Иногда жизнь складывается так, будто её сценарий пишет автор с больной фантазией. Вот ты — обычный парень из Мытищ, мечтаешь стать моряком или, на худой конец, таксистом, как любимый отчим. А через несколько лет — ты на сцене, в блестящих лосинах, под светом прожекторов, и тебя штурмуют девчонки с трусами наперевес. «На-На» — для кого-то это просто кринж эпохи, а для кого-то – кусок молодости, любви и юности. Для Владимира Асимова — это и старт, и побег. Побег, к которому он шел долго, с музыкой, с предательствами, с любовью, со смертельным диагнозом у жены — и, в конечном счёте, с победой.
Я часто думаю: каково это — увести женщину у Бари Алибасова? В прямом смысле. Не «переспать с чужой» или «увлечься на гастролях», а влюбиться в ту, на которую уже положил глаз человек, который тебя буквально создал. Создал группу. Создал твой имидж. Контракт. Деньги. А потом — ты берёшь и крадёшь у него женщину. И не просто крадёшь. Ты спасаешь её от рака. Живёшь с ней. Рожаешь сына. Уезжаешь в другую страну. И не возвращаешься. Даже не звонишь тем, с кем делил сцену 12 лет.
Я сейчас про Владимира Асимова — бывшего солиста группы «На-На». Того самого, с губами-бантиками и вечно прищуренным взглядом. В начале 90-х он был одним из главных секс-символов страны. Но если заглянуть глубже, за фантомные вспышки славы и сценический грим, история окажется совсем другой. Более тихой. Более личной. Более честной.
Мытищи, отчим, море
Родился он в Мытищах. Простой мальчишка с не самой счастливой стартовой позицией: отец ушёл, когда Володе и двух лет не было. Зато в доме появился Абдурахим — отчим. И вот тут удивительно: это не было «вынужденной» заменой, не было «просто мужиком в доме». Абдурахим стал отцом. Настоящим. С заботой, уважением, душой. До подросткового возраста Володя даже не знал, что они не кровные. А когда узнал — не разлюбил. Наоборот, стал только больше ценить. Он даже мечтал быть таксистом, как папа. Не звездой, не певцом, не моделью — просто таксистом. Это многое объясняет.
Но жизнь закрутила по-другому. После школы он решил пойти в мореходку. Таллин, курсант, потом армия — ракетные войска. Всё как у миллионов парней того времени. А потом — кафе. Повар. Без пафоса. Без «звёздности». С гитарой в руках — потому что играть хотелось. Без музыкалки, без продюсеров, просто на слух. Песни подбирал, как слышал — и слышал хорошо. Там же, в кафе, у него появился друг — Слава Жеребкин. Да-да, тот самый, который позже тоже будет в «На-На». Они вместе собирали группу, выступали, пытались пробиться.
Но пробиться в 90-е — это не значит «загрузить трек в соцсети и ждать лайков». Тогда пробиться значило — либо попасть в обойму, либо исчезнуть. И однажды они узнали: кастинг. Бари Алибасов собирает парней для новой группы. Красивых, харизматичных. С возможностью — но без прошлого. И они пошли. И их взяли.
Секс-символы, сцена, трусы от фанаток
То, что случилось потом, — можно было бы считать фантастикой, если бы не видеозаписи, не фото, не воспоминания тысяч женщин, которые тогда с ума сходили по «Нанайцам». Они стали идолами. Красавчики в откровенных нарядах, пластика, дерзость, вкрадчивые песни — целое поколение визжало. Девчонки выстраивались у подъездов, покупали билеты на последние деньги, подкупали администраторов в гостиницах, чтобы попасть к ним в номер. Асимов однажды вспоминал, как одна поклонница подложила ему в номер своё бельё. Просто чтобы он его запомнил. Ну или хотя бы подержал.
Он не крутил романы направо и налево. Не потому что не мог — потому что уже тогда знал: сердце его занято. И вот тут начинается совсем другая история — та, что заставила Бари Алибасова бить посуду и кричать в трубку.
Женщина, которая была не для него
Её звали Татьяна Томилина. Умная, красивая, сдержанная — совсем не в духе 90-х. Не шоу-бизнес, а скорее бизнес в чистом виде: она спонсировала гастроли группы, занималась логистикой, общалась с партнёрами. Прямая, деловая, без сюсюканий. Алибасов сначала видел в ней просто полезного человека. Потом — потенциальную женщину рядом. Его женщину. Продюсер с амбициями, деньгами, властью — он привык получать, что хочет. Но тут что-то пошло не по сценарию.
Володя влюбился. Тотчас. Без вариантов. Вот увидел — и всё. Как будто кто-то выключил свет и включил совсем другой, мягкий, тёплый, человеческий. Они начали встречаться. Осторожно. С прятками. С перешёптыванием у гримёрки. Потому что знали: если узнает Алибасов — не простит. Контракт у всех «Нанайцев» был жёсткий — никаких браков, никаких отношений, особенно публичных. Образ должен быть один: свободный, доступный, мечта миллионов. А тут — любовь. Серьёзная. Рядом.
