В первый свой отпуск я решила с двумя подругами поехать в Египет. Брат как узнал, начал продавливать, чтобы я его дочь с собой взяла за свой же счёт. Ей тогда уже 12 было. Когда я отказала, они начали настраивать племянницу против меня. Говорить, что я её не люблю, бросаю, не хочу, чтобы она увидела пирамиды и прочую лабуду.
Ева звонила мне, моим родителям, и рыдала, требуя взять с собой.
- Ева, я еду отдыхать с подругами.
- А как же я? Я тоже хочу!
- Хоти! Твои родители каждый год то в Египет, то в Тунис, то в Турцию гоняют. Что ты у них не просишь с собой взять. Почему они тебя не берут?
Ева зависла, такое ей и в голову не приходило. А потом, как завоет:
- Никому я не нужна.
Родственники не смогли меня продавить, и мама сама повезла за свой счёт её в Тунис.
Когда бабуля ушла от нас в лучший мир, её квартира отошла мне. Виталик разозлился, забыв, что у него квартира другой бабули. Всё по-честному.
Девочка росла, училась, но весьма посредственно, очень своеобразно поддерживаемая родителями:
«Ну, после того, что она перенесла какая учёба. дай бог, чтобы школу закончила, а потом либо замуж, либо в монастырь».
А когда она училась в 9 классе, брата не стало. Неизлечимая болезнь сожгла его за месяц. Все заботы о похоронах легли на нас, Ольга самоустранилась. А на поминках посидела час, потом вдруг начала причитать, что она здесь лишняя и наша семья её не приняла и убежала, ожидаемо, забыв у нас Еву.
Родители были подавлены, Ева ушла в себя, и я переехала обратно к ним, чтобы поддержать и помочь.
Со временем сдала свою квартиру, чтобы были дополнительные деньги, так как Ева на бюджет в колледж не прошла.
Родители уже были пенсионерами и, несмотря на скандал с Ольгой, которая требовала не вступать в наследство, вступили. И свои доли подарили Еве. Получилось, что у неё стало ¾, а у Ольги - ¼.
Больше двух лет Ольга не появлялась в нашей жизни, изредка звонила моей маме или Еве и всё.
Когда племяшке исполнилось 18, она пришла. Словно так и должно быть. Не позвонила, не предупредила.
- Я к дочери пришла, почему должна предупреждать? — ответила она на мои претензии.
Ева ей обрадовалась. Какая ни какая, но мать.
С тех пор Ольга стала постоянно созваниваться с дочерью, периодически мы не могли попасть домой, потому что приходила Ольга и они запирались в квартире изнутри и не открывали. На замечания ни одна из них никак не реагировала. Сразу было понятно, что вдова брата что-то затеяла. Не к добру всё это было. Сколько было говорено-переговорено с Евой, она то соглашалась с нами, то впадала в отрицание и рыдала, что мы против её мамы и только из-за нас, они не живут вместе.
В очередной раз, когда они заперлись, папа не сдержался и высказал всё:
- Что вы творите? Сколько можно? Это наш дом, а мы не можем в него попасть!
- У нас свои разговоры, личные! — с вызовом ответила Ольга.
- У себя дома, пожалуйста, а не у нас!
- Ева, ты слышала, он тебя выгоняет, — ликовала она.
Разгорелся скандал, и Ева ушла с матерью.
Родители очень переживали. А с учётом, что я платила за её обучение, встал вопрос платить за неё следующий год (последний).
Решили, что по факту будем решать.
Что там у них происходило, мы не знаем. Ева появилась через 4 дня. Ничего не говорила, просто пришла и осталась. Как мы поняли, что с Ольгой они не ужились, но общаться не перестали.
Я стала встречаться с Пашей, Ева очень остро на это отреагировала: истерила, что я выбрала «штаны», а её предала, что она теперь мне не нужна, у меня же теперь мужик есть. Когда мы поженились и я переехала к мужу, начались истерики, она звонила и рыдала, что я предательница, и бросила её, требовала вернуться. Разговаривать с ней было бесполезно. Предполагаю, что именно её мать накручивала и сцентрировала все эти претензии.
Она окончила колледж и решила не продолжать обучение, но и работать не хотела. Родители мои при всей своей мягкости к ней, чётко озвучили: либо учись, либо работай, но трутнем сидеть не будет.
