Итак, ситуация такая: мне 33 (вроде уже взрослая, но иногда чувствую себя на 16), мои родители (маме 56, папе 54), две младшие сестры (Маша — 29, Света — 15), плюс куча родни с обеих сторон.
Предыстория длинная, но если вкратце — у меня сложные отношения с родителями. Они оба, мягко говоря, не умеют решать конфликты между собой. Вместо того чтобы разобраться наедине, они начинают вываливать всё на нас, детей, и ждут, что мы будем судить, кто прав, а кто виноват. Причем мама может прийти ко мне с жалобами на отца, а через час папа звонит Маше и ноет, что мать его не понимает. И так по кругу.
Еще у них привычка строить какие-то планы, никому о них не говорить, а потом обижаться, что мы не догадались спросить или не прочитали их мысли. Например, могут молча решить, что мы все едем на дачу в выходные, но ни слова не скажут, а в субботу утром начинают злиться, что мы "как всегда ничего не планируем".
Самое забавное (и грустное), что часть этого поведения перешла и к нам с сестрами. Маша, например, иногда тоже начинает что-то замалчивать, а потом взрывается, что её "никто не понимает". Света, хоть и подросток, уже перенимает эту манеру — делает вид, что всё ок, а потом срывается на ровном месте.
В общем, семейка у нас дружная, но с причудами. Иногда кажется, что мы все играем в какую-то странную игру, где правила никто не объяснил, но все почему-то должны их знать.
Мама ушла в декрет, когда родилась я, и за все 30+ лет так и не вышла на работу. Зарплаты отца хватало, хотя в 90-е были сложные времена, когда зарплату не платили по полгода. Но папа как-то умудрялся находить выход, и денег всегда хватало на всё, включая лечение и реабилитацию Светы.
Причина, по которой мама так и не вернулась на работу, — моя сестра-инвалид. Она родилась недоношенной, на 32-й неделе, и роды принимали крайне некомпетентные врачи. Вместо кесарева, которое было необходимо, её пытались вытянуть естественным путём. В итоге — родовая травма шеи, подвывих тазобедренного сустава и долгая реанимация. После выписки начались новые проблемы: у Светы развилась гидроцефалия, пришлось делать шунтирование. Из-за этого образовалась киста в головном мозге, которая, к сожалению, оказалась неоперабельной из-за размеров и привела к сильной потере слуха. Врачи говорили, что Света не доживёт и до семи.
С рождения моей сестры Светы меня забрала к себе бабушка по маминой линии. Я прожила у нее почти 2,5 года, потому что отец тогда работал за границей по долгосрочному контракту, а денег на лечение Светы уходило очень много. С родственниками по отцовской линии отношения были сложные, так что меня увезли в одну из бывших союзных республик – примерно за тысячу километров от мамы и сестры.
Когда мне исполнилось 6,5 лет, отца перевели в город, где были нужные врачи для лечения Светы. Там мы и остались надолго – из-за ее состояния здоровья его больше не могли переводить в места без специализированных клиник. Меня забрали от бабушки, и почти сразу после переезда отправили в первый класс, даже не дав толком освоиться на новом месте.
В тот же период Света чуть не совершила суицид, добравшись до аптечки и приняв кучу таблеток. Из-за этого её и так слабое здоровье окончательно пошатнулось, и за следующий год ей сделали две операции на мозге. Все базовые навыки — речь, ходьба, самообслуживание — пропали. В почти пять лет она была как новорожденный ребёнок.
Естественно, всё внимание родителей уходило на неё. Отец пропадал на работе, мать таскала Свету по больницам и реабилитациям, а я не могла понять, зачем меня вообще забрали от бабушки. Со временем сестра потихоньку начала восстанавливаться, и к девяти годам её отдали в спецшколу для слабослышащих. К тому времени мы уже переехали в свою квартиру — до этого жили на съёме и постоянно кочевали по городу, из-за чего мне пришлось сменить три школы, хотя мы даже не уезжали из этого города. А Света все десять лет проучилась в одной школе. Формально там был интернат, но мать настаивала, чтобы дочь ночевала дома. Так что каждое утро они уходили в шесть, а возвращались только к семи вечера. Пока Света была на уроках, мать либо сидела в школе, либо бродила по ближайшим магазинам и торговым центрам.
У меня в тот период, помимо школы, добавились уборка и готовка, чтобы к приходу родителей ужин был уже на столе.
Деньги в семье в основном уходили на Свету, но если мне нужны были средства на школьные экскурсии или материалы для дополнительных занятий, их давали без лишних вопросов. С одеждой было сложнее – из-за лекарств Света росла скачками, поэтому ей постоянно требовалась новая обувь (ортопедическая и облегченная для повседневной носки) и одежда. Меняли гардероб чуть ли не каждый сезон.
Конечно, я понимала, что она тут ни при чем, но все равно было обидно. Мне, например, в сентябре покупали кроссовки, туфли и сапоги, и дальше хочешь – не хочешь, а носи аккуратно, чтобы хватило подольше. А с ней возились, как с хрустальной вазой. Хотя это просто глупая детская зависть – вряд ли кто-то сознательно променял бы здоровье на новые вещи.
После 11 класса я пыталась поступить на специальность, о которой мечтала, но мои баллы ЕГЭ оставляли мало шансов. Максимум — третий поток, если кто-то откажется. Был вариант с целевым местом, если бы папа взял справку на работе, но он уперся: мол, всё должно быть честно, без «блата». А потом сам же злился, когда сын его коллеги (который как раз оформил такую справку) поступил в первом потоке с баллами ниже моих. А я болталась где-то в конце списков. Даже то, что в других вузах меня брали на другие направления, не особо радовало. До сих пор бесит, когда вспоминаю.
На первой сессии мама вдруг заявила, что беременна, и оставит ребенка только при одном условии: если я и моя сестра будем ей помогать. Серьёзно? На меня, которой ещё и 18 не было, и на Свету, 13-летнюю девочку с инвалидностью (она тогда только в пятый класс перешла)? Ладно, второй курс я отучилась, разгуливая с розовой коляской по универу. Выглядело, конечно, эпично, но весело было только со стороны.
Маша в принципе нормально, учитывая ее здоровье, закончила школу, и мама настояла, чтобы она пошла в обычный колледж — не специализированный, а самый обычный. Учеба для меня превратилась в ад, потому что, не успев отдохнуть от вечных родительских придирок в духе «ты идешь гулять — возьми Свету с собой» (как будто вместо отдыха с друзьями мне было кайфово сидеть с сестрой, у которой психологическое развитие лет на 6 отстает от возраста), на меня свалили еще и уход за младенцем. Мама после родов слегла со спиной, иногда даже встать не могла, так что все легло на меня.
К третьему курсу я забила на институт, забрала документы и устроилась на работу. Там, конечно, тоже все было не сахар. Через полгода после трудоустройства сбежала «взамуж» — просто чтобы хоть как-то вырваться из этого круга.
Сейчас все еще в браке, двое сыновей-погодок, ипотека почти закрыта. Света, старшая из сестер, сейчас в пубертате — психологически, конечно, потому что по развитию все еще где-то в детсаду. Вторая сестра — уже полноценный подросток и по возрасту, и по поведению. Родители тем временем продолжают гнуть свою линию — теперь вот дачный домик перестраивать надо, а я, как обычно, крайняя.
Мы с мужем готовы заниматься вопросом дачи только при условии, что она будет оформлена на меня. Отец категорически против – сейчас и дом, и участок записаны на него, и он считает, что это ущемит интересы моих сестёр при разделе наследства. Мама, наоборот, поддерживает меня, особенно после того, как Света начала ходить к какому-то «волшебному» психологу и теперь постоянно обвиняет родителей в том, что её жизнь не удалась, мол, «я вас не просила меня рожать».
Света на дачу не ездит, никак не помогает с благоустройством, до сих пор живёт с родителями, потому что снимать квартиру для неё дорого. При этом дома у них вечные конфликты: она захламляет общие помещения, ноет, что в её комнате давно не было ремонта (родители говорят, что если надо – пусть делает сама). Коммуналку не платит, изредка покупает продукты, но чаще заказывает себе еду на дом.
Вот и вопрос: тварь ли я, если мне плевать на то, что наследные доли сестёр будут меньше? Я уже предлагала вариант – отказаться от своей доли в отцовской квартире, его машинах и накоплениях. Если надо, могу даже свою часть родительской квартиры переписать на Машу. Но если хотят, чтобы мы с мужем вкладывались в дом – тогда он будет только мой, и это не обсуждается.