Когда продюсер понял, почему Татьяна вдруг начала его избегать, вспышка была оглушительной. Говорят, он сжёг какие-то документы, кричал, угрожал, пытался отстранить Асимова от гастролей. Но тот стоял на своём. Или скрывался так искусно, что просто не было за что зацепиться.
Они придумали легенду, будто расстались. Татьяна больше не появлялась рядом с группой, Асимов жил на два дома. Никто не знал, кроме самых близких. Даже родители не догадывались. Всё изменилось, когда Татьяна забеременела.
Рак, ребёнок и скрытая семья
Примерно в то же время у неё обнаружили рак крови. 1991 год. Условий — никаких. Лекарств — дефицит. Диагноз — смертельный. Но она не сдалась. Они вместе не сдались. Лечение, капельницы, поездки в клиники — Асимов тащил всё на себе. Не афишировал, не рассказывал. И, да, знал, что беременность — это риск. Врачи предупреждали: нельзя. Организм ослаблен, иммунитет ноль. Но Татьяна решила рожать.
Сын родился крепким. Здоровым. Его назвали Семён. И только тогда — только спустя год! — они официально поженились. Никто из поклонников «На-На» даже не подозревал, что главный красавчик страны живёт двойной жизнью: по контракту — одинокий и сексуальный, в жизни — муж и отец.
Володя продолжал ездить на гастроли, а по ночам стирал детские бодики и грел молоко. У него были поклонницы — толпы. Он честно признавался потом: были ревности, были разрывы, было трудно. Но каждый раз они возвращались друг к другу. Потому что, как он сам говорил, «есть женщины, с которыми ты в постель, а есть — с которыми ты в бой. Таня — в бой».
Финал эпохи: «На-На» и всё, что после
Когда в 2003 году закончился контракт с Алибасовым, Володя ушёл. Не скандально. Просто ушёл. Не продлил. Собрал чемодан — и уехал. В Испанию. С женой, с сыном, с чем-то новым внутри. Говорит: «Не хотел больше быть частью декорации». Хотел жить. Хотел музыки — своей, не формата. Хотел семьи.
И он это получил. В Испании они построили дом. Не дворец — нормальный, тёплый, семейный. На Коста-Брава. У моря. Володя записывал песни, снимал клипы, выкладывал в сеть. С русскими словами, с испанскими мотивами. Бизнес, бытовые хлопоты, музыка — простая, честная, без пафоса.
Сын вырос, стал юристом, учился в одном из лучших вузов Европы. Не стал артистом — и Володя этому даже рад. «Пусть у него будет другая жизнь. Без грима. Без Алибасовых».
С коллегами по группе почти не общается. Разошлись. Пытались поздравлять друг друга по праздникам — потом и это сошло на нет. Володя говорит об этом без обиды, но и без ностальгии: «12 лет мы были вместе. Я думал, будем дружить. Но время, оно как вода — всё расставляет по руслам».
Жизнь после сцены — без фанфар
В Испании его никто не узнаёт на улице. И это — кайф. Он сам признаётся: иногда включит старое видео на YouTube — как они скакали по сцене в латексе, как визжат фанатки, как он шлёт им воздушные поцелуи — и улыбается. Не потому что скучает. Потому что вспоминает, каково это было — быть частью безумия. А потом выключает. И идёт нарезать сыр.
Сейчас он — совсем другой. Не «звезда 90-х», не «экс-солист На-На», не «мужчина, уведший женщину у продюсера». Он — муж. Отец. Человек, который пережил болезнь рядом. Который не сбежал, не бросил, не продал личное в эфир.
Асимов больше не стремится на телевидение, не делает вид, что хочет камбэка. Он выпускает музыку потому, что не может не выпускать. Потому что она — как дыхание. Он всё так же поёт — но для себя. Для тех, кто остался рядом. Он поёт на террасе, с бокалом вина, пока солнце опускается за горизонт.
К нему можно по-разному относиться. Кто-то скажет: «сбежал от славы». Кто-то — «предал группу». А кто-то поймёт: иногда, чтобы спастись, нужно просто уйти. Не хлопая дверью. Не разрушая. А тихо. По любви.
Ему больше не нужно ничего доказывать
В жизни Владимира Асимова нет места реваншу. Он не ждёт признаний, не скучает по сцене. Иногда получает письма от старых фанаток — благодарности, признания, фотографии с теми самыми плакатами. Он всем отвечает. Спокойно. Без игры.
«Сцену я оставил. Но главное, что не оставил — это Таню», — сказал он однажды. Эта фраза многое объясняет. Потому что сцена — она даёт вспышку. А любовь — даёт свет.
Он выбрал свет.