Бабушка Валя
Валентина Степановна появилась в детском приюте "Солнышко" в начале октября. Маленькая, сгорбленная, в потертом пальто и платке, повязанном по-старинке. Тащила за собой сумку на колесиках — тяжелую, судя по тому, как она останавливалась через каждые несколько метров.
— Можно к детишкам? — спросила она у охранника дрожащим голосом. — Пирожков напекла.
Директор приюта Марина Викторовна сначала насторожилась. Мало ли какие странные люди приходят. Но старушка достала из сумки термос с чаем и коробку с румяными пирожками.
— Сама пеку, — объяснила она, поправляя сбившийся платок. — А съесть некому. Муж помер пять лет назад, дочка умерла молодая. Вот и подумала — может, сиротки порадуются?
Марина Викторовна попробовала пирожок. С капустой, ароматный, домашний. Совсем как у покойной бабушки.
— Как вас зовут?
— Валентина Степановна. А можно просто — бабушка Валя.
Так она и стала бабушкой Валей для сорока детей приюта.
В возрасте семидесяти лет люди особенно остро чувствуют одиночество. И иногда чужие дети становятся единственной радостью в жизни.
Новая традиция
Каждую среду ровно в два часа дня Валентина Степановна появлялась у ворот приюта. Всегда с сумкой на колесиках, всегда с пирогами. Иногда с яблочными, иногда с творожными, а раз принесла даже торт — неровный, покосившийся, но невероятно вкусный.
Дети обожали бабушку Валю. Она рассказывала сказки старинным напевным голосом, учила девочек плести косички, а мальчишкам показывала фокусы с монетками.
— Бабуля, а откуда ты такие сказки знаешь? — спрашивала восьмилетняя Настя.
— Да от своей бабушки слышала, — отвечала Валентина Степановна, глядя в окно задумчиво. — Давно это было. Очень давно.
Воспитательница Лена заметила — старушка никогда не рассказывает о себе. О муже упоминает редко, о молодости не говорит вовсе. Будто жизнь у неё началась с приюта.
— Валентина Степановна, а где вы живете? — как-то спросила Лена.
— Да тут недалеко, — уклончиво ответила та. — В старом районе. Дом хороший, но пустой очень.
Странности
Через месяц Марина Викторовна заметила первые странности. Валентина Степановна всегда интересовалась новенькими. Особенно подростками. Подходила, расспрашивала — откуда, как зовут, есть ли родственники.
— Бабушка Валя очень добрая, — говорили дети. — Но иногда смотрит так... грустно.
Лена тоже это заметила. Старушка могла резко замолчать посреди сказки, уставиться в одну точку. А однажды, глядя на фотографии детей на стенде, тихо заплакала.
— Что случилось? — подбежала воспитательница.
— Да ничего, солнышко, — поспешно вытерла глаза Валентина Степановна. — Просто... жалко их так. Маленьких совсем.
Но Лена видела — старушка смотрела не на фотографии малышей. Она смотрела на снимок шестнадцатилетнего Димы, который попал в приют месяц назад.
Особый интерес
Дима Краснов был трудным подростком. Шестнадцать лет, сбежал из предыдущего приюта, дрался, курил. В его деле было написано — мать отказалась от него в младенчестве, отец неизвестен, воспитывался в детских домах. Но с бабушкой Валей вел себя по-другому. Слушал ее сказки, помогал нести сумку.
— Странно, — удивлялась Марина Викторовна. — Дима ни с кем контакт не находит, а к ней тянется.
Валентина Степановна тоже выделяла Диму. Приносила ему отдельные пирожки, долго с ним разговаривала. Расспрашивала о том, что он знает о своей семье.
— По документам мать умерла, когда я маленький был, — отвечал подросток. — А отца вообще не записан.
— А фамилия у тебя откуда?
— Из документов. Говорят, от матери досталась.
Старушка кивала и снова заводила разговор о чем-то другом. Но Лена видела — руки у Валентины Степановны дрожат сильнее обычного.
Иногда случайные встречи оказываются вовсе не случайными. И то, что кажется простой добротой, скрывает глубокую боль и долгие поиски.
Подозрения
В ноябре случилось странное. Валентина Степановна пришла с опозданием, растрепанная, взволнованная. Сумку забыла дома, пирогов не было.
— Валентина Степановна, вы себя плохо чувствуете? — забеспокоилась Марина Викторовна.
— Да нет, что вы. Просто... на улице мужчина один ко мне подходил. Расспрашивал, где живу, как зовут. Испугалась немного.
— Может, вызвать полицию?
— Не надо! — резко ответила старушка. — Не надо никого вызывать. Просто... он мне показался знакомым.
После этого Валентина Степановна стала осторожнее. Оглядывалась по сторонам, просила охранника проводить до автобуса. А однажды Лена заметила — старушка перестала носить платок и надела темные очки.
