Надежда Аркадьевна сидела у окна и гоняла чаинки в остывшей чашке. Дождь за окном всё накрапывал и накрапывал, будто издевался. Такая же промозглая сырость поселилась у неё внутри после утреннего разговора с детьми.
А всё началось с того, что Игорь ворвался в квартиру без стука и с порога начал: — Мам, колись давай! Что за хахаль у тебя завёлся? Следом влетела Рита с таким видом, будто мать как минимум ограбила банк. — Тьфу ты, напугал! — Надежда Аркадьевна чуть не выронила кружку из рук. — Здрасьте хоть скажите сначала. Что за манеры?
— Не меняй тему, — буркнул Игорь и прошёл в комнату, не разуваясь. — Ритка к тебе заезжала, а ты даже дверь не открыла. Зато Петровна с третьего этажа всё растрезвонила. Говорит, мужик к тебе ходит. Постоянно.
— Людмила Петровна слишком много болтает, — вздохнула Надежда Аркадьевна. — Сплетница старая.
— Так правда, что ли?! — всплеснула руками Рита. — Мама!
— А что такого? — Надежда Аркадьевна упрямо вздёрнула подбородок. — Борис Сергеевич — приличнейший человек... И вообще, может, хватит в прихожей орать? Разденьтесь хоть...
Игорь демонстративно скинул куртку прямо на пол и прошёл на кухню. Рита неловко потопталась, подняла братнину куртку, повесила её и свою и прошла следом.
— Тебе сколько лет, мам? — спросил Игорь, выдвинув стул и усевшись за стол. — Пятьдесят девять! Ты чего творишь-то? Какие мужики? Какие свидания? Ты б ещё в клуб сходила!
— А почему бы и нет? — вдруг сказала Надежда Аркадьевна и сама удивилась своей дерзости.
— Что?! — Игорь аж поперхнулся.
— Шутка, — быстро сказала она. — Но вообще-то... что в этом такого?
— Да ты что, серьёзно спрашиваешь? — не выдержала Рита. — Мама! Тебе же... ну... это же...
— Что?
— Стыдно, вот что! — выпалила дочь. — В твоём возрасте! С каким-то мужиком! Да о тебе уже соседи судачат!
Надежда Аркадьевна встала, достала чайник, налила воды, щёлкнула кнопкой. Руки предательски дрожали.
— Борис Сергеевич — преподаватель музыки, — сказала она, не оборачиваясь. — Мы познакомились на концерте в филармонии. Он вдовец, между прочим. Приличный человек.
— Да какая разница, кто он? — махнул рукой Игорь. — Ты слишком стара для новых отношений, оставайся одна! У тебя есть мы, внуки. Книжки твои, в конце концов. Заведи кота, если скучно.
— Игорёк, ну зачем ты так... — Рита неловко тронула брата за плечо.
— А как? — вспылил тот. — Мама, ну правда... Тебе же скоро шестьдесят. Ну куда тебе эти отношения? Это же... это...
— Смешно, — выдавила Рита. — И неприлично.
Надежда Аркадьевна молча заварила чай, поставила на стол вазочку с печеньем. Села напротив детей и внимательно посмотрела на них, словно впервые видела.
Её Игорёшка... уже с залысинами, с намечающимся брюшком. Уверенный в себе мужчина, глава семьи. А ведь когда-то сопливым первоклашкой отказывался идти в школу и прятался под одеялом... И Риточка — деловая, собранная, только морщинка между бровей выдаёт, что нервничает. А раньше такой хохотушкой была...
— Я вас поняла, — сказала она мягко. — Я подумаю над вашими словами.
Дети переглянулись. Рита облегчённо вздохнула, а Игорь кивнул, словно и не сомневался, что мать образумится.
Потом они пили чай, говорили о детях Игоря, о новой работе Риты, о планах на лето... Обычный семейный разговор. И только когда за ними закрылась дверь, Надежда Аркадьевна почувствовала, как по щекам текут слёзы.
Она утёрла их кухонным полотенцем и опустилась на табуретку. Да, им легко рассуждать! Каково это — в пятьдесят пять узнать, что муж уходит к другой? Молоденькой, между прочим. «Надя, пойми, у нас с Леночкой настоящие чувства...» — так и сказал Валерий Петрович после тридцати лет брака. Настоящие, значит... А у них с ней, выходит, ненастоящие были?
Она-то думала — кому нужна женщина в возрасте, с морщинами, с лишним весом, с больными коленями? Так и жила — работа-дом, работа-дом. Потом пенсия. Внуки. Нет, она любила внуков, конечно. Но иногда казалось — жизнь закончилась, и теперь только доживание.
А потом дети подарили ей на день рождения путёвку в санаторий. Чтоб «отдохнула и подлечилась». И там, на танцах для отдыхающих, она встретила Галку.
