Где заканчивается человеческая выносливость? Для Яна Болсруда — похоже, нигде. Этот норвежец умудрился выжить в условиях, в которых даже лесной ежик с гранатой не протянул бы и суток. Если бы всё это кто-то рассказал вам за кружкой пива, вы бы, скорее всего, усмехнулись и подумали: ну, сказки. Но нет. Это не сказка. Это документально подтверждённый ад.
Началось всё весной 1943 года. Ян и ещё несколько норвежских бойцов высаживаются с лодки «Браттхольм», чтобы организовать партизанское движение в оккупированной Норвегии. Подготовка у всех — огонь: британские инструкторы, коммандос, всё как надо. Только вот кто-то слил операцию. Немцы атакуют, и группе приходится прыгать в ледяную воду. Ян, нагруженный мокрой одеждой, как среднестатистический турист после дождя, выкарабкивается на берег. В активе — нож, пистолет и один сапог. Второй ушёл в плавание сам.
Не успел он отдышаться, как — привет, обстрел. Немцы окружают. Прыжок в овраг, лоб в лоб — два гестаповца. Три секунды, два выстрела — и Ян снова свободен. Понимает, что остров скоро прочешут полностью, и... снова в ледяную воду. Потом ещё раз. И вот он, наконец, на третьем острове, ползёт по снегу, как замёрзшая улитка. Из воды его вытаскивают две местные девочки. К счастью, не испугались, а позвали родителей. Те кормят, греют и дают второй сапог. И уговаривают остаться — но Ян уже всё решил.
Пошёл. Без документов, с раненной ногой, проваливаясь в снег, он добирался до Швеции. По дороге — короткие привалы, редкие подаяния от местных, подозрения, проверка «на вшивость». Некоторые думали, что он агент гестапо. Ян просто показывал раненую ногу. Мол, смотрите, сам себя калечил бы ради легенды? Работало.
Одна семья дала ему лыжи. Ян на всех парах, словно зимний курьер, помчался к границе. И тут — здравствуйте, немецкий патруль. Он выкатывается из-за холма прямо на них.
— Гутен морген, — невозмутимо произносит Ян и едет себе дальше, под недоумённый гул.
А потом — метель. Ноль видимости, ни палатки, ни спичек. Ян, как зомби, бредёт вперёд. Через три дня появляется солнце — и слепит его так, что сетчатка получает ожог. Он теряет зрение. А дальше лавина. Швыряет его вниз, как ненужную тряпку. Он оглушён, ослеплён, измождён. Но жив.
Ползком, как слепой котёнок, он добирается до чьего-то дома. И снова невероятное везение: не немцы, а фермер Мариус Грёнвольд. Тот прячет Яна, лечит, кормит, греет. Ян немного приходит в себя. Но палец на ноге чернеет. Он понимает, что начинается гангрена. И вот — без анестезии, без бинтов, в одиночестве — он отрезает палец.
Мариус перевозит его на материк, в охотничью хижину — «отель Савой» в лучших традициях. Комната два на три, но зато без пулемётов. Мариус уходит за помощью. Обещает вернуться через пару дней. Но не может — буря. Возвращается через восемь.
Ян к тому моменту — почти труп. Но всё ещё дышит. Уже ясно: сам он не пойдёт. Организуют санную перевозку в горы. Да-да, в горы. Не с горы. Потому что там должен быть контакт с лопарями. Местные оленеводы готовы помочь — но просят за это кофе, алкоголь и табак. В условиях оккупации — золото. Люди собирают с миру по нитке.
Но манделанцы, которые должны были встретить их в горах, не пришли. То буря, то облавы. Ян остаётся один, в снежной яме, с одеялом. Девять дней. Никто не приходит.
Когда его наконец находят, он открывает глаза и говорит:
— Вы там совсем что ли? Я тут отдыхал, вообще-то.
Следует длительная операция по эвакуации. Его тянут по нескольку километров в день. Прячут в пещере. Пока идут переговоры с лопарями — Ян, от скуки и гангрены, отрезает себе остальные пальцы ног. Сам. Тем же ножом. Без лишнего пафоса.
Наконец, выходят на финско-шведскую границу. До свободы — пару сотен метров. Появляются немцы. Погоня. Лопари в панике. Ян, как последний герой, достаёт пистолет, орёт: «Вперёд!» — и чуть ли не угрожает своему «транспорту». И они мчат. Через границу. В Швецию. В жизнь.
Через три месяца — он снова в строю. Потом — обратно в Норвегию. А дальше — долгая жизнь.