Василий III — фигура в тени своего отца Ивана III и сына Ивана Грозного. Но именно при нём в первой половине XVI века русское государство сделало важнейшие шаги к централизации власти. Эти перемены были особенно ощутимы в трёх сферах: местном управлении, земельной политике и военном деле. Казалось бы, внешне сохранялась традиционная структура — но за фасадом привычного кипела буря реформ, закладывавших фундамент будущей российской бюрократии и военной машины.
Угасание кормлений: местная власть под контролем
Система кормлений, где должностные лица получали жалование с населения, к началу XVI века вступила в полосу кризиса. Поместное землевладение росло, и всё больше помещиков получали освобождение от кормов — что, в свою очередь, урезало доходы наместников и волостелей. Это вызывало острый дефицит выгодных должностей.
Сроки кормлений стали ограничиваться: по источникам, они длились около полутора лет, после чего следовал перерыв — служба «даром». Наместники и волостели, стремясь выжать максимум за короткий срок, злоупотребляли поборами, зачастую превышая уставные нормы. Всё это подрывало доверие к старой системе и требовало вмешательства центра.
Центральная власть отвечала регламентацией: вводились уставные грамоты, доходные списки, население получало ограниченное участие в суде. Так, в Белозерской грамоте 1488 года наместникам запрещалось судить без участия местных «сотских и добрых людей». При Василии III эта практика развивается: в присоединённом Пскове представители трёх групп — московские чиновники, местные псковичи и купцы — теперь участвовали в суде с наместниками.
Суд по-новому: Новгород и городовые реформы
В Новгороде в 1518 году судебная система также преобразуется. На смену боярской республике пришла новая администрация, где местные старосты и купеческая верхушка разделили судебную власть с московскими чиновниками. Выбирались 48 «лучших людей», поочерёдно судивших с четырьмя тиунами наместника. Купеческий староста — фигура ещё более влиятельная — получал право судить наравне с самим наместником.
Такая схема могла работать только при сильной центральной власти. В ином случае она грозила стать ареной конфликта между населением и чиновниками. Но в условиях авторитарной системы правления Василия III новая модель становилась способом втягивания местных элит в государственную вертикаль.
Городовые приказчики: новый тип чиновника
Настоящим прорывом в организации местной власти стало появление городовых приказчиков. Это были городские коменданты, чьи обязанности заметно превосходили функции прежних городчиков.
Если городчики в основном следили за обороной — мостами, укреплениями, посошной повинностью, — то городовые приказчики ведали сбором налогов, судебными делами, надзором за землями, таможней, дорогами. Это был полноценный орган государственной власти на местах.
Согласно Судебнику 1550 года, городовые приказчики получили право участвовать в суде наряду со старостами и целовальниками. Возник этот институт не сразу, а по мере необходимости. Примерно к 1530-м годам он охватил почти всю территорию Русского государства, за исключением северных окраин.
Таким образом, впервые в истории России появилась сословная структура местного управления, связанная с дворянством — именно они становились городовыми приказчиками.
Земля под контролем: монополия на собственность
Наряду с реформой местного управления Василий III провёл тонкую, но значимую политику в сфере землевладения. Он подтвердил уложения своего отца Ивана III, ограничивающие распоряжение родовыми вотчинами.
Так, согласно тексту, отражённому в приговоре 1551 года, княжеские корпорации (например, суздальские, ярославские, стародубские князья) не могли продавать свои земли кому попало — только родственникам или местным землевладельцам, причём с разрешения великого князя. В монастыри вотчины также запрещалось передавать без доклада в Москву.
Закон касался конкретных городов: Твери, Микулина, Торжка, Рязани, Оболенска, Белоозера — это были ключевые уезды с традиционно сильным вотчинным землевладением. Таким образом, власть не просто ограничивала произвол, но формировала из служилых землевладельцев корпоративную основу своего влияния в регионах.
Полемика вокруг закона
Вопрос о том, носила ли эта политика антикняжеский характер, остаётся спорным. И. И. Смирнов считал, что цель — подорвать аристократию и княжат, уничтожив их земельную базу. Его оппоненты — Зимин и Флоря — указывали, что, напротив, законодательство консолидировало княжеские корпорации и ограничивало рост монастырского землевладения, но не разрушало вотчинную систему.
Среди более умеренных интерпретаций — точка зрения В. Б. Кобрина: запреты были формой гарантии прав князей, а не их ущемлением. Р. Г. Скрынников, в свою очередь, видел в этих нормах попытку превратить уездных служилых в единое землевладельческое сословие, интегрированное в вертикаль власти. А В. Д. Назаров считал, что законодательство фиксировало верховную собственность московских государей даже на родовые земли.
Новое оружие — новая армия
Не осталась без внимания и военная реформа. Уже в 1508 году появляются первые сведения о пищальниках — пехотинцах, вооружённых огнестрельным оружием. Именно Василий III начал использовать их в походах, например, во время конфликта с Великим княжеством Литовским.
Пищали стали прорывом в русской армии: это было начало масштабного внедрения ручного огнестрельного оружия, делавшего войска более мобильными и смертоносными. Это также означало переход от феодального рыцарского ополчения к централизованной армии нового типа.
Заключение
Реформы Василия III не производили революционного впечатления на современников. Это была не ломка, а корректировка — но именно в этих «корректировках» можно увидеть начало глубинной трансформации русского государства. Местное управление становилось всё более бюрократическим и контролируемым. Земельная собственность — всё больше зависимой от центра. Армия — всё менее феодальной и всё более государственной.
Эта эпоха стала настоящей прелюдией к царствованию Ивана Грозного и созданию самодержавной монархии. И хотя Василий III предпочитал действовать без громких лозунгов и кровопролития, результаты его реформ стали не менее судьбоносными.