Галина Семёновна оказалась боевой бабёнкой. Всё у неё кипело — дела, увлечения, танцы-шманцы. А когда Надежда, смущаясь, призналась, что она разведёнка, эта неугомонная Галка только отмахнулась: — И чего? Жизнь-то не закончилась! Я вон после смерти Коли своего два года носа из дома не высовывала. А потом разозлилась сама на себя — в гроб, что ли, за ним лечь? И давай жизнь нагонять. Знаешь, сколько я всего попробовала? Ух! И рисовать, и на роликах кататься, и в кино одна ходить... А потом на сайте знакомств зарегистрировалась. Дети, думала, со стыда сгорят, а мне плевать! Я ж не их спрашиваю, как им жить? Так я своего Стёпу и нашла. Пять лет уже вместе.
После санатория Надежда Аркадьевна будто очнулась. Записалась на компьютерные курсы для пенсионеров. Потом с Галкой в филармонию ходить начала. Гулять по городу — просто так, не по делам. С девчонками — так она мысленно называла подруг Галины — в кафешки забегала. Стала наряжаться — не ради кого-то, а просто для себя.
Дети поначалу только радовались: «Молодец, мама, не киснешь!» А потом на том самом концерте классической музыки она встретила Бориса Сергеевича...
Нет, сначала она даже не думала ни о каких отношениях. Просто культурный мужчина пригласил её выпить чаю в антракте, они разговорились... А потом ещё раз встретились. И ещё. И вот уже два месяца они встречаются — ходят в театр, гуляют по городу, разговаривают обо всём на свете. А на прошлой неделе он поцеловал её — первый раз после тридцати лет брака её целовал другой мужчина! И она испугалась, растерялась... но от этого поцелуя словно помолодела лет на двадцать.
И вот теперь дети пришли, всё разнюхали. Мама, это смешно и стыдно! Как девчонке, честное слово. А может, и правда — смешно? Может, она старая дура, которая вообразила себя юной девицей? Ох...
Телефонный звонок выдернул её из невесёлых мыслей. — Алё! — хрипло сказала она. — Надюха, ты что пропала? — голос Галки звучал бодро, как всегда. — Мы с девчонками в парк собрались, вроде дождь перестал. Ты как, с нами? — Да не знаю, Галь... Настроения нет совсем, — вздохнула Надежда Аркадьевна и, сама не ожидая от себя, выложила подруге всё про разговор с детьми. — Так, — решительно сказала Галина, выслушав. — Собирайся, я за тобой через полчаса заеду. Нам надо серьёзно поговорить. И не вздумай отказаться!
Спорить с Галкой было бесполезно. И через час Надежда Аркадьевна уже сидела в летнем кафе в парке вместе с ней и ещё тремя женщинами.
— Знакомьтесь, это Надя, — представила её Галина. — У неё проблема, с которой все мы сталкивались. Детки считают, что в нашем возрасте уже поздно для личного счастья.
— О, это старая песня! — воскликнула полная рыжеволосая женщина. — Верка, будем знакомы. Когда я в шестьдесят два своего Мишку подцепила, сын месяц со мной не разговаривал. Нет, ты представляешь? Он, сопляк тридцатилетний, мне выговаривал: «Мама, опомнись!» А теперь что? Сам к Мишане за советами бегает, вместе рыбалят...
— У меня тоже был цирк, — подхватила элегантная седая женщина, которая представилась Тоней. — Дочь истерику закатила, когда узнала, что я в круиз со своим Пашей поехала. Вопила, что я с ума сошла, что «соседи обсуждают». Да и пусть их! Соседи мне счастья не подарят.
— Мои сопротивлялись, но недолго, — сказала третья женщина, худощавая, с короткой стрижкой и яркой помадой — Зина я. Поняли, что мать у них непробиваемая. Я им так и сказала: я вас вырастила, выучила, замуж выдала. Имею я право хоть на капельку счастья для себя? Имею. И точка.
Надежда Аркадьевна смотрела на этих женщин и не верила своим глазам. Они старше её, у них у всех дети, внуки... И все не побоялись!
— Надюх, послушай, — вдруг сказала Галина очень серьёзно. — Я тебе как скажу — дети не со зла, они просто не понимают. Им кажется, что мать должна вечно сидеть на печке, внуков нянчить да носки вязать. Им страшно, что ты изменишься, что тебе кто-то, кроме них, нужен будет. Но это их страхи, не твои. Их проблемы, не твои. Дети вырастают и улетают — так и должно быть. Но почему мы должны оставаться одни?
— Они боятся, что меня обманут, используют, — тихо сказала Надежда Аркадьевна.
— А ты что, дурочка безмозглая? — фыркнула Вера. — Извини, но как есть говорю. Ты взрослая тётка, с мозгами, с опытом. Ты что, проходимца от порядочного человека не отличишь?
— Осторожность не повредит, конечно, — кивнула Антонина. — Но осторожность — не значит сидеть в четырёх стенах и бояться жизни.
— Надюх, — Зина накрыла её руку своей. — Ты только одно пойми — ты никому ничего не должна доказывать. Жить надо для себя.
После этого разговора что-то щёлкнуло в душе Надежды Аркадьевны. Она набрала номер Бориса Сергеевича. Трубку он взял сразу, будто ждал её звонка.
— Надя? — в его голосе слышалась тревога. — Борис, нам нужно встретиться, — твёрдо сказала она. — Что-то случилось? — Потом расскажу. Вы сможете завтра?