— Зрение плохое стало, — объяснила она. — Врач очки прописал.
Но глаза у неё были ясные и острые. Особенно когда она смотрела на Диму.
Тревожные новости
В декабре по району поползли тревожные слухи. Галина Петровна из соседнего дома рассказывала: "Ко мне вчера мужик приходил, фотографии какие-то показывал. Спрашивал — не помню ли я эту женщину." Таких историй становилось все больше. Кто-то активно искал людей по старым снимкам.
Марина Викторовна насторожилась. Валентина Степановна тоже говорила про странного мужчину.
— Может, это мошенники какие-то? — предположила Лена.
— Или хуже, — мрачно ответила директор.
В новостях стали появляться сюжеты о поисках свидетелей давних событий. Что-то связанное с преступлениями пятнадцатилетней давности. Но подробностей не сообщали.
Валентина Степановна по-прежнему приходила каждую среду. Но стала молчаливее, задумчивее. Несколько раз Лена ловила ее на том, что старушка просто сидит и смотрит на Диму.
— Бабушка Валя, вы что-то скрываете? — осторожно спросила воспитательница.
— Что ты, детка, — улыбнулась та. — Что может скрывать старая женщина? Только рецепт пирогов.
Сводка новостей
Все открылось в среду, двадцать третьего декабря. Валентина Степановна не пришла в обычное время. Лена забеспокоилась — старушка никогда не опаздывала.
В шесть вечера она включила местные новости. И замерла.
"Сегодня утром задержали женщину семидесяти четырех лет, — говорил диктор монотонным голосом. — Валентина Краснова пятнадцать лет скрывалась от следствия. В две тысячи девятом году она забрала полуторагодовалого внука из дома малютки, куда мальчика определили после смерти матери. Ребенка нашли через неделю, но подозреваемая исчезла. Жила по поддельным документам..."
На экране — фотография их бабушки Вали. Только моложе, с другой прической. И фамилия — Краснова. Как у Димы.
Лена выключила телевизор дрожащими руками. Теперь все встало на места. Валентина Степановна украла собственного внука из дома малютки, когда его туда определили после смерти дочери. Видимо, не смогла смириться с потерей и дочери, и внука одновременно.
Потом побежала искать Диму.
Правда
Дима сидел в своей комнате и тоже смотрел новости на телефоне. Лицо — белое как мел.
— Дима, ты...
— Я все понял, — тихо сказал подросток. — Краснова. Дима Краснов. Это не совпадение.
— Что ты имеешь в виду?
— Она моя бабушка. Настоящая. Она искала меня, — продолжал Дима. — Пятнадцать лет искала. И нашла в приюте.
— Почему не сказала правду?
— А что сказать? "Привет, внучек, я та самая бабушка-преступница"?
Любовь не знает сроков давности. И даже в семьдесят четыре года можно искать единственного близкого человека, готовая ради этого на любой риск.
Последняя встреча
На следующий день Валентину Степановну привезли в приют под конвоем. Разрешили попрощаться с детьми — ей дали условный срок из-за возраста и того, что она сама вернула ребенка.
Дима ждал ее в актовом зале.
— Бабуля... — начал он.
— Не надо ничего говорить, — остановила его Валентина Степановна. — Я знаю, что ты обо мне думаешь.
— Думаю, что ты пятнадцать лет меня искала.
Старушка заплакала:
— Я же любила тебя так... — всхлипнула старушка. — А моя дочь... она умерла, когда ты родился. Тебя в дом малютки определили. Я забрала тебя на неделю — хотела просто побыть рядом, показать, что ты не один. Но испугалась и вернула обратно.
— А потом что?
— А потом я тяжело заболела. Сердце. Несколько лет в больницах провела, операции, лечение... Когда выздоровела и стала тебя искать — следы потерялись. Тебя уже переводили из детдома в детдом. Пятнадцать лет искала, пока не нашла здесь, в приюте.
Новое начало
Через полгода Дима получил разрешение навещать бабушку. Она продолжала печь пироги — теперь для него одного.
— Знаешь, — сказал он как-то, — в приюте скучают. Говорят, таких сказочниц больше нет.
— А ты не скучаешь по тем временам? Когда я была просто доброй старушкой?
Дима подумал:
— Нет. Лучше знать правду. Даже если она страшная.
Валентина Степановна кивнула:
— Любовь вообще штука страшная. Заставляет делать глупости.
— Но и находить тех, кого потерял.
— И находить, — согласилась она.
За окном шел снег. На столе остывали пироги с яблоками. Два человека сидели рядом и учились быть семьей заново.
Через пятнадцать лет разлуки и боли.
Лайкните, если тоже любите неожиданные повороты. Подпишитесь, чтобы не пропустить новые.
Если вам понравилось, нажмите на палец вверх и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.