— Дорогие гости, вы не в ресторан пришли. А уж тем более — не в бесплатный.
Алексей вновь вернулся домой позже обычного, усталый и злой. Рабочий день сегодня выдался на редкость изматывающим: двухчасовое совещание, потом аврал с отчетами. Он пропустил обед, рассчитывая, что дома его ждет горячий ужин. И не просто ждет — пахнет, бурлит на плите, зовет к столу.
Но, войдя на кухню, он застыл: пусто. Только вишневый пирог, забытый на столе и ставший черствым, бросал на него упрек.
— Катя, у нас вообще есть что поесть? — спросил он жену, глядя на одиноко стоящую в раковине кастрюлю с остатками супа.
— Был борщ… на плите.
— Ты про эту грязную посуду?
— Видимо, всё уже съели, — виновато отвела глаза жена.
Алексей тяжело вздохнул. Опять. Снова эти нежданные гости.
Кате с детства было трудно отказывать. Особенно своей двоюродной тетке — той самой Ирине, которая однажды решила родить от женатого, не став дожидаться развода. Мужик, конечно, сразу испарился, оставив только пару неубедительных обещаний и символические переводы на карту.
С тех пор Ирина воспитывала сына одна, ковыляя на подачках и щедрости родственников. Катя же, хоть и не в восторге, всегда ей помогала: накормить, дать продуктов, иногда немного денег. А с недавних пор «немного» превратилось в «почти всё».
Алексей сначала снисходительно терпел. Все мы люди, у всех бывают трудности. Но когда визиты Ирины и её сына Пашки стали почти ежедневными, он понял: благотворительность стала их образом жизни.
— Я не нефтяной магнат, чтоб кормить этих халявщиков! — бушевал он, когда однажды нашёл в мусорке коробку от своих дорогих конфет. Купил вчера — сегодня нет.
— Лёш, ну будь ты человеком...
— Будь, как ты? Благодетель на шее? Нет, спасибо.
Сегодня он решил действовать. Утром, как обычно, вышел из дома — будто бы на работу. На самом деле отгул взял. Заглянул в гараж, прибрался в машине, погулял. К обеду — вернулся.
И застал тот самый спектакль.
— Катюш, я тут икру у тебя нашла… — пропела Ирина, открывая холодильник.
— Оставили на Новый год...
— До него ещё полгода! Успеете купить.
— Мама, хочу икру! — заверещал восьмилетний Пашка.
Катя колебалась, но сдалась.
— Ну, бери...
Ирина тут же достала батон, масло, накидала икры с горкой, одну щедрую порцию сыну, другую себе. Хозяйке — ни крошки.
Алексей, стоявший за дверью, только покачал головой. Хватит.
Он вошёл в кухню и, глядя прямо на бутерброды, спросил:
— А ничего, что жирно? Не Новый год, однако.
Ирина подпрыгнула.
— Лёша?! А ты что так рано?
— Отгул. Решил хоть раз на свою еду успеть.
Пашка, не отвлекаясь от икры, продолжал чавкать. Будто ел впервые в жизни.
— Ох, как вкусно! — проговорил Алексей. — Жаль, что мне ничего не осталось.
— Ну что ты, ешь, там ещё есть! — попыталась ляпнуть Ирина, будто угощала не за чужой счёт.
Алексей медленно подошёл ближе.
— Дорогие мои, а не кажется ли вам, что вы здесь окончательно обнаглели? Это дом. А не бесплатный ресторан.
Катя всполошилась:
— Лёша, пожалуйста, не...
— Помолчи, — отрезал он, не сводя глаз с гостей.
Ирина вспыхнула:
— Мы просто зашли поесть. Катя знает, как мне тяжело одной. Она добрая, а ты... просто жмот!
— Катя добрая. А вот вы — паразиты. Едите, пьёте, мусорите, за собой не убираете. Я больше не собираюсь это терпеть.
Гостья взвизгнула:
— Ну конечно! Ты же не знаешь, каково это — тянуть ребёнка одной!
Алексей усмехнулся:
— Это был твой выбор. Ты родила — ты и корми. Мы — не лужайка, на которой можно пастись.
Ирина, покраснев от злости, вскочила.
— Да чтоб ноги моей здесь больше не было! Ты и правда жлоб, Лёша!
Катя попыталась её удержать, оправдаться, но Алексей лишь молча отвернулся. Виноват он не был. Правда — она такая: в глаза бьёт.
Три дня жена с ним не разговаривала. Он не давил, не оправдывался. Не жалея о сказанном, занимался своими делами. Спокойствие пришло только через неделю — и то не по той причине, по какой хотелось бы.
Катя вернулась с работы в слезах.
— Что случилось? — спросил Алексей.
— Я... идиотка, — всхлипывала она. — Не представляешь...
Оказалось, Ирина, уловив момент, когда между супругами пробежала трещина, включила всё своё мастерство манипуляции. Умоляла взять кредит — ради сына, мол, в школе его обижают, смеются над одеждой. Расплакалась. Вспомнила, как и над самой Катей издевались в детстве.
Катя сдалась. Взяла 50 тысяч.
— А знаешь, на что она их потратила? — задохнулась она. — На поездку в другой город. К подруге. Ни одежды Пашке, ни расписки, ничего.
Достать Ирину теперь было невозможно — контактов минимум, адреса нет. Деньги ушли в пустоту, а платить придётся им.
Алексей был в бешенстве. Но одновременно — облегчение. Больше она не придёт. Больше не сядет за их стол. Теперь они знали цену сердобольности.
А с кредитом... что ж. Расплатятся. Выживут.
Но в их доме снова будет тихо. И в холодильнике — еда.
А это, согласитесь, уже неплохо.