Они встретились в том же парке. Борис Сергеевич был серьёзен и немного взволнован. — Я уже решил, что вы передумали, — сказал он, когда они сели на скамейку. — Вы не звонили почти три дня... — Почти передумала, — вздохнула Надежда Аркадьевна. — Дети нагрянули, устроили допрос с пристрастием. — И что вы решили? — в его глазах мелькнуло беспокойство. — Я решила, что в гробу я их видала с такими советами, — вдруг выпалила она, сама удивившись своей решимости.
Борис Сергеевич расхохотался и крепко сжал её руку. И ей вдруг стало так легко, будто гора с плеч свалилась.
В следующее воскресенье, когда дети по традиции должны были приехать на обед, Надежда Аркадьевна встретила их при полном параде. Новая причёска, светлое платье, даже губы накрасила — чего не делала уже лет десять. А рядом с ней стоял представительный мужчина с аккуратной бородкой, в строгом костюме.
— Дети, познакомьтесь, это Борис Сергеевич, — сказала она спокойно, хотя сердце колотилось как бешеное. — Мы с ним встречаемся уже два месяца, и мне хотелось бы, чтобы вы его узнали. Он... важный для меня человек.
Игорь и Рита застыли в дверях с такими лицами, будто увидели привидение.
— Мама, мы же говорили... — начала Рита. — Да, говорили, я помню, — перебила её Надежда Аркадьевна. — Теперь моя очередь. — Она набрала в грудь воздуха, словно перед прыжком в воду. — Я вырастила вас, дала образование, поставила на ноги. Я любила вашего отца тридцать лет, а когда он ушёл, я не упрекала его. Он имел право выбирать. И я имею. Я выбираю быть счастливой.
— Но, мам... — растерянно протянул Игорь. — Никаких «но», — отрезала Надежда Аркадьевна. — Я не спрашиваю вашего разрешения, я ставлю вас в известность. — Она взглянула на Бориса Сергеевича, и тот ободряюще кивнул. — Борис — замечательный человек. Дайте себе труд узнать его, и вы это поймете. А если нет — что ж, это будет ваш выбор.
Обед прошёл в напряжённой атмосфере. Дети ёрзали на стульях, бросали косые взгляды на гостя, но он держался с достоинством — рассказывал о своей работе, о музыке, о книгах. Рита даже оттаяла немного, когда выяснилось, что Борис Сергеевич знает её любимого композитора.
После обеда, когда Борис ушёл на кухню мыть посуду («Вы так вкусно готовите, Надежда, дайте хоть посуду помою»), Рита шёпотом спросила: — Мам, ты серьёзно? Вы реально встречаетесь? — Очень серьёзно, — кивнула Надежда Аркадьевна. — И знаешь что? — она на секунду замялась, а потом решилась: — Мне с ним хорошо. — А что люди скажут? — нахмурился Игорь. — А когда это меня волновало? — фыркнула мать. — Это моя жизнь, Игорёк. Моя, понимаешь?
Через неделю Рита заскочила к матери без звонка. Надежда Аркадьевна как раз собиралась к Галке — там девчонки затеяли чаепитие. — Мам, можно с тобой поговорить? — спросила дочь как-то неуверенно. — Случилось что? — встревожилась Надежда Аркадьевна. — Да нет... — Рита потеребила пуговицу на кофте. — Я просто... мы с Игорем много думали. Поговорили. И поняли, что были неправы. Мы испугались, что ты изменишься... что у тебя не будет на нас времени. Эгоисты мы, да?
— Ритуль... — Надежда Аркадьевна подошла к дочери и обняла её. — Я всегда буду вашей мамой. Но я ещё и просто женщина. Которая хочет... ну... быть счастливой. Понимаешь?
Рита всхлипнула и вдруг обняла мать так крепко, как не обнимала уже много лет. — Прости нас, мам. Я рада за тебя. Правда рада. И... можно мы с Игорем пригласим вас с Борисом Сергеевичем на дачу в следующие выходные? Познакомимся поближе, а?
Надежда Аркадьевна почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Она только кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Когда Рита ушла, она первым делом позвонила Галке: — Галь, представляешь, дети... кажется, смирились! — Так я ж тебе сразу сказала! — раздался в трубке задорный смех подруги. — Они ж не чужие тебе, просто волновались. Привыкнут, Надюх. Ещё и Бориса твоего полюбят, помяни моё слово. — Она хмыкнула. — Так, всё, давай бегом к нам! Зинка сегодня расскажет, как они с Колей своим в Турцию мотались. Такие истории — обхохочешься!
Надежда Аркадьевна положила трубку и глянула в зеркало. Ну надо же — а ведь и впрямь помолодела лет на десять! Глаза блестят, спина прямая, и улыбка... А ведь было время — думала, так и доживёт остаток жизни — серой тенью. А оказывается, и в шестьдесят можно быть счастливой. Просто надо решиться.
И она, насвистывая какой-то смутно знакомый мотивчик, пошла одеваться, чтобы успеть к подругам на чай.
Самые популярные рассказы среди читателей: