Светлана облокотилась о прохладное стекло панорамного окна, глядя на свой сад. Первые лучи утреннего солнца пробивались сквозь листву молодых березок, купленных прошлой осенью. Тишина здесь была не просто отсутствием звука – это была плотная, бархатистая субстанция, наполненная щебетом птиц и шелестом листьев. Она вдохнула полной грудью, ощущая, как остатки городской суеты растворяются где-то там, далеко за кирпичным забором. Дом – ее дом. Куплен на свои, заработанные адвокатской практикой, кровные. Без мужа, без партнера, без кредитов от родни. Ее крепость. Ее тихая гавань.
Звонок мобильного разорвал идиллию, как гвоздь по стеклу. Светлана вздрогнула, не отрывая взгляда от сада. Она знала, кто это. Знакомый номер светился на экране – сестра Ирина.
«Ну вот, началось», – прошептала она себе, прежде чем поднести телефон к уху. Голос сестры сразу же ворвался в тишину, громкий и слегка истеричный, как всегда.
– Свет, привет! Ну как ты там? Всё обживаешься? Ох, представляю, какой простор! У тебя же там целый замок теперь! – Ира говорила быстро, не дожидаясь ответов. – Мы тут с детками так рады за тебя! Ванька аж прыгает: «Тетя Света в доме! Там же бассейн?» А у него этот атопический дерматит опять разыгрался, врачи сказали – смена обстановки нужна, воздух хороший. Так я сразу подумала – а куда лучше, чем к тебе? У тебя ж места море! Пару недель поживем, подышим… Ты же не против?
Светлана закрыла глаза. Вот он, первый звоночек. Точнее, уже не звоночек, а колокольный набат.
– Ира, привет, – сказала она ровным, но твердым голосом. – Рада слышать. Но насчет пожить… Нет, дорогая. Не получится. Я только-только въехала, ремонт еще не везде закончен, стройка идет во флигеле. И вообще… дом только мой. Я не планирую устраивать здесь гостевой режим. Особенно длительный.
На другом конце провода повисла тяжелая пауза. Потом голос Иры резко изменился, стал холодным и обиженным.
– Ой, ну конечно. Разбогатела, в дом переехала – теперь и сестра родная лишняя. Детям племянникам место пожалела. У нас в однушке-то дышать нечем, а тут… – Ира фыркнула. – Ладно, не надо. Я поняла. Ты у нас теперь «особенная». Поздравляю с новым статусом.
– Ира, это не про статус, – терпеливо, но уже с металлом в голосе, возразила Светлана. – Это про мое личное пространство. Про то, что я двадцать лет пахала без выходных, чтобы его иметь. Я не против вас видеть, приезжайте в гости на чай. Но пожить – нет. Это окончательно.
– Гостей на чай… – ядовито протянула Ира. – Ну да, конечно. Будем знать. Пока.
Щелчок отбоя прозвучал громче, чем сам разговор. Светлана опустила телефон, чувствуя знакомое раздражение под ложечкой. Она знала, что это только начало. Новость о покупке дома разнеслась по родне со скоростью лесного пожара. И каждый счел своим долгом либо поздравить с намёком на халяву, либо возмутиться, как это она посмела.
Следующий звонок раздался через час. Дядя Витя. Голос – густой, бархатный, полный показного участия.
– Светулечка, голубушка! Слышали, слышали про твоё новое приобретение! Молодец, умница! Вот это я понимаю – с размахом! – Он сделал паузу, явно собираясь с мыслями. – А знаешь, я тут подумал… У тебя теперь хозяйство большое, одной не управиться. А у меня, как ты знаешь, с работой после завода… туго. Так я думаю – перееду к тебе! Вон, флигельчик у тебя строится? Отличное место! Буду тебе и сторожем, и дворником, и по хозяйству помогу. За спасибо! Родня ведь? Не бросишь же старика в беде.
Светлана мысленно представила дядю Витю, его вечные разговоры о «старых добрых временах», запах перегара и бесконечные советы, как ей жить. Ее флигель был мечтой о мастерской или маленьком гостевом домике для избранных друзей, но уж точно не о коммуналке для вечно недовольного родственника.
– Дядя Витя, – начала она максимально мягко, но без колебаний. – Спасибо за предложение, но помощь мне не нужна. Строители свои есть, управляюсь. А флигель… он у меня под другие планы. Свои. Жить там никто не будет. Да и вам в деревне, наверное, привычнее? Свежий воздух, огород…
– Деревня! – фыркнул дядя Витя, мгновенно сбросив маску добродушия. – Да что в деревне? Тоска зеленая! А тут у тебя – цивилизация! Да и родственник рядом – это тебе не хухры-мухры! В наше время семья держалась вместе! А сейчас… – Он тяжело вздохнул. – Эх, Света, Света… Зазналась. Думаешь, деньги дали тебе право на родных плювать? Ладно… не нужен я тебе, как я понимаю. Живи одна в своем хороме. Увидим, как тебе будет без поддержки рода!
Он бросил трубку. Светлана села на тахту, чувствуя усталость. Не физическую – моральную. Эта волна претензий, обид и попыток прорваться за её забор была предсказуема, но от этого не менее изматывающей.
Вечером пришло сообщение от племянника Стёпы, сына Иры. Короткое и наглое: «Тёть, слышал, у тебя тачка крутая. Моя раздолбалась. Дай покататься на выходных? Ключи под ковриком оставь? Чё каво?»
Светлана уставилась на экран. Её новенький кроссовер, её гордость и радость, купленный одновременно с домом? «Покататься»? У Стёпы была репутация лихача, уже разбившего две родительские машины.
Она набрала ответ, пальцы стучали по стеклу резко: «Стёпа, моя машина не для покатушек. И ключи под ковриком я не оставляю. Ремонтируй свою. Или проси родителей».
Ответ прилетел мгновенно: «Ну ты жаба, тёть. Думала, хоть ты не будешь зажравшейся.»
Светлана отложила телефон. «Зажравшаяся жаба». За то, что не пускает родню жить и не дает машину напрокат. Ирония ситуации была горькой. Она вспомнила, как помогала Ире оплачивать Ванькины лекарства, когда у них не было денег. Как давала в долг дяде Вите «до получки», которая так и не наступила. Как возила Стёпу на курсы, когда его родителям было некогда. Но стоило ей купить что-то для себя, большое и значимое, как все эти «благодеяния» моментально забылись, а она превратилась в скрягу и эгоистку.
Прошла неделя. Звонки и сообщения немного поутихли, сменившись тягучим недовольным молчанием в общих чатах. Светлана погрузилась в обустройство дома, наслаждаясь тишиной и процессом. Она сама выбирала обои, спорила со строителями о плитке в ванной, часами могла сидеть в саду с книжкой. Постепенно раздражение улеглось, сменившись глубоким удовлетворением. Это был её труд, её выбор, её мир.
Она как раз выносила на террасу чашку кофе, любуясь как бригада заканчивает облицовку флигеля камнем, когда услышала громкие голоса у калитки. Сердце неприятно ёкнуло. Подойдя к окну, она увидела знакомую картину: её старенькая «Лада» Иры, из которой вылезала сама сестра, дядя Витя и… Стёпа. Ира что-то эмоционально доказывала охраннику на воротах, который невозмутимо качал головой. Дядя Витя с видом хозяина осматривал владения, а Стёпа уныло тыкал в телефон.
«Не может быть», – пронеслось в голове Светланы. Они приехали. Просто так. Без звонка. Наглость зашкаливала. Она глубоко вдохнула, собирая волю в кулак. Спокойствие. Только спокойствие.
Вышла на крыльцо. Холодок утра сменился теплом, но Светлана чувствовала ледяную ясность внутри.
– Ира? Дядя Витя? Стёпа? – позвала она, не подходя ближе к калитке. – Что случилось? Я вас не ждала.
Их лица оживились. Ира бросила разговор с охранником и устремилась к решетке.
– Света! Наконец-то! Этот… человек не пускает! Представляешь? Говорит, пропуск нужен! Мы же родня! – Ира сделала обиженное лицо. – Мы приехали тебя проведать! Посмотреть на твоё царство-государство! И… немного пожить, воздухом подышать. Ваньку с Милой к бабушке отправила, так что мы в полном составе! Места-то у тебя – завались!
Дядя Витя важно подошел:
– Да, Светуля. Решили поддержать тебя в новом доме. Хозяйство большое – нужны мужские руки. Я тут осмотрел – флигель твой почти готов. Вот там и разместимся с комфортом. А Стёпа – он на машине твоей поможет, если что. Парень рукастый!
Стёпа мотнул головой, не отрываясь от экрана:
– Чё каво, тёть. Машину ключи дашь? А то тут вокруг дороги классные, покататься охота.
Светлана медленно спустилась по ступенькам и подошла к калитке. Охранник, Петрович, вопросительно посмотрел на нее. Она едва заметно покачала головой: «Не открывать».
– Ребята, – начала она, глядя им прямо в глаза. – Я вам уже говорила. По телефону. По сообщениям. Я вас люблю, вы моя семья. Но этот дом – моя личная территория. Я не устраиваю здесь коммуналку. Ни для кого. Ни на неделю, ни на выходные. Вы приехали без предупреждения. Это неуважение.
Ира вспыхнула:
– Какое еще предупреждение?! Мы же родня! Ты что, извини, с дуба рухнула? Ты думаешь, мы тебя грабить приехали? Просто пожить хотим! Отдохнуть! Ты что, места пожалеешь?
– Дело не в месте, Ира. Дело в принципе. В моих границах. Я не хочу, чтобы здесь жили другие люди. Даже родные. Особенно без моего приглашения. Это мой дом. Куплен на мои деньги. И правила здесь устанавливаю я. – Голос Светланы звучал ровно, но каждая фраза падала, как камень.
Дядя Витя нахмурился, выпятив грудь:
– Вот как? Правила? А правила семьи кто устанавливает? Ты что, выше семьи поставила себя? Это эгоизм, Светлана! Чистой воды! Мы приехали с добром, а ты нас на порог не пускаешь? Как последних попрошаек? Да я тебя пеленал!
– Дядя Витя, я вас уважаю, – Светлана не дрогнула. – Но ваши попытки манипулировать «семьей» и «пеленками» сейчас не работают. Я не пускаю вас жить. Точка. Вы можете приехать в гости. В заранее оговоренное время. На час-другой. Как и любые другие гости. Но не сейчас. И не пожить.
Стёпа наконец оторвался от телефона:
– Тёть, ну ты даёшь. Реально зажралась. Дом как у олигарха, а родного племяша на порог. Класс. Запомним.
– Запомни, Стёпа, – холодно парировала Светлана. – Запомни, что чужая собственность и личные границы – это не пустые слова. И мой дом, и моя машина – это только моё. Не твоё. Не дяди Витино. Не Ирино. Моё.
Ира разрыдалась, делая это громко и демонстративно:
– Вот так сестра! Вот так родная кровь! Выставляешь нас, как собак! На улицу! Мы же приехали с любовью! А ты… ты просто злая и жадная! После всего, что я для тебя делала!
– Что ты для меня делала, Ира? – тихо спросила Светлана. – Помнишь, как я оплачивала Ванькины дорогущие анализы? Как сидела с твоими детьми, когда тебе надо было к любовнику смотаться? Как давала деньги в долг, которые ты до сих пор не вернула? Это было «с любовью». А твой приезд без спроса с требованием «пожить» – это наглость. И попытка сесть мне на шею. Вот это я запомню.
Ее слова повисли в воздухе. Ирина перестала реветь, уставившись на сестру с ненавистью. Дядя Витя побагровел.
– Значит так? – прошипел он. – Окончательно? Не пускаешь?
– Окончательно. Не пускаю вас жить. Сейчас вы поедете обратно. И если захотите приехать в гости – звоните. Договариваемся. Как цивилизованные люди. – Светлана повернулась к охраннику. – Петрович, проводите, пожалуйста, гостей до машины. И помогите развернуться, если нужно.
Она развернулась и пошла обратно к дому. Со спины она чувствовала их взгляды – колючие, полные злобы и непонимания. Слышала сдавленное ругательство дяди Вити и всхлипы Иры. Слышала, как захлопнулись двери «Лады», как заурчал двигатель, как машина резко тронулась с места, поднимая пыль на дорожке.
Светлана остановилась на пороге, обернулась. Калитка была закрыта. Двор опустел. В саду снова запели птицы. Она зашла в дом, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Дрожь пробежала по телу – смесь адреналина, злости и… облегчения. Она сделала это. Отстояла. Сказала «нет». Не сломалась под напором «семейных уз» и чувства вины.
В тишине большого дома ее собственное дыхание казалось громким. Она подошла к окну. Солнце уже высоко поднялось, заливая светом просторную гостиную. Ее гостиную. Ее диван. Ее книги на полке. Никаких чужих пальто на ее вешалке. Никаких чужих тапочек у ее двери. Никаких претензий на ее пространство.
Она взяла телефон. Прокрутила контакты. Остановилась на имени «Максим». Сосед. Владелец такого же дома через дорогу. Приятный, спокойный мужчина, тоже «сам по себе», как и она. Они несколько раз пересекались, разговаривали о растениях, о ремонте. Между ними возникло что-то вроде симпатии, осторожной и пока неозвученной.
Светлана набрала номер. Сердце забилось чуть чаще – но уже не от страха или злости, а от чего-то приятного и нового.
– Алло, Максим? Добрый день. Это Светлана, соседка через дорогу. Извините, что беспокою… У меня тут маленькое новоселье намечается. Ну, как маленькое… Я, наконец, чувствую, что действительно въехала. – Она улыбнулась сама себе, глядя на свой сад. – Не хотите зайти вечером? На чашечку кофе? Без коммуналки, без родни. Просто… как соседи. Поговорить. Я расскажу, как сегодня отвадила «доброжелателей» с чемоданами.
В трубке послышался теплый, одобрительный смех.
– Светлана, добрый день! Слушаю и завидую вашей решимости. С удовольствием зайду. Рассказывать – обязательно. И поздравляю с настоящим новосельем. С обретением не только дома, но и… границ. Это дорогого стоит. Вечером буду.
Она положила телефон. Кофе в чашке остыл, но Светлана не спешила его греть. Она подошла к панорамному окну, обняла себя за плечи. В груди было тепло и спокойно. Дом молчал вокруг нее – ее немой, надежный союзник. Ее крепость. Ее территория. И ключ от калитки лежал только в ее кармане. Физически и метафорически.
Тишина снова опустилась на дом, но теперь она была сладкой и победной. Она купила его одна. И защитила одна. И жить в нем будет так, как захочет только она одна. А родня… Родня научится уважать границы. Или останется за забором. Выбор был за ними. А ее выбор был сделан. Звук закипающего чайника на кухне был единственным нарушением тишины – мирным, домашним, её звуком.