Проходя долину «Бутоны тишины», Сиуджи, Крапива, Табарган и Горностай направились через лесную чащу к подножию скалы «Лунный посох». История о мире драконов была не из тех, которые рассказывают на ходу, поэтому Сиуджи пообещал ученикам поведать её, когда они достигнут предгорья.
Летний дождь скоро закончился и заставил лес глубоко вздохнуть — словно после глотка живительной влаги из заботливых рук неба. Он шумел тяжёлой листвой величественный и довольный. С ветвистых крон высоких деревьев падали крупные капли, сверкая в лучах полуденного зноя.
Крапива, шагая сквозь тенистую рощу, почувствовала, как её мысли растворились в умиротворении. Она ощутила свой возраст — всего лишь миг на фоне древности собственной души.
«Семь-над-цать», — подумала она. Мысленно возвысившись над прожитой «цатью», девушка осознала: её понимание себя стало обширнее и увереннее. Чистые ручьи отдельных «я» впали в полноводную реку зрелого самоосознания. «А куда несёт меня эта волшебная река? В океан света Истока…»
Шаг учеников замедлился. Их сердца бились размеренно, будто в небесных ладонях, потихоньку теряя пыл пламени человеческой юности.
Горностай тоже уловил внутри что-то бессмертно древнее. «Это лучшее в мире — быть живым и понимать это. Просто восторг. Спасибо, Учитель. Спасибо, мой дух. Я всё сделал правильно», — пронеслось у него в голове.
Табарган почесывал ранку, осознавая: это шрам. Легкое кровотечение вновь оставило на его белой рубахе, слева от центра груди, алый отпечаток памяти.
«После горестей, битв с кошмарами во снах, после ужасов… Как же целительно просто смотреть на лес и небо, не в силах оторваться…» — прошептал он про себя. «Земля и небо — как язык и нёбо, говорящие со мной на языке Вечности. Она и есть моё подлинное пристанище. Люблю родителей, друзей, почитаю Учителя и Знание. И чувствую родство с Истиной, до которой ещё не дорос». Вытирая кровавый след, он улыбнулся.
Внезапно поодаль раздался шорох. Крапива насторожилась. Горностай выставил правую ладонь в мудре «Чжан ли». Табарган замер, принюхиваясь. «Тише. Смотрите туда», — указал Сиуджи шёпотом в сторону зарослей молодых берёз.
Путники увидели молодого оленя, пасущегося на лесной поляне.
Ученики наблюдали, как неуёмные мошки, сверкая словно иглы, «пришивали» тень оленя к траве, воплощая единство природы в бескрайнем монолите мира. Но ключевым в их сердцах прозвучала не красота, а зрелая отрешённость от этого земного царства. Ведь в них уже пустило корни знание: их истинный дом — ближе к Истоку всего сущего. «Сколь бы ни был прекрасен этот мир — дом всё ещё "там"».
Сиуджи с отрадой заметил, как детский восторг учеников сменился мудрым созерцанием. Пять лет обучения самосовершенствованию дали плоды.
Сумерки сгущались. Табарган громко ломал сухие ветки для костра. Крапива подготавливала ингредиенты для ужина. Горностай складывал еловый лапник для настила. Сиуджи мастерил укрытие, прикрепив прямые жерди горизонтально между двумя стройными великанами-деревьями, в чьей зелёной шерсти птицы звучно переговаривались о чём-то своём.
Когда горячую пищу съели с большим аппетитом, остатки решили спрятать в неглубокую сырую яму, прикрыв стеблями растений. Крапива энергично растёрла их листву руками, чтобы запах еды не приманил четвероногих хозяев леса.
Отдохнув, путники поднялись. Трое учеников встали напротив Сиуджи полукругом. Кисти рук сомкнуты ниже живота, локти слегка поданы вперёд. Мужчины обхватили левую кисть правой рукой; Крапива — наоборот: обхватила правую кисть левой. Ступни — на ширине плеч, колени чуть согнуты. Спины — как натянутая тетива. Веки умиротворённо сомкнуты и в умах постепенно воцарилась тишина.
Все четверо плавно подняли сомкнутые ладони до уровня груди. Затем, развернув ладони к телу и удерживая их на небольшом расстоянии, опустили руки вниз. Слегка наклоняясь, они провели «светящимися» ладонями вдоль внутренней стороны бёдер, обвели стопы и, синхронно выпрямляясь, провели руками по задней поверхности ног. Достигнув спины, чуть быстрее перенесли кисти на плечи — правая рука на левое плечо, левая на правое, скрестив предплечья знаком «Х».
Далее, едва касаясь ауры тела, они провели ладонями вдоль рук, пока кисти вновь не встретились у груди. Там плавным жестом поменяли положение рук: будто обхватывая невидимый шар, внешняя кисть ушла внутрь, внутренняя — наружу.
Предплечья вновь скрестились, когда ладони незамедлительно поплыли вверх, за голову. Напротив затылка кисти раздвинулись шире, мягко огибая голову, и вернулись к груди. Движение повторилось: вдоль ног, вокруг стоп, по задней поверхности ног, на спину, плечи, к груди и за голову. Девять кругов «Небесного Круга» сплелось, после чего практикующие скрестили кисти у низа живота: у мужчин левая рука ближе к телу, у Крапивы — левая рука снаружи.
Ученики единодушно ощутили, как их энергетическая оболочка вновь расширилась — это было знакомо, но всё ещё непривычно. Наполнение шквалом светлой силы захватывало дух.
Усилив ладонями поле Даньтянь в тазу, руки вновь сомкнулись у груди в монументальном жесте «Хэ Ши» (ладони вместе, пальцы вверх). На голову Горностая на миг опустилась стрекоза. Это вывело его из состояния У-вэй (не-деяния), и он приоткрыл глаза. Сиуджи стоял напротив — и Горностай будто увидел невооружённым взглядом, как из головы Учителя вверх струится поток света, переливающийся всеми цветами радуги.
Читать продолжение
#мистическое_фэнтези #духовная_литература #авторский_стиль