Во время одной из обычных тренировок Тимур позвал Арину, чтобы поговорить. В спортзале было шумно — он ловил её взгляд, а потом дождался, пока она закончит упражнение, и жестом поманил за собой.
– Арина, нам нужно поговорить… – произнёс он, стараясь не выдавать дрожи в голосе, пока она аккуратно убирала с тренажёра полотенце.
Она немного удивилась, с опаской вскинула брови, но всё-таки пошла за ним: через длинный коридор к пустому вестибюлю, где царила тишина и мягкий свет падал через стеклянные двери. Для их разговора не могло быть места тише.
Они сели рядом на чёрный диван. Арина тихо уставилась в окно, её колени были сложены, как у школьницы, а в глазах — любопытство вперемежку с тревогой.
Тимур робко взял её за ладонь. Она даже не сопротивлялась: только чуть вздрогнула. Вот она — точка невозврата.
Всё, что он продумывал, повторял по ночам перед зеркалом, оказалось вдруг ненужным. Из груди хлынули слова — простые и настоящие. В какой-то момент он даже удивился собственной решимости.
– Арин, – выдохнул он, вглядываясь в неё, словно надеялся, что сейчас случится чудо.
Она смотрела по-женски открыто: с теплом, и странной тоской. В этом взгляде не было ответа, но в нём умещалась вся необходимость сказать главное.
– Ты меня сейчас действительно удивляешь… – медленно произнесла она, пряча глаза. – Я догадывалась, что тебе со мной хорошо, но не думала, что всё настолько серьёзно… Прости, я не смогу сделать тебя счастливым, Тимур. Я выхожу замуж. Уже совсем скоро.
– Ты уверена, что это… что это правильно? Ты его любишь? – перебил он, вдруг ощутив, как откуда-то в груди подкатывает отчаянная слабость.
– Да, уверена, – она сделала паузу, голос стал твёрже. – Нельзя вмешиваться в чужую жизнь.
– Просто… ты не выглядишь счастливой рядом с ним.
– Это уже моё дело, – чуть резче сказала Арина.
– Прости… – Тимур едва заметно опустил голову. Теперь говорить было не о чем. Даже мечтать стало бессмысленно.
– Ты хороший человек. Весёлый, добрый, умный, — загибала она пальцы, будто перечисляла список достоинств на экзамене. – Ты обязательно встретишь кого-то, кто оценит это всё. Но, к сожалению, это не я.
Он попытался улыбнуться, вышло печально и неловко.
– Нам, наверное, лучше просто… не общаться больше, – сказала Арина тихо, словно сама себе.
Он еле заметно кивнул. Говорить больше не хотелось. Раздевалка была единственным правильным направлением.
***
Тимур бродил по аллеям парка, притормаживая у каждой скамейки. Вот и всё. Арина для него осталась в прошлом, как неудавшийся праздник. Её слова: «Ты встретишь достойную девушку», – звучали в голове. Да разве сможет кто-то вызвать в нём то же, что вызвала она? Едва ли. Думал: зачем вообще подошел к ней тогда, в баре? Лучше бы не встречал…
Арина сказала: не стоит больше видеться. Тимур захотел уважать её выбор — да, выбор… Но, как часто бывает: жизнь вносит свои поправки.
Он долго не мог решить, как поступить, и однажды вечером твёрдо решил оставить ей на память частицу себя — знак, который будет говорить за него без слов.
Это было кольцо, с которым у Тимура были связаны воспоминания о маме: она вручила его ему на совершеннолетие со словами — когда встретишь свою любовь, отдашь это ей. Тимур не сомневался: это Арина.
Тимур стал замечать, как по вечерам его дорога всё чаще ведёт к фитнес-центру. Он выглядывал Арину, выжидал, когда она, наконец, выйдет одна. Это случалось нечасто — обычно её сопровождали или подруги, или тот самый Егор из тренерской. Но вот — звёзды сошлись: Арину никто не встретил. Она неспешно зашагала по дорожке в сторону парка, чуть приподняв воротник тонкой курточки от весеннего ветра.
В груди у Тимура всё подпрыгивало, но отступать было уже стыдно. «Сейчас или никогда», — мелькнула решимость. Он шагнул ей навстречу, всё время сдерживая порыв обнять, притянуть, просто коснуться плеча.
— Привет, — сказала Арина первая, чуть склонив голову, улыбнулась легко и по-доброму, будто они друзья.
— Привет, — ответил он, стараясь не выдать волнение. — Не волнуйся, я не собираюсь ходить за тобой по пятам.
— Я это знаю, — мягко заверила Арина. — Ты не похож на того, кто пристаёт или давит.
Тимур кивнул, вглядываясь в неё с нежностью.
Он порылся в кармане и, наконец, решился.
— Слушай, — выдохнул он. — Я понимаю, что у тебя всё решено, и… ну, свадьба, прочее. Но мне бы хотелось, чтобы у тебя осталась память обо мне. Я хочу подарить тебе одну вещь, вернее — кольцо…
Он достал из коробочки маленькое старинное колечко. Арина смотрела на него удивлённо и с затаённым восхищением.
— Оно выглядит серьёзно... Наверное, дорогое. Я просто так не могу его взять.
Но Тимур не спорил — осторожно надел кольцо ей на палец. Оно оказалось великовато.
Арина сняла с левой руки своё тонкое колечко — серебряное, студенческое, — и аккуратно надела поверх нового, чтобы не слетело. Она разглядывала подарок, улыбаясь, как ребёнок на Новый год.
— Спасибо, правда, оно удивительное. Никогда не видела таких украшений.
— Оно от мамы, — сказал Тимур тихо. — Она хотела, чтобы я подарил его единственной — девушке, которую по-настоящему полюблю. Для меня этой девушкой стала ты.
Арина едва заметно покраснела.
— Я обязательно буду носить его. Не знаю, заслужила ли, но… буду.
— Если вдруг когда-нибудь понадобится помощь — просто знай, что можешь мне написать или позвонить.
— Спасибо, — тихо ответила она, — ты правда очень добрый.
Они немного прошли вместе по парку, будто случайные прохожие, у которых всё, что могли сказать друг другу, уже сказано. Потом автобус подошёл, Арина поспешила к двери, а Тимур стоял и смотрел ей вслед, пока её силуэт не исчез за мутным стеклом.
Тимур больше не появлялся в фитнес-центре. Только страничка Арины в социальных сетях время от времени мелькала у него на экране. Но там — поразительная тишина: никаких новостей, ни одной свежей фотографии, ни единой заметки. Пусто. Будто Арина исчезла в черновиках воспоминаний.
Шли годы.
Он погрузился в учёбу, работал с утра до вечера — хирургия быстро затягивала и не прощала ленивых. Старшие товарищи отмечали его успехи, не раз похлопывали по плечу: «Ты будешь первоклассным врачом, Тимур!» Он кивал, благодарил, но, когда оставался наедине с собой, мысли возвращались к прошлому — всё к той же Арине.
Как она нынче живёт? Счастлива ли? Стала ли той самой – женой с обручальным кольцом на пальце и сияющими глазами? Вспоминает ли она вообще о нём?.. Эти вопросы каждый раз всплывали, когда за окном долго шумел дождь, или когда возвращался домой в одиночестве после очередной смены.
Прошло полгода после их последней встречи, когда судьба случайно свела Тимура с Дашей в баре. Она, как всегда, зажигательная, говорливая, даже обняла его по-настоящему тепло, без растерянных пауз:
— Ну что, будущий светило медицины! — рассмеялась она. — Смотрю, совсем не теряешь времени, растёшь в профессии!
Тимур улыбнулся ей в ответ:
— Есть немного. Потихоньку двигаюсь вперёд.
Ему было приятно встретить Дашу — она всегда была хорошей подругой для Арины, быть может, что-то новое расскажет…
Они долго болтали обо всём на свете — и только позже, когда в бокале осталась ровно половина, Тимур не выдержал:
— А что у Арины нового?
Даша с готовностью ответила:
— Всё у неё хорошо! С Егором теперь — мужа его в Москву перевели. Я к ним заезжала — квартира шикарная, вид на центр города, мечта!
— Арина счастлива? — спросил он почти шёпотом.
— Ты не поверишь… Да, выглядит счастливой. Работу нашла хорошую, адаптировалась быстро.
— А с мужем-то как? Извини, но он мне не понравился: какой-то… неприятный тип.
— Признаюсь, мне и самой Егор не мил. Высокомерен, жестковат. Впрочем, Арина вроде бы довольна; не кажется, что жалеет. В её глазах спокойствие — ну, тебе ли не знать, если бы что-то было не так, она бы не скрывала.
— Разве устраивает её такой муж?
Даша пожала плечами:
— Кто знает, что у неё на душе? Может, ей и вправду нравится эта гиперопека и пусть даже жесткие рамки. Всё-таки Арине всегда не хватало отцовского тепла, а Егор — взрослый, властный, умеет брать на себя ответственность. Вот она и воспринимает его строгость, эти правила как проявление заботы. Но я вижу, ему нравится решать за неё: с кем дружить, как одеваться, куда ходить, где работать… Она оправдывает это его большой любовью.
— Ну, патриархат чистой воды, — хмыкнул Тимур. — Средние века какие-то.
— У меня такие же мысли. Но что поделать — Арину всё устраивает, и всегда было так: если ей что-то не по душе, развернётся и уйдёт, даже не оглянется. Раз они вместе, значит, её всё устраивает.
А вскоре и сама Даша перебралась в Москву — жизнь унесла её в другую суету, тесноту столичных будней.
У Тимура больше не осталось никого, кто мог бы рассказать, как у Арины дела. Жизнь двигалась быстро и шумно: больницы, дежурства, бессонные ночи, победы и досадные поражения. А воспоминания об Арине — тёплые, как старые письма, — медленно уходили куда-то на задворки сердца.
Вот так, почти незаметно, пролетело почти 20 лет.
Тимур хранил Арину в памяти так, будто она была не живым человеком, а самой чистой, светлой мечтой юности — почти миражом. Со временем она стала для него образом-эталоном: её характер, её смех, та особая искра в глазах были недосягаемы для всех, кто встречался ему позже. И сколько бы женщин ни появлялось в его жизни — никто не мог вызвать в нем того урагана ощущений, той радости и трепета, как когда-то Арина. Это, конечно, мешало. Серьёзных отношений не складывалось — внутри стояла незримая планка, переступать которую Тимур никак не умел.
Единственный, кто был посвящён в эту тайну, — Влад, его близкий друг.
— Ты понимаешь, ты сам себе конструкцию построил, — уговаривал его Влад с улыбкой. — Придумал идеальную женщину, чтобы не жениться. Это не любовь, а навязчивая идея.
— Ой, да прекрати, — усмехался Тимур. — Да ты бывалым психологом стать мог, а не нейрохирургом.
— Так-то это одно и то же… — шутливо возражал Влад. — Только клиентов у нас под анестезией.
Но Тимур не считал, что друг прав. Он знал: это не иллюзия, не отговорка. Всё, что было между ним и Ариной, — хоть и недолго, но было по-настоящему. Любовь, что бьёт через край, которую не забывают. Главное — именно чувство, а не сколько оно длилось.
Шли годы, и вот однажды в кабинете напротив него — незнакомая женщина. Пациентка, в её движениях — уверенность и усталость одновременно. Но главное — на её руке кольцо. То самое!
Тимура захлестнула волна воспоминаний — и вдруг дали слабину сдержанности. Он рассказал пациентке свою историю, как будто они старые знакомые. Елена слушала молча: не перебивала, не просила деталей, только иногда кивала, то с улыбкой, то с лёгкой печалью во взгляде. Не было в ней ни снисхождения, ни суеты, только мягкое участие.
Когда он умолк, Елена аккуратно перевела взгляд на кольцо:
— Арина… Да, мы с ней знакомы. Более того — работаем вместе. Она у нас недавно, но, видно, не сидит на месте: у неё и подработки, и проекты, и какие-то предприятия. Всё успевает. Я, честно сказать, и не знаю, когда она вообще выкроит себе пару часов на отдых.
И на лице Елены промелькнула тень тревоги.
— У неё сейчас сложный период. Не мне судить, конечно, но по глазам видно: у Арины беда.
Тимур почувствовал, как что-то сжимается внутри: теперь он знал, он обязательно встретится с Ариной. Но сначала надо понять, что с ней произошло и чем он может помочь — и как её найти в большом городе.
Елена рассказала подробнее: они быстро нашли общий язык, быстро стали доверять друг другу. Одинаковый возраст, схожие заботы, похожие вкусы: те же блюда на обед, одинаковое отношение к моде, даже фильмы одни и те же любимые.
Но самое главное — у обеих за плечами неудачные браки, пусть и с разными исходами.
— Арина — человек светлый. Добрая, отзывчивая, — добавила Елена. — Жаль, что в жизни ей встретился такой муж.
Счастливой её семейную жизнь можно было назвать только поначалу. Первые, может быть, пять лет. Потом — та самая забота Егора превратилась в сплошные ограничения. После работы Арина сразу домой; кофе с коллегами — ни в коем случае. Вечера с подругами, клубы и даже просто посиделки — всё под запретом. Гардероб тоже под жёстким контролем: ни открытых платьев, ни коротких юбок, ни ярких топов. Только дома ей было позволено быть женственной, с остальными — скрывай свою красоту за бесформенными вещами.
— Она пробовала с ним поговорить, — вздохнула Елена, — но итог такого разговора предсказуем: получала в ответ не слова поддержки, а упрёки и недобрые выражения...
Тимур слушал внимательно. Сердце тревожно стучало: ему не терпелось узнать больше и, если потребуется, помочь Арине выбраться из того тупика, куда привела её чужая «любовь».
Самое мучительное — Арина какое-то время начинала верить упрёкам мужа. Обида, накопившаяся в душе, постепенно переросла в сомнения: «Вдруг он прав? Может, со мной и правда что-то не так?» Она ловила себя на мысли, что старается угодить Егору во всём, даже там, где раньше смеялась бы в ответ.
Они так и жили без детей. Теперь Арина вспоминала этот факт с благодарностью, а тогда — наоборот, тосковала о малыше. Оба мечтали о ребёнке, но Егор… когда мечты не сбылись, стал винить ее. Арина прошла через обследования — всё в порядке, врачи да и надежда были на её стороне. Дошла очередь и до Егора. Он долго не решался, избегал врачей, будто боялся узнать правду. А когда всё-таки прошёл обследование, выяснилось: здоровы оба, но между ними невозможна общая кровиночка. «Ты с кем-то другим могла бы стать матерью», — резюмировал врач сухо. Но искать другого Арина не хотела.
Тимур, слушая Елену, покачал головой. Внутри всё переворачивалось: уж слишком многое было в этом браке не так даже на уровне судьбы, не говоря о душе.
Тогда Арина впервые предложила усыновление — самой просто хотелось дарить заботу, оберегать. Но для Егора тема оказалась табу: резко, безапелляционно отказал. Его дети, раз не от него, были не нужны.
Тимур не мог понять: почему Арина все это терпела? Почему не ушла? Даша когда-то говорила — упрямая, стойко отстаивающая свои границы. Значит, Егор сумел перестроить её мир, убедил, что она плоха, никудышная жена, бессильная и никому не нужная.
Снаружи их семья казалась чуть ли не идеальной: путешествия, новые квартиры, шумные автопокупки. Но за всем этим фасадом — одни друзья Егора, их жёны, с которыми Арину связывала только притворная вежливость. Её раздражали вечные разговоры об обоях и пудингах, а ещё — колючие взгляды женщин, будто сравнивающих себя с ней и не находящих в себе повода для радости.