Она обиделась и ушла к Ольге. Родители тогда ей сказали, что раз уходишь, то уходи, но мотаться туда—сюда не надо. В гости её ждут, но жить больше не пустят.
Через месяц она позвонила мне и радостно сообщила, что они с Ольгой продают квартиры и покупают в хорошем месте и побольше.
По квартирам:
За Евой ¾ трёшки брата, однушка и дача, которую на Еву оформила Ольгина мать ещё при жизни.
Я ей:
- Ева, не смей продавать свою недвижимость, ты же останешься на улице.
- Ты просто завидуешь!
И бросила трубку.
Через 2 месяца она прислала нам фото их нового жилища. И мол, ещё деньги остались, положили на вклад, а на проценты она будет жить и работать не надо. И смайлик показывающий язык. Мол, она нам нос утёрла.
Недолго песенка играла. При первом же конфликте Ольга выставила её за дверь. Она, естественно прибежала к нам. Оказалась, что новую квартиру оформили на её мать, а у Евы временная регистрация.
Она сидела и подвывала:
- Я теперь бомж.
Я предложила оплатить адвоката, подать в суд и высудить долю в квартире пропорционально цене её собственности:
- Сама разберусь, - ощетинилась она.
В её представлении было, что мы пожалеем, примем, и снова она будет жить у нас. А суд-то что-то делать надо, шевелиться. А ей не хочется.
Каково же было её удивление, когда мы не захотели поселить её у себя, а прямым текстом направили её к матери "самой разбираться".
К тому времени я уже была беременна. Беременность тяжёлая, близнецовой тройней. Вот честно, не до их разборок было, ни физически, ни морально.
Ежедневно мне звонили Ольга и Ева, жаловаться друг на друга и требуя, предоставить племяннице отдельное жильё, мы же «богатые», намекая на мою квартиру. Ольга говорила, что это наша обязанность, ведь мы с родителями её такой бездарной воспитали, что она работать не хочет, а только истерики закатывает.
Заблокировала их, но они же и родителям моим звонили. И требовали, и обвиняли.
Потом всё разом прекратилось, что настораживало, и мама решилась позвонить сама.
Версия Ольги:
Ева заперлась в квартире, наглоталась каких-то таблеток, подожгла квартиру и уснула под действием препаратов. Оля вызвала МЧС, вскрыли квартиру, а Еву как cyuцuднuцy отправили в больницу.
Мама метнулась туда.
Версия Евы:
Ольга её чем-то подпоила. Подозревает, что лекарствами, которые остались от Виталика. Когда Еве стало плохо, мать подожгла что-то в раковине и вышла, закрыв дверь своим ключом. Ева очнулась уже в больнице.
Там пролежала 4 дня, cyuцuидaльныx наклонностей не выявили и отпустили.
Мама настаивала, чтобы племянница пошла в полицию и юристу. Ева отказалась, но попросилась пожить у них немного, пока придёт в себя и устроится на работу.
Родители согласились. Обговорили сроки и вдвинули ряд условий. Она на всё согласилась и начала искать работу. Мама ей через знакомых предложила несколько вакансий, но она их разом осекла: некоролевское дело спину гнуть за «копейки». Критическое мышление, как оказалось, это не про нашу Еву.
Объясняли, что для человека со средним специальным образованием при отсутствии опыта работы — это шикарные зарплаты. Но ей нужна работа «не бей лежачего», а зарплата «дай бог каждому!»
- За такие деньги я и дома посижу.
- Сиди. У себя дома.
- А! Выгоняете! Конечно, сейчас вам, Янка новых внуков родила, а меня можно и выкинуть!
Напомнили и об условии и ограниченности время постоянного проживания. Она фыркнула, обиделась и ушла, громко хлопнув дверью. За 6 лет, мы отдалённо слышали про Еву. Из значимого: она поступила в институт и окончила бакалавриат по специальности менеджмент, сменила имя и фамилию. Имя теперь у неё — Ярославна (не Ярослава), а фамилию взяла матери — Вдовцева.
Я её жизнью не интересуюсь, а родители волнуются — ищут информацию, держать руку на пульсе, что называется.
Прошло 6 лет, сижу я на работе, уже темно, зима-то тёплая была, бесснежная, а в тот день снег шёл, не переставая, сугробы намело, словно за всю зиму.
Автор: Леокадия Малышок
Начало:
Конец: