Полярная метеорологическая станция «Сопочная Карга» находится в самом устье реки Енисей, где тот впадает в Енисейский залив. Вода там уже солёная, приливы морские, а ветры арктические. Поэтому дом, долгие годы служивший верой и правдой полярникам, сегодня имеет вот такой вид.
Прошедшим летом сильным штормом подмыло берег и дом начал заваливаться в реку. А ведь в 2015-ом году мы останавливались ещё в нём.
Алексей, начальник метеостанции, это предвидел и «выбил» у руководства строительство нового дома. Так получилось, что переселиться они успели чуть ли не за считанные дни до шторма.
Сейчас у полярников новый уютный зелёный дом и рядом такая же новая красная баня. Правда, в этот раз мы оставаться на баню не стали, а решили ловить удачу с погодой, и пока стоит мороз попробовать максимально продвинуться в сторону Диксона. К тому же Алексей нас обрадовал тем, что он на днях ездил вдоль берега вглубь залива километров на сорок, и там везде была всё та же ровная и широкая наледь.
Ехали мы по ней затаив дыхание и не говоря ни слова по этому поводу – боялись спугнуть удачу. Но как бы не мечтали о такой наледи до самого Диксона, закончилась она примерно через 70 километров после Сопкарги. Слева от нас, то есть в глубине залива, всё это время виднелись огни. Почему-то какое-то судно стояло не так далеко от берега и никуда не двигалось как минимум сутки, пока мы его видели. Тогда, к нашей радости и душевному спокойствию, мы ещё не знали, что это ледокол «Таймыр» стоит на границе открытой воды. Точнее, лично мне даже в голову не могло прийти, что в нескольких десятках километров от Сопкарги уже полностью отрытое море.
Как только закончилась наледь, то сразу стали попадаться свежие медвежьи следы. Ну, то есть пока был голый лёд, их просто не было видно. Всё, о ночлеге в палатке речь уже не шла. Тем более в команде пять человек из шести увидели следы белого медведя впервые. Ни штурманов, ни операторов невозможно было упросить сходить вперёд на разведку или поснимать с во-он того бугра. Всем везде и всюду мерещились приближающиеся и выглядывающие из-за торосов медведи. Ведь оно всегда так, когда у человека происходит что-то впервые, то и воспринимается это более ярко.
Благодаря сильному морозу наст был достаточно крепким, поэтому можно было потихоньку ехать, петляя между небольшими торосами. Но по мере нашего продвижения, сильное торошение слева постепенно поджало нас практически к самому берегу. И в какой-то момент снега и торосов стало настолько много, что мы начали подумывать заглянуть за гряду торосов слева. А тут и случай выдался – небольшой просвет между ними. И мы увидели ровнёхонький лёд. Выехав на него, сразу помчали точно так же как и до этого ехали по наледи. Но как только поехали, меня начали терзать нехорошие мысли: ровный солёный лёд без единого снежного намёта – это свежий лёд. Из-за особенной структуры и сплошных вЫсолов на поверхности первая же метель начинает оставлять на таком льду снег. Здесь же абсолютно ровная поверхность. Так, ладно. Самое главное, что лёд перед машиной не идёт волной. Значит, он достаточно толстый. Хорошо, надо попробовать резко остановиться… Торможу юзом. Ага, от машины вперёд пошла небольшая волна. Стоп, машины!
Вышли, достали пешню – лёд сантиметров пятнадцать. Может, чуть больше. И вот здесь мне стало немного тревожно. Нет, лёд достаточно крепкий и машины выдержит. Проблема не в этом. А в том, что если учесть, что за бортом хорошо за -40, то льду этому меньше пары суток! А ведь мы уже не один десяток километров едем вдоль этой границы торосов и ровного льда. И этому свежему льду нет конца и края. И от берега он уходит просто далеко за горизонт! А это значит, что вообще весь залив безо льда. И получается, что практически в самом начале нашего пути по Енисейскому заливу полоса припая местами стала не больше ста метров шириной. А ведь впереди скоро начнутся острые мысы, сильно вдающиеся в море. Их как обходить? Выбираться на них? Но они же все с крутыми высокими берегами. И вообще, даже если выбираться на берег, то не понятен рельеф на них. Короче, задумался я тогда крепко.
Теперь выбора для манёвра особо и не осталось, так как пришлось вернуться обратно на припай и двигаться только между берегом и границей крепкого льда. И большое количество медвежьих следов теперь стало объяснимо. Им просто негде было больше ходить, только по этой узкой полоске. И опять вспомнился 2015-ый год, когда по льду можно было ездить в любом направлении. И тогда до самого Диксона не было ни одного медвежьего следа.
Ну а мы в какой-то момент уперлись в то место, где открытая вода поджала нас вплотную к скалистому мысу и стало понятно, что надо возвращаться и искать выход на берег. Других вариантов просто не осталось. Выбраться на берег можно было только благодаря снежным надувам, как на фотографии выше. Аккуратно, буквально по сантиметру, плавной раскачкой приходилось первую машину заводить на крутой берег. Нельзя было допускать даже малейшей пробуксовки. А сделать это на машине, не имеющей передней блокировки было очень трудно. Любая ошибка, любой минимальный проворот хотябы одного колеса сразу отодвигал победу над очередным подъёмом и добавлял работы лопатами штурманам.
Но зато на берегу всегда было что-то интересное.
То старая могила чья-то, то зимовье, то остовы техники. Всяких железяк там разбросано прилично, что говорит о том, что в советское время до Диксона точно был зимник.
А потом мы вообще упёрлись в необычный и жуткий двухэтажный дом.
Здание достаточно свежее, все окна целые и закрыты. Человеческая дверь (по центру на первом этаже) тоже закрыта. А вот огромная двухэтажная дверь была открыта настежь и зияла пугающей чернотой. Что это? Кто такой огромный здесь живёт? Снежный человек? Людоед?
Подъезжать и тем более подходить к этому дому никто из нас не решился.
Небольшой фрагмент нашего трека между Сопкаргой и Диксоном.
Последние сто километров до цели ни один мыс не сдавался просто так. По суше можно было двигаться только по выдутым буграм. Там, где было видно траву. Любой каньон или низинка были задуты снегом и останавливали нас надолго. Но как бы сложно не было, проходили мы не менее 50-ти километров в сутки. И в итоге на третий день пути впереди показались незнакомые мне огни.
Оказалось, что это светился недавно построенный угольный терминал рядом с бухтой Медуза. А на заднем плане их рабочий посёлок. Отсюда уже идёт круглогодичная дорога в Диксон, до которого было ещё около 20-ти километров. Но воспользоваться ею у нас не получилось. Вокруг везде был вертикальный берег и выбраться со льда наверх не было никаких шансов. Звонок местным это только подтвердил. И пришлось нам снова продолжать двигаться по торосам, которые там были повсюду. Потому что незадолго до нас сюда заходил ледокол и вывел балкер с углём. Соответственно они весь залив и переломали, и нам пришлось пересекать просто какое-то бесконечное количество каналов от ледокола. Что здесь примерно творилось буквально за неделю до нашего приезда, можно посмотреть и прочитать на страничке у капитана атомного ледокола «Вайгач» Александра Скрябина: alex-lw-65.livejournal.com/33468.html
Там целая серия постов об этом.
И вот, на третий день пути от Сопочной карги мы въехали в Диксон. Для этого нам потребовалось столько же времени, сколько мы сюда ехали на заряженных до зубов машинах в 2015 году. Это к вопросу, что мы, якобы, всю дорогу несли машины на руках. Нет, не несли. Наоборот, находясь в более трудных условиях (полярная ночь, сильный мороз, открытая вода, поиск прохода через мысы) мы доехали за тот же самый срок, что и подготовленные машины.
Последние метры перед выездом на зимник, соединяющий сам посёлок с островом, на котором расположен аэропорт.
В посёлке нас уже ждали. Хорошо приняли в администрации, поселили на острове на полярной метеостанции, а старые знакомые очень здорово помогли с топливом.
В Диксоне мы наконец-то выяснили, что это за жуткий дом на берегу Енисейского залива с циклопической дверью. Оказалось, что это одно из зданий арктической биологической станции «Виллем Баренц». А огромная дверь предназначена для запуска зондов.
Современное здание из стекла в центре Диксона выглядит как космический корабль посреди пустыни. Компания «Восток уголь» пришла в эти края всерьёз и надолго с целью строительства здесь крупного минерально-сырьевого центра. Уже начата разработка перспективных месторождений антрацита. Объёмы работ предполагают создание около 20 тысяч рабочих мест. И речь идёт не о вахтовом городке, а о городе постоянного проживания, в котором общее количество жителей может достигнуть 50-60 тысяч человек. На ближайшие годы в планах реконструкция, восстановление и увеличение пропускной способности морского порта и аэропорта, строительство двух угольных терминалов. Терминал «Чайка» включён в госпрограмму развития Арктики. Так что будущее у умирающего посёлка вполне обнадёживающее.
На острове Диксон установлен памятникам воинам-североморцам.
Здесь похоронены бойцы, отстоявшие посёлок в 1942 году. Диксон – это единственное место в Сибири, где во время Великой Отечествоенной войны проходили стартегически важные военные действия. Ведь после неудачной попытки немцы отказались от плана зайти в глубь страны по Енисею.
Изначально мы понимали, что дорога до цели может быть очень нелёгкой и занять много времени. Поэтому планировали только добраться до Диксона и оставить машины здесь, чтобы их потом забрало ближайшее судно. Но к нашему удивлению самую сложную часть пути получилось проделать всего за три дня. И вот тут уже возникла мысль вернуться своим ходом хотя бы в Дудинку. Дальше на большую землю выехать даже и не мечтали, так как в январе зимника с Ванкора в сторону Норильска обычно не бывает.
Но в таком случае нам нельзя было засиживаться, а как можно быстрей выезжать в обратный путь. Прогноз погоды был неутешительным: потепление до -25 градусов, ветер до 25 м/с и сильный снег. И мы, отоспавшись, сразу же рванули назад.
Рванули, это, конечно, громко сказано. Местами следы полностью замело, а пока было светло, то вообще ничего не было видно. Правда, во второй половине января в этих широтах светлого времени всего час-полтора, не больше. Но мы ехали, так как трек наш вел чётко, и уже не надо было искать проход или бегать пешком в поисках оптимального пути.
И вот, иногда видя наш старый след, мы в первый раз упёрлись в свежепоявившуюся трещину.
Шириной она метра два, и машина стоит прямо на самом краю. Но, что самое опасное, из-за метели этот разлом тут же забило снегом. Так вот льда там нет вообще. Только мокрый снег и даже пешком перейти эту трещину невозможно – сразу провалишься!
Пришлось возвращаться и ехать вдоль неё. И она привела нас прямо к берегу, и снова пришлось искать место, где можно было бы залезть наверх.
Но свежие трещины на нашем обратном пути ещё полбеды. Хуже стало, когда мы вдуг увидели, что след наш резко обрывается.
Вот здесь-то стало не до шуток уже по настоящему. Дальше обрывающегося следа шёл лишь липкий мокрый снег сантиметров пять толщиной, по которому нельзя было даже ходить. То есть оторвало и унесло в неизвестном направлении даже ту небольшую полоску припайного льда, по которой мы приехали сюда. И судя по всему унесло очень далеко, так как следы мы свои на этом участке так и не нашли.