Андрей Болтнев был человеком сложной внутренней организации. Его фраза: "Всё в моей жизни впервые, всё с опозданием" — многое говорит о его мировосприятии. Несмотря на внешние признаки успеха — более 40 ролей в кино, признание критиков, Государственная премия, любовь зрителей и, казалось бы, гармония в личной жизни — внутри он, по всей видимости, ощущал некую незавершённость или несвоевременность происходящего.
Свою самую значимую роль Андрей Болтнев получил лишь к 35 годам — он сыграл начальника уголовного розыска Ивана Лапшина в ленте «Мой друг Иван Лапшин». Однако путь этой картины к зрителю оказался долгим: почти три года фильм лежал на полке, не решаясь пройти через сито чиновничьей цензуры. Эта задержка стала символичной — далеко не первая и не последняя несправедливость, которую актёру пришлось пережить. Коллеги нередко называли его «гением без пристанища» — слишком неординарным, чтобы вписаться в привычные рамки.
Болтнев обладал удивительно широким актёрским диапазоном. Он одинаково убедительно играл и благородного, честного Лапшина, и хладнокровного убийцу Кротова в фильме «Противостояние». Его жизнь была полна перемещений: он родился в Уфе, детство и юность провёл в Севастополе и Туапсе, служил в ГДР, учился театральному мастерству сначала в Ярославле, а затем — заочно — в Ташкенте.
Свой «главный» театр он нашёл далеко не сразу. До 1980 года Болтнев работал в провинциальных труппах Уссурийска, Майкопа и Новосибирска. В начале карьеры ему приходилось преодолевать предвзятость со стороны коллег: его необычная внешность и своеобразный голос вызывали сомнения. Но стоило ему выйти на сцену — и зал замирал. Его талант был неоспорим, и публика это чувствовала с первых минут.
Актерская стезя, похоже, была вписана в судьбу Андрея Болтнева с рождения: его дедушка и бабушка были театральными артистами. Однако мама к сцене отношения не имела — она преподавала в школе, но при этом обладала по-настоящему яркой, нестандартной натурой. В те годы нечасто встретишь женщину — чемпиона СССР по мотокроссу, но она была именно такой: волевая, целеустремлённая и неординарная.
Отец Андрея работал в органах милиции и трагически погиб при исполнении служебного долга, когда мальчику было всего пять лет. Несмотря на такую раннюю утрату, в жизни будущего актёра появился человек, ставший для него настоящей опорой — отчим, моряк дальнего плавания. С ним Андрей установил крепкую связь, и именно от него, вероятно, унаследовал тягу к морю, свободе и романтике.
Когда режиссёр Алексей Герман подбирал актёров для фильма «Мой друг Иван Лапшин», Болтнев работал в Новосибирском театре «Красный факел». Эта судьбоносная встреча вполне могла не состояться, если бы не запросы режиссёра. Герман искал актёра, не затёртого экраном, без глянцевой внешности — наоборот, человека с «печатью судьбы» на лице, как он сам выражался: "актёра из Красной книги".
Подходящего кандидата случайно обнаружил второй режиссёр, Виктор Аристов, когда заглянул в фойе театра. На стенде среди актёрских портретов висело фото Болтнева — лицо словно помятое, с глубокими морщинами и тяжёлыми мешками под глазами. Сам актёр был в ужасе от этого изображения и даже попросил завхоза его снять, но тот не успел: сломалась перекладина на стремянке. И именно в этот момент в фойе вошёл Аристов.
Он не смог пройти мимо — даже при всей небрежности снимка харизма Болтнева чувствовалась отчётливо. Когда он показал фото Герману, тот утвердил кандидатуру без колебаний.
«Когда впервые в Москве состоялась премьера картины Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин», многие были поражены, и все спрашивали Германа: «Где ты нашел это лицо?» На лице его была некая печать рока, что впоследствии и подтвердила его собственная жизнь», — рассказывал в своей передаче Леонид Филатов.
Получив Государственную премию за роль Лапшина, Андрей Болтнев наконец смог оставить позади годы службы в провинциальных театрах. Его талант, долго остававшийся в тени, начал получать заслуженное признание. К слову, пока фильм «Мой друг Иван Лапшин» пылился на полке, дожидаясь выхода на экраны, зритель уже познакомился с актёром по другому значимому проекту — военной драме «Торпедоносцы» режиссёра Семёна Арановича. Это знакомство стало поворотным для Болтнева: с этого момента началось их творческое сотрудничество.
Позднее Аранович пригласил его на одну из самых сложных и запоминающихся ролей в карьере — в экранизацию романа Юлиана Семёнова «Противостояние». Персонаж, в которого перевоплотился Болтнев — хладнокровный убийца Кротов — стал своего рода визитной карточкой актёра. Он сыграл настолько правдоподобно, что у многих зрителей его лицо прочно ассоциировалось с образом маньяка. Самому Болтневу этот эффект доставлял определённое внутреннее неудобство — ведь актёр был человеком далёким от мрачной сущности своего героя.
Интересно, что от этой роли его пытался отговорить Алексей Герман. Режиссёр считал, что такая тёмная маска может прочно прилипнуть к актёру и исказить восприятие его как исполнителя глубоких и благородных ролей.
Для советского зрителя фильм с персонажем-маньяком стал настоящим потрясением. Такой сюжет был почти табу для отечественного кинематографа — слишком мрачный, слишком откровенный, слишком не «советский». Но время уже менялось: в кабинетах цензоров начал ощущаться ветер перестройки. Фильм «Противостояние» не стали запрещать, но выставили массу условий. Режиссёру пришлось внести порядка пятисот правок — то, что раньше называли "художественным урезанием". Хронометраж картины заметно сократили, сцены подверглись жесткой редактуре, но даже в усечённом виде образ убийцы — зловещего, пугающе реалистичного — остался в памяти зрителей.
Прототипом Кротова стал таксист из Магадана, жестоко убивший старателя. Юлиан Семёнов художественно доработал его биографию, превратив в бывшего коллаборациониста, бежавшего от возмездия. Болтневу предстояло сыграть фигуру не просто страшную, а исторически и психологически насыщенную.
Актёр подошёл к задаче с той же глубиной, что и к своим драматическим ролям. Он часами изучал материалы военной хроники, всматривался в лица предателей, вчитывался в повадки пособников нацистов. Для него это был не просто образ «злодея», а попытка понять, как человек доходит до такого. Болтнев не играл зло — он вживался в его механику, препарировал его мотивации.
Результат был ошеломляющим. Экранизация вызывала у зрителей мурашки — не от спецэффектов, а от пугающей правдоподобности. Образ Кротова стал не просто частью фильма, а символом разрушенного человеческого лица, которое слишком долго скрывалось за внешней нормальностью.
В 1985. году Андрея Болтнева пригласили в столичный Театр имени Маяковского. К тому моменту он уже был состоявшимся артистом с крепким профессиональным багажом, любящим отцом и мужем. Однако столичный быт встретил его вовсе не по рангу: ему выделили крошечную комнату в общежитии у Павелецкой, где тараканы буквально сыпались с потолка.
Парадокс — спустя всего год Болтнев стал лауреатом Государственной премии имени братьев Васильевых за роль в "Лапшине" и был отмечен премией МВД СССР за «Противостояние». Но все эти регалии и признание никак не повлияли на его бытовое положение. Андрей был человеком без претензий, умел довольствоваться малым, но настоящим испытанием для него стала разлука с близкими. Его жена, актриса Наталья, и дочь Маша оставались в Новосибирске. Семья пыталась организовать переезд, рассматривались варианты обмена квартиры, но Москва была неприступна — так и продолжили жить в двух разных городах, разделённые тысячами километров.
При любой возможности Болтнев летел домой, старался помочь материально, работал на износ — и всё же постоянно чувствовал перед семьёй вину. Он казался себе отсутствующим мужем и отцом, хотя делал всё возможное, чтобы сохранить тепло и связь.
Работы у него было много. Болтнев активно снимался, блистал на сцене. Но успех в кино порой оборачивался разочарованием.
«В год выходит по 3–4 фильма с моим участием, — рассказывал он, — график плотный, а фильм уходит в прокатную яму. И ни вы, ни мы, его сделавшие, не имеем о нём никакого представления».
Зато театр дарил ему подлинную радость. Пусть ролей там было меньше, но именно сцена становилась для него тем местом, где он ощущал себя живым, нужным, наполненным. Возможно, именно театр помогал Болтневу сохранять равновесие — между творчеством и одиночеством, признанием и внутренней тревогой.
Несмотря на скромный быт и хроническую нехватку времени, Андрей Болтнев стремился жить полной жизнью, как будто понимал — времени не так уж много. Он был человеком редкой многогранности: интересовался астрономией и сам собрал телескоп, умело шил кожаные изделия, в том числе портмоне и даже джинсы, которые потом дарил друзьям. Его увлекала ботаника — он знал латинские названия почти всех растений, словно заучивал их не из обязательств, а из любви к миру во всех его проявлениях.
За год до своей смерти Болтнев, как будто что-то предчувствуя, настоял на том, чтобы дочь провела с ним всё лето. Они вместе поехали на гастроли в Ригу — и провели эти месяцы почти неразлучно. Вместе гуляли, собирали гербарии, рассматривали под микроскопом жуков и стрекоз, обсуждали звёзды и сказки, жизнь и тайны природы. Это было их общее лето — бесценное, наполненное светом и тишиной.
До следующего лета Андрей не дожил. 12 мая 1995 года он скончался во сне от инсульта. Но даже после смерти судьба будто продолжала испытывать его. У Болтнева не было московской прописки, и потому с местом на кладбище возникли сложности. Лишь благодаря усилиям актрисы Натальи Гундаревой, которой удалось добиться посмертной прописки для артиста, удалось организовать похороны в Москве на Востряковском.
На прощании театральный режиссёр Юрий Иоффе произнёс с горькой иронией:
«Вот ты, парень, и получил московскую прописку — в секторе 118».
Также смотрите: