2007-й, Москва. Частная школа.
Я работаю тьютором у первоклассников. Это не только «психолог и классный руководитель». Это ещё и немного няня. Немного мама. Немного человек, который должен быть рядом всегда.
Каждое утро я приезжаю к половине девятого. Вешаю пальто в гардеробной. Готовлюсь встречать детей.
Я с ними на завтрак, обед и ужин. Присутствую на всех уроках и веду развивающие занятия.
Я с ними, когда они лепят снеговика — и когда мокрые варежки нужно развесить сушиться. Всё сохнет в той же небольшой кладовке, где висит моя одежда.
Я с ними, когда они засыпают под моё чтение.
И остаюсь — до тех пор, пока не придёт водитель за последним ребёнком. Часто — почти в восемь вечера.
Однажды я зашла в гардеробную и… застыла.
Что сейчас — утро или вечер?
Мне нужно разложить вещи или снять? Я не могла вспомнить.
Я приезжала — ещё темно. Уезжала — уже темно.
И в какой-то момент мой внутренний день перестал отличаться от ночи.
Мой идеальный рабочий день закончился просто:
на следующее утро я не смогла встать с кровати. Температура поднялась ни с того ни с сего.
Я пролежала весь день дома. На следующий — встала. Пошла обратно. Ничего «страшного» не случилось.
Но тогда я не поняла, что тело просто забрало себе выходной. Потому что я его не давала.
Я не жаловалась. Я делала то, что нужно. Я гордилась собой. Что дети доверяют. Что родители благодарят. Что я незаменима.
И вот это — ключевое.
Быть незаменимой.
Не просто хорошей. А лучшей. Быть такой, чтобы не подвела. Чтобы все были довольны.
Сейчас я вижу: в тот год я не могла отделить заботу о других от попытки заслужить любовь. Я не умела уходить, не убедившись, что «все в порядке». И не знала, что за это можно платить здоровьем. Настроением. Сном. Телом. Собой.
Мне тогда казалось:
«Ну я же просто устала».
«Завтра будет легче».
«Это просто такая работа».
Но выгорание не приходит с табличкой «я выгорание». Оно приходит через темноту в гардеробной, через желание сесть на пол, через сон, который не восстанавливает.
И через болезни. Иногда — громкие.
В декабре 2008 года я услышала диагноз. Онкология.
Срочная операция.
И вот уже не Новый год — а сбор анализов, квота, страх, врачи, очереди, тишина.
Всё быстро. Всё резко. Мне сказали, что задержка в пару недель могла стоить жизни.
Тело не просто забрало выходной.
Оно остановило всё.
После операции нужно было две недели провести в полной темноте. А потом — ещё две недели носить солнцезащитные очки даже дома, если сквозь шторы пробивался дневной свет.
Никаких детей. Никаких звонков от родителей. Никаких «я потом отдохну». А школа… меня ждала. И всё же я решила: летом — ухожу.
Я поняла: я больше не хочу откладывать жизнь.
Не хочу стоять и смотреть, как всё самое настоящее проходит мимо. Не хочу быть полезной настолько, чтобы про себя забывать. Не хочу проводить дни в кладовке чужих забот, а свои — складывать на полку «на потом».
Я захотела просто быть.
Быть в солнечном свете, в своём времени, в своей жизни.
Может, у тебя не было диагноза.
Может, ты просто давно просыпаешься с мыслью:
«Ничего не радует. Я будто внутри чужого дня.»
Это тоже сигнал.
Это тоже важно.
Иногда выход не в том, чтобы всё бросить.
А в том, чтобы заметить, что ты живой. Уставший. Чувствующий. Ценный.
А у тебя бывали такие периоды, когда жизнь как будто откладывалась?
Если хочешь — поделись.
Иногда важно просто назвать. Не для анализа. А для возвращения к себе.
Автор: Марина Смагина
Психолог
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru