Провинциальный российский городок. В душном зале окружного суда настоящее столпотворение. Толпы зевак заняли все свободные места и даже проходы. Все жаждут услышать пикантные подробности семейной жизни, приведшей к кровавой развязке.
На скамье подсудимых – бледный, изможденный Павел Васильевич Козлинский, мелкий городской чиновник. Его обвиняли в попытке хладнокровно лишить жизни собственную супругу, Александру Алексеевну Козлинскую. Причем случилось сие преступление на центральной улице города, напротив полицейского участка, на глазах десятков людей, обычных прохожих и сотрудников правоохранительных органов.
Это очередная статья из серии «Криминальные хроники Российской империи», основанной на реальных уголовных делах царской России.
МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Город Рыбинск Ярославской губернии. Вторник, 15 мая 1879 года, около девяти утра.
Проходя по своим делам мимо здания полицейской части, 26-летний Павел Козлинский совершенно случайно столкнулся со своей 21-летней женой, которую не видел уже три недели. Они венчались чуть более года назад. Свадьбу, как это было принято в то время, организовали родители. Но совместная жизнь не задалась. Однажды Александра просто ушла от мужа и заявила, что отныне они будут жить раздельно.
Это, опять же, стандартная практика в то время. Получить развод венчанным мужу и жене довольно трудно. Церковь признает только три существенные причины – супружеская измена (а ее еще нужно доказать, одних слов мало), неспособность выполнять супружеский долг (требуется медицинское заключение) и осуждение одного из супругов. Любая из причин – публичный позор.
Потому и разъезжались супруги, не желающие жить вместе, по разным адресам. Иногда на время, иногда на всю оставшуюся, порой довольно длительную, жизнь. Заводили романы на стороне и рожали незаконных детей, но при этом официально оставались в браке.
Так, что ситуация в семье Козлинских не была чем-то удивительной.
Павел, видимо, все еще не смирившийся с разрывом, стал упрашивать жену вернуться к нему, начать жизнь заново. И в этот момент прозвучал его вопрос, ставший запалом для взрыва:
«Где ребенок?»
Дело в том, что на момент расставания Александра носила под сердцем его дитя, причем была уже на пятом месяце. Теперь же не было признаков беременности. Муж озадаченно допытывался, что случилось.
Ответ супруги был подобен ледяной воде. На мольбы вернуться – резкий отказ. На мучительный вопрос о ребенке – короткое, без объяснений:
«Просто знайте, что его нет».
После этой фразы мирный разговор перерос в яростную перепалку. Что-то внутри Павла надломилось. Ослепленный гневом и, вероятно, нестерпимой болью от ее слов, он выхватил револьвер, который всегда носил с собой, и выстрелил в жену почти в упор.
Пуля, к счастью для Александры, прошла мимо. Но ярость подсудимого не утихла. Он набросился на женщину, начав избивать ее самим оружием, нанося тяжелые удары по голове. Лишь крики Александры и неравнодушные горожане остановили кровавое побоище. Павла схватили на месте, благо участок рядом.
Следствие шло долго, судебный процесс состоялся лишь в марте следующего 1880 года.
ВЕРСИЯ МУЖА
В зале суда Павел Козлинский, одетый в арестантский халат (он провел под стражей почти 10 месяцев с момента покушения), выглядел тенью прежнего себя. Сильно похудевший и постаревший на вид, потерявший часть волос в свои молодые годы, неестественно бледного, болезненного вида. Он не стал запираться и сразу признал свою вину в попытке убийства. Но его показания открыли бездну личной драмы, предшествовавшей выстрелу.
Семейная жизнь, по словам Павла, была для него адом. Несмотря на то, что впервые увидел Александру в момент сватовства, к жене всегда испытывал «чрезвычайную любовь», которая обернулась невыносимыми страданиями, когда он осознал ее растущую холодность. Боль стала нестерпимой, когда Александра окончательно бросила его и перебралась жить в дом к другому мужчине – местному аптекарю по фамилии Паженкопф. Павел был убежден, что между его женой и его бывшим другом существуют «глубоко интимные связи».
Здесь и далее курсивом в тексте выделена прямая речь участников драмы из судебного протокола.
Этот кошмар – утрата любви, подозрения в измене, судьба нерожденного ребенка, – довели Павла до состояния постоянной душевной муки. Мысль о неверности жены не давала покоя, превратившись в навязчивую идею. Именно эта душевная пытка, по его собственному признанию, толкнула его на роковой шаг. В его рассказе сквозило не столько оправдание, сколько отчаяние человека, доведенного до края.
ВЕРСИЯ ЖЕНЫ
Александра Козлинская предстала перед судом и публикой молодой, привлекательной и, что поразило многих, совершенно спокойной женщиной. Она давала показания уверенно, ничуть не смущаясь переполненного зала. Ее повествование рисовало иную картину их брака, полностью отрицая чувства мужа.
Она откровенно заявила, что брак с Павлом был заключен не по любви, а «по воле родителей». Потому своего мужа Александра «не выносила, а терпела, покуда были силы». Причиной разрыва она назвала не свои чувства («готова была и дальше терпеть»), а его «позорный недуг». Якобы супруг заразился нехорошей болезнью. Жена сначала отказала ему в близости, а потом, когда муж требовал «что положено от жены» и вовсе съехала из дома.
После ухода от Павла она нашла пристанище и работу в доме друга ее мужа - господина Антона Паженкопфа. 30-летний, все еще не женатый, аптекарь, занимал несколько комнат в двухэтажном здании, на первом этаже которого располагалась сама аптека, принадлежащая семье Паженкопф.
На втором этаже поселились отец-вдовец, основатель семейного бизнеса, и сын Антон. Якобы, чтобы вести домашнее хозяйство, младший Паженкопф и нанял жену своего друга Павла Козлинского на должность экономки, с предоставлением ей отдельной комнаты, бесплатного питания наравне с хозяевами и скромного жалования в 10 рублей ежемесячно.
Самая болезненная тема – исчезнувшая беременность – получила от Александры четкое, хотя и скупое объяснение. Да, она была беременна. Но во время поездки в Москву по своим делам она «нечаянно оступилась, упала, ударилась», что привело к выкидышу. Этим лаконичным заявлением она пыталась закрыть вопрос, мучивший Павла. Однако ее спокойствие и эта сухая констатация, казалось, лишь сильнее ранили подсудимого. Наблюдатели заметили, как Павел нервно вздрагивал и заметно бледнел, слушая жену.
ВЕРСИЯ ДРУГА СЕМЬИ
Показания Антона Паженкопфа были выдержаны в строго деловом, подчеркнуто нейтральном тоне. Он рассказал, что дружит с Павлом более 10 лет, но с Александрой познакомился только через несколько месяцев после свадьбы друга, на новогоднем маскарадном балу. После чего стал часто бывать в доме Козлинских.
Паженкопф объяснил, как Александра оказалась в его доме. Будучи одиноким человеком, живущим вместе с таким же одиноким отцом, он счел необходимым нанять экономку для ведения хозяйства. Поскольку Александра Козлинская к тому времени уже жила отдельно от мужа, он предложил ей эту должность с оговоренным жалованьем. Она согласилась и поселилась в его доме. Из его рассказа однозначно следовало, что их отношения были исключительно служебными, работодателя и наемной работницы.
На издевательскую реплику адвоката, что друзья вообще-то так не поступают, Паженкопф промолчал.
ТАКТИКА ЗАЩИТЫ
Важным ударом по версии Александры о причинах семейных проблем стали показания врача, лечившего Павла Козлинского и всю его фамилию. Доктор засвидетельствовал, что подсудимый никогда в жизни не страдал никакой «тяжкой нехорошею болезнью», которая могла бы послужить уважительной причиной для жены отказаться от совместной жизни.
Это медицинское заключение лишало довод Александры оснований и косвенно укрепляло позицию Павла, указывая, что истинной причиной ухода жены была не болезнь, а охлаждение чувств и, скорее всего, связь на стороне с обманувшим его другом.
Именно так построил защиту адвокат, или как их тогда называли - присяжный поверенный. Защитник указывал, что честный и порядочный Павел Козлинский стал жертвой интриг неверной жены и предательства лучшего друга.
Всплыл еще один важный момент. Оказалось, что в ту поездку в Москву, когда Александра якобы потеряла ребенка, ее сопровождал ее «работодатель» Паженкопф. Это дало основание адвокату намекнуть присяжным, что возможно никакого случайного выкидыша не было, а беременность прервали намеренно у какой-нибудь знахарки-повитухи.
После речей прокурора и защитника последнее слово предоставили самому Павлу Козлинскому. По свидетельству зрителей, выглядел молодой человек ужасно, едва не плакал от горя, но при этом по-прежнему клялся в любви своей жене!
НЕОЖИДАННЫЙ ПРИГОВОР
Суд присяжных удалился на совещание. Обсуждение затянулось на несколько часов. Поздним вечером был оглашен вердикт, ошеломивший и зрителей в зале, и потерпевшую. На главный вопрос – виновен ли Павел Козлинский в предумышленном покушении на убийство своей жены? – присяжные ЕДИНОГЛАСНО ответили:
«Нет, не виновен!».
Несмотря на то, что сам подсудимый признал факт выстрела и избиения, несмотря на очевидность его действий перед десятками свидетелей, присяжные не нашли в его поступке злого умысла. Преступление совершено в состоянии душевного смятения, подсудимым двигала слепая ярость от отчаяния и ревности, а не хладнокровный расчет.
Павел Козлинский был немедленно освобожден из-под стражи, как полностью оправданный. Уже морально готовый к каторге, все еще муж, он в тюремной робе завалился на скамью и громко рыдал.
А публика в зале в большинстве своем аплодировала.. Кое-кто закричал о сборе денежных средств для оправданного мужчины – он десять месяцев не получал жалования, а накопления потратил на, как оказалось, хорошего адвоката.
Все еще законная супруга Александра Козлинская и бывший друг Антон Паженкопф покидали зал судебного заседания раздельно, уезжали на разных извозчиках. Вслед женщины неслось презрительно улюлюканье.
Мы не знаем, что случилось дальше с героями этой истории. Интересно, Павел Козлинский подал на развод? После такого публичного обсуждения церковь препятствовать не будет…
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: