Он любил её с тринадцати.
Это было не как в кино, без громких признаний под окнами и слезливых писем. Просто однажды она села рядом в автобусе, поправила резинку на запястье и спросила:
— Не хочешь шоколадку?
Он тогда растерялся, кивнул, взял и потом весь день не мог выкинуть из головы её голос. Её запястье. Её лёгкий запах.
Они подружились. Настоящей дружбой. Такой, в которой она рассказывала, кого любит. Такой, в которой он слушал про её первые свидания и делал вид, что не тонет от этого. Он был рядом, когда она плакала после ссор с очередным мальчиком. Он молчал, когда она говорила, что у них — "особенная дружба, как брат с сестрой".
Он никогда не признался.
Потому что боялся потерять даже это.
А потом появился он. Артём. Старше. Увереннее. С машиной и кольцом. И как-то быстро всё стало серьёзным. И вот уже — приглашение на свадьбу, белое платье, регистрация в загсе. Он не собирался идти. Но пришёл.
Он стоял в зале среди гостей, и всё внутри было как в тумане. Потом — фраза регистратора:
— Есть ли кто-либо, кто считает, что этот брак не должен состояться?
И он не выдержал.
— Я против!
Голоса стихли. Она обернулась. Он стоял, побелевший, в сером костюме и с глазами, полными того, чего нельзя было сказать раньше. Его вывели. Молча. Без крика. Просто отвели за руку и оставили у входа. Он так и не ушёл. Просто стоял, пока гости не разошлись.
Она тогда не подошла. Не написала. Не позвонила.
Прошёл месяц.
Был обычный вечер. Он варил макароны и пытался смотреть что-то на ноутбуке. За окном моросил дождь, и всё казалось пустым и ненастоящим.
В дверь позвонили.
Она стояла на пороге в сером пальто. Без зонта. С промокшими волосами. В руках пакет — видно, что наспех набросанный: пачка пряников, два банана, шоколад.
— Можно войти?
Он молча отступил.
Она прошла внутрь, как будто не было этих четырёх недель молчания. Как будто она не стала женой другого. Как будто он не кричал на её свадьбе то, что прятал годами.
— Муж на смене. До утра. Я не могла больше. — Она сняла пальто, осталась в тонком свитере. — Я должна была с тобой поговорить.
— Зачем ты пришла?
— Потому что думаю о тебе. Всё это время.
Он смотрел на неё, не двигаясь. Внутри всё кричало: «Не верь. Она замужем. Она не выбирала тебя». Но сердце билось слишком громко.
— Ты вышла за него.
— Да.
— А теперь пришла сюда?
— Да.
Он сжал кулаки.
— Я был для тебя просто другом. Всю юность. А потом ты выбрала его. Почему ты здесь, Лера?
Она подошла ближе. Её рука коснулась его щеки.
— Потому что, когда ты сказал «я против» — я впервые задумалась, что делаю.
— Но всё равно пошла под венец.
— Потому что я испугалась. Всего. Себя. Тебя. Нашего прошлого.
Он поймал её руку. Долго смотрел на неё. Потом склонился ближе. Их губы соприкоснулись, сначала осторожно, потом — словно бы с отчаянием. Как будто за годы внутри копилось что-то, что невозможно было уже держать под замком.
Они не говорили. Ни когда переместились на диван. Ни когда она осталась без одежды. Всё было слишком понятно. Без слов.
Это была не страсть. Не романтика. Это было про годы ожиданий, про ночи одиночества, про неслучившееся «мы».
Она одевалась молча. Волосы немного спутались, щеки чуть покраснели. Он сидел на краю кровати, как будто боялся, что любое движение разрушит хрупкое послевкусие.
— Лера...
— Не надо, — она повернулась. — Я пришла, чтобы проститься.
— Что?
— Я не могу так. Я замужем. Ты хороший, и я… если останусь — всё сломаю. И тебе, и себе.
Он встал, подошёл ближе.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя?
Она опустила глаза.
— Я знала это и раньше. Но всё усложнилось. Мы... Мы не в той точке, где можем что-то начать. Мне жаль.
— Это всё?
— Да. Больше мы не должны общаться.
Она наклонилась, поцеловала его в висок.
— Спасибо за всё. За то, что любил. Даже когда я не отвечала.
И ушла. С шумом дождя за окном. Без оглядки.
Он не пытался её остановить. Просто остался стоять. Один. В комнате, где всё напоминало о ней — даже одеяло, запах которого ещё держался в воздухе.
Иногда он видел её в городе. Редко. Всего пару раз за годы. Они не подходили друг к другу. Но однажды он заметил, как она шла с ребёнком за руку. Девочка — лет пяти, может, шести. Карие глаза, чуть волнистые волосы. И вдруг — взгляд. Их глаза встретились. Она посмотрела на него, тихо улыбнулась... и пошла дальше.
Он не узнал, его ли это дочь. И, возможно, никогда не узнает.
Но тогда, в том коротком взгляде, было всё. Больше, чем за все годы их дружбы. Больше, чем за одну ночь.
И он понял: иногда любовь — это не быть рядом. А просто знать, что был в чьей-то жизни. Пусть даже — один раз по-настоящему.