цветов на клумбе у дома. Было в этом что-то человеческое — как будто Ничипор умел удивляться радости жизни.
Имя своё Ничипор получил неслучайно. Был у Платона Георгиевича давний друг и первый наставник — бригадир на руднике. Человек не простого нрава, упрямый, с поистине фантастическим чутьём на сокровища под землёй. С ним спорили, полагались на приборы, а в итоге всё решало это внутреннее знание — вот здесь копать, а не где нарисовано на планах. И, как ни странно, Ничипор всегда был прав. Если заявлял, что бесполезно стараться, — значит, эта шахта окажется дырой, хоть осмотри её со всех сторон.
Работали они с Платоном когда-то плечом к плечу, вместе начинали. Потом Ничипор стал чем-то вроде рудничного провидца: его уважали, слушали беспрекословно. Он ушёл, как и жил — просто, спокойно, на своём рабочем месте: присел отдохнуть на подземной лавочке и не встал больше.
Для Платона уход Ничипора был настоящей утратой — в своё время этот человек поддержал его едва ли не больше всех. После смерти жены это был второй, такой же острый разлом. И теперь, когда рыжий лохматый пёс прыгал вокруг дома и внимательно наблюдал за хозяином сквозь кусты, Платону начинало казаться: может, и правда душа старого друга нашла себе новое тело? Так или иначе, Ничипор стал для него настоящим утешением.
Жизнь текла своим чередом. Дела крепли, дома все хорошо. Но однажды всё изменилось. Марта серьёзно заболела.
К этому времени она уже восемь лет как была замужем. Максим стал для Марты первой и сразу большой любовью: между ними проскочила искра с того самого дня, как строгие охранники впервые позволили ей остаться одной на студенческой скамье. Да, её всегда сопровождали — после одной истории в «лихие» девяностые Кротов больше не выпускал дочку без присмотра.
Тогда, много лет назад, он категорически отказался платить «дань» бандитам, платить чужим людям то, что честно заработал трудом. За упрямство поплатился сам и испугал дочь: на их машину напали после одной из поездок в развлекательный центр. Слава Богу, всё закончилось относительно благополучно — пару дыр в машине, испорченные нервы, огромный страх. Но после этого Марта никуда не ходила без охраны. Так прошли её детские и юные годы.
В университете немногие рисковали даже подходить к ней. Но Максим не побоялся. Смело подсел на первое занятие, разговорился, а потом и вовсе позвал с собой на перемене сбежать с лекции тайком, выйти через чёрный ход. Маленькое, смешное приключение стало её первым настоящим праздником жизни: мороженое до тошноты, кино и стремительный побег обратно. Забавно, но после этого момента сердце Марты навсегда осталось с Максимом.
Платон Георгиевич не сразу заметил, что с дочерью происходит нечто необычное. Марта и Максим, словно настоящие конспираторы, ухитрялись обводить охранников вокруг пальца, отчего те разводили руками — мол, где хозяйка, не знаем… Молодые частенько ускользали из-под надзора.
Максим был не из богатых — на шикарные рестораны средств не хватало — да и принципиально не хотел брать деньги у Марты: всё по-честному, только на свои. Но главное для них было не это — им безумно хотелось остаться наедине, без сторонних взглядов и чувствовать себя по-настоящему свободными. Пока это было несбыточной мечтой. Между тем, двойки и тройки за прогулы сессии обоим чистосердечно поставили в зачётку, выкарабкались лишь благодаря былым успехам.
Платон Георгиевич, конечно, заметил, что дочка его изменилась. В очередной раз усадил Марту в своё кресло, пытливо посмотрел:
— Может, я чего-то не знаю? Ты как-то изменилась… Глаза сияют, на лице улыбка до ушей. Ты и сейчас будто во сне — со мной, а на самом деле где-то далеко…
Марта мгновенно подлетела, обняла его:
— Пап, я… влюбилась! Вот как у Пушкина — „Я к вам пишу, чего же боле…?” Помнишь Таню? Так вот, я — в роли этой влюблённой до безумия Марта! Ты себе не представляешь, как я счастлива — Максим именно тот, кого я всю жизнь ждала!
Платон, разумеется, попытался взглянуть на ситуацию хладнокровнее:
— Так, познакомить меня с ним не хочешь? Когда успела найти того самого, если ты всё время на учебе под бдительным оком, — приподнял бровь, выжидая.
Марта, чуть не подпрыгнув от восторга, начала кружиться по комнате:
— Мы с ним на всех парах вместе! Живём, учимся, дышим одним воздухом! На английский только по разным группам ходим. А ты, папочка, не против, если Максим заедет в выходной? Я попрошу поваров приготовить что-нибудь особенное!
Она сияла так, что у Платона не осталось сомнений — дочь влюбилась по уши, настоящих чувств не спрячешь. Оставалось только проверить, что за парень покорил Марточку. Надёжные люди дали ему полное досье: семья обычная, никаких подводных камней; родители — люди простые, трудяги, сын — единственный, воспитанный как положено. Биография без сюрпризов: ясли, школа, институт — всё нормально.
Когда Максим впервые пришёл в их дом, Платон Георгиевич внимательно наблюдал: молодой человек оказался вежливым, неглупым, чутким и к Марте, и к взрослым. Решение окончательно созрело: пусть женятся! Максим давно деликатно намекал, и Марта цвела от одной мысли о свадьбе.
Сыграли тихую, семейную свадьбу. Подарок отца удивил обоих: симпатичный дом с садом, где Марта — большая любительница цветов — сразу обжилась у грядок. И охрану Платон Георгиевич снимать не стал: за новым зятем тоже был присмотр, а Марта никуда не выезжала одна.
Семейная жизнь молодых текла спокойно, даже счастливо…
продолжение