Арина жаловалась мужу: давай, мол, без этих встреч, мне с этими дамами невмоготу. Он же, как заведённый, обвинял её в холодности, отсутствии такта, неуважении к его друзьям — и, конечно, к нему самому. Оглядываясь назад, Елена только качала головой:
— Я видела Егора как-то у нас в офисе. К тому времени они уже не были вместе… Абсолютно не понимаю, что она в нём нашла, — добавила она с лёгкой усмешкой.
Тимур согласно кивнул. Их оценки совпадали.
Вот так и тянули это якобы семейное счастье долгое время: Арина жила по чужим правилам, гасила свои желания, как могла, а на свету держалась — выдерживала всё. Быть может, и правда по инерции продолжала верить в любовь… Больше привычка, чем чувство. А потом стало хуже.
Егор стал часто задерживаться вечерами, носил на себе чужой аромат духов, а настроение вдруг становилось лёгким и праздным. Арина многое видела и понимала, но боли не ощущала — скорее, облегчение: мужчина стал мягче, ослабил хватку, дарил подарки как извинение. Она не ревновала и не устраивала сцен.
И вот однажды, в какой-то ясный весенний вечер, всё изменилось. Арина поняла: терпеть больше нельзя — душа просит свободы. Она не хотела изменять, но ощутила право на простые радости — увидеть подруг, сходить в клуб, посмеяться от души. На день рождения коллеги она отправилась без разрешения мужа. Танцы до упаду, болтовня, бесконечный смех, ощущение настоящей жизни — всё это вернуло ей когда-то утерянное ощущение себя. В тот вечер она была счастлива, свободна.
В тот вечер Арина полностью забыла о времени, захваченная круговоротом праздника. Телефон где-то завалялся в сумочке, а может, и вовсе остался заботливо забытым на работе — она даже не вспомнила о нём до самого утра. Егор, как всегда, либо был на ночном дежурстве, либо просто нашёл удобный повод не возвращаться — Арина уже давно перестала вдаваться в подробности. Главное – дома его не будет, и на несколько часов она предоставлена самой себе: настоящая свобода.
Пока светили фонари и смеялись гости, слушать телефон ей совсем не хотелось. А меж тем Егор пытался дозвониться раз за разом, проверяя, где жена, почему не отвечает. Для Арины это не было новостью — бывали случаи, когда она забывала мобильный, оставляла в офисе или вовсе отключала. Ничего страшного.
Утро неожиданно застало её врасплох. Лишь когда рассвело и пора было вызывать такси, Арина впервые за ночь посмотрела на экран телефона — десятки пропущенных вызовов.
Дома, переступая порог, она почувствовала ледяной холод в груди. Квартира встретила её тяжёлой, натянутой тишиной. Егор уже был там: с самого раннего утра, злой, взвинченный, с глазами, полными недоверия и агрессии. Кровать — аккуратно застеленная, будто никто и не прикасался к домашнему очагу.
Она попыталась объясниться, всё выложить открыто: была на дне рождения коллеги, не предупредила — знала, что будет против. Ей просто нужен был вечер без забот, обычная радость, какая бывает у всех. Готова была услышать резкие слова, обвинения, ведь давно привыкла к его вспышкам. Но не ожидала того, что случилось дальше.
Впервые за всё время он поднял на неё руку.
Это было мгновенно: вспышка ненависти, короткая боль, удар — такой сильный, что Арина едва удержалась на ногах, отлетев к стене. Перед глазами плясали блики люстры, а перед ней стоял человек, в котором она не узнавала мужа — не было в этих глазах ни капли привычной усталости или раздражения, только ярость, как у загнанного зверя.
Он схватил её за волосы, с силой поднял с пола и — второй удар, теперь в живот. У Арины перехватило дыхание; всё тело пробило озноб, а страх оказался сильнее боли. Она не просто испугалась — впервые в жизни ей стало страшно за собственную жизнь.
Пару секунд спустя Егор, выкрикнув что-то неразборчивое и оскорбительное, ушёл в гостиную, сильно хлопнув дверью.
продолжение