— Что ты наделала?! — Марина Петровна вскочила с дивана, лицо её перекосило от ужаса. — Ты же всё испортила! Разрушила связь! Теперь твой папа больше никогда со мной не свяжется!
Яна поставила диктофон на паузу. Мама металась по комнате.
— Мам, успокойся. Послушай запись до конца...
— Не хочу ничего слушать! — Марина Петровна схватилась за голову. — Ты пришла к Эмилии с дурными мыслями, с недоверием! Конечно, она ничего не смогла увидеть! Любой экстрасенс скажет: негативная энергия блокирует каналы!
Поставленная кружка на край столика, вдруг упала на пол.
— Видишь?! — её голос повысился. — Он сердится! Саша сердится на нас! На тебя!
Яна подняла кружку и поставила на столик.
— Мам, это просто совпадение. Ты сама поставила кружку на край.
— Нет! Это не совпадение! — испуганно сказала мама. — Эмилия предупреждала: если кто-то будет вмешиваться, проклятие усилится! А ты... ты всё испортила!
— Мам, успокойся! Какие ритуалы? Какое проклятие?
— Ты не понимаешь! Мне нужно срочно к ней ехать! Объяснить, что ты действовала без моего ведома! Попросить прощения!
Она метнулась к телефону, начала искать контакт Эмилии.
— Так-так… где телефон Эмилии?
— Мам, остановись! — Яна взяла её за руку. — Эмилия тебя больше не примет.
— Примет! Обязательно примет! Я объясню ей...
— Я ей сказала кто я такая. И теперь она понимает, что её разоблачили.
Марина Петровна замерла, уставившись на дочь.
— В чём её разоблачили?
— В том, что она обычная мошенница.
— Нет! — мама отдёрнула руку. — Ты ничего не понимаешь! Ты пришла к ней как враг, конечно, она не смогла нормально работать! Любой человек с даром скажет...
— Мам, послушай меня внимательно, — Яна говорила медленно, стараясь, чтобы каждое слово дошло до сознания мамы. — Если бы у Эмилии действительно был дар, если бы она правда могла видеть будущее и прошлое, разве она не предвидела бы мой визит?
Мама открыла рот, но не смогла ответить.
— Она же великая ясновидящая, верно? — продолжала Яна. — Почему она не предвидела, что дочь одной из клиенток собирается её проверить?
— Может... может быть, она предвидела, но не могла ничего изменить...
— Мам! — Яна взяла маму за плечи, заставила посмотреть себе в глаза. — Подумай логически. Эмилия утверждает, что может связаться с духом папы, предсказать будущее, снимать древние проклятия. Но при этом не способна распознать подвох с моей стороны?
Марина Петровна моргнула.
— Ещё одно, — Яна взяла в руки телефон. — Если негативная энергия блокирует её способности, как она вообще работает? Ведь к экстрасенсам приходят люди с проблемами, в горе, в отчаянии. И получается, что у всех этих людей есть негативная энергия.
— Я... не знаю...
— А знаешь почему? Потому что никаких способностей у неё нет. Она просто манипулятор и мошенница.
Яна включила запись. Растерянный голос Эмилии наполнил комнату.
«Странно, обычно я сразу чувствую...»
Мама слушала, постепенно бледнея. Когда запись дошла до момента, где Эмилия требует покинуть квартиру, Марина Петровна опустилась в кресло.
— Она... она действительно ничего не смогла увидеть про твою проблему, — прошептала мама.
— Она вообще ничего не смогла увидеть.
— Но как же... как же она узнала про папу? Про нашу первую встречу?
Яна присела рядом, взяла мамины руки в свои. Они были холодными и дрожали.
— Расскажи мне, как проходил тот первый сеанс. С самого начала.
— Я пришла, села. Эмилия сказала, что чувствует вокруг меня ауру тоски...
— И что ты ответила?
— Что потеряла очень близкого человека. — Мама говорила медленно, будто вспоминая сон. — Она спросила, как давно. Я сказала: почти два года.
— Дальше что?
— Она спросила, была ли смерть внезапной. Потом были ещё какие-то вопросы. Потом ещё… И в конце она сказала, что может связаться с духом покойного.
— А откуда она узнала, что это муж?
— Слушай… Когда она сказала, что может связаться с духом покойного, я могла случайно от удивления произнести его имя.
Яна кивнула. Эмилия получила ответы на вопросы, сопоставила их, и поняла, на что давить.
— А про вашу первую встречу — как она об этом узнала?
Мама замолчала, лоб наморщился от напряжения.
— Она сказала... сказала, что Саша хочет напомнить мне о чём-то важном. О том дне, когда мы впервые встретились. И спросила — помню ли я, где это было.
— И ты сказала?
— Сказала что в парке. На танцплощадке. — Голос мамы становился всё тише. — А она сказала: «Да, вижу танцы. И он что-то дарил вам в тот день?» Я смогла вспомнить только про мороженное, которое он мне купил…
— Мам, ты понимаешь? Она ничего не знала! Просто задавала наводящие вопросы, а ты сама рассказывала ей детали!
Марина Петровна закрыла лицо руками.
— Боже мой... Я же сама ей всё рассказала. Про танцы, про мороженое, про песню...
— А потом она эти же детали представила, как послание от папы.
— Получается... получается, никакой связи не было? — мама подняла заплаканные глаза. — Саша со мной не разговаривал?
— Нет, мамочка. Не разговаривал.
Тишина наполнила комнату. За окном завыл ветер, засвистел в щелях рам. Мама сидела неподвижно.
— Сто двадцать тысяч рублей, — прошептала она. — Все мои накопления. Отдала... Отдала за эту ложь.
— Я знаю, тебе больно. Но главное — ты вовремя остановилась. Не отдала последние свои деньги.
— А если бы ты не вмешалась? — мама посмотрела на дочь. — Я бы, наверное, отдала всё?
— Наверное, да.
— Какая же я дура... — Марина Петровна вытерла глаза. — Я же образованная женщина, начальник на работе. А повелась на такую простую хитрость.
— Мам. Не дура ты. Ты человек, который сильно горюет. И есть паразиты, которые пользуются этой болью.
Мама встала, подошла к окну.
— Как теперь жить с этим стыдом? — спросила она тихо. — Что ты про меня теперь будешь думать? Что подумают другие, если узнают?
— А кто будет знать? Я лично никому не расскажу.
— Но я-то буду знать. И каждый раз, когда кто-нибудь заговорит про экстрасенсов или гадалок, я буду вспоминать свою глупость.
Яна подошла и обняла маму.
— Мам, а помнишь, как ты меня в детстве учила не стыдиться ошибок? Говорила — главное извлечь урок и не повторять их.
— Нет. Это другое...
— Да не другое это. Ты ошиблась, потому что страдала. Теперь важно не замыкаться в себе, а найти адекватный способ справиться с горем.
— Какой способ?
— Обратиться к специалисту. К психологу.
Мама резко обернулась.
— К психологу?..
— Не будь так категорична. Психолог — это не врач для сумасшедших. Это специалист, который помогает справляться с тяжёлыми переживаниями.
Марина Петровна села в кресло.
— Не знаю... Мне страшно. Вдруг он скажет, что я должна забыть твоего отца?
— Хороший психолог этого не скажет. Наоборот, он поможет сохранить светлую память и научит жить дальше.
Мама долго молчала, качая головой.
— Ладно, — наконец вздохнула она. — Попробую. Но ты поможешь найти хорошего специалиста?
— Конечно помогу.
Следующую неделю Яна потратила на поиски. Читала отзывы, звонила в центры психологической помощи, консультировалась с коллегами. Наконец, нашла центр с хорошей репутацией.
— Есть специалист, который отлично работает с горем и утратой, — рассказала она маме. — Анна Викторовна. Говорят, очень деликатный человек.
Мама согласилась на встречу, но перед первым визитом нервничала.
— А вдруг она будет презирать меня за эту историю с ясновидящей?
— Не будет. У психологов другие задачи — не судить, а помогать.
— А если спросит, почему я не обратилась раньше, сразу после смерти папы?
— Скажешь правду… Что думала, справишься сама.
Первый сеанс прошёл тяжело. Мама вернулась немного расстроенная. Тяжело было опять вспоминать про свои ошибки.
— Анна Викторовна сказала, что поход к экстрасенсу — это попытка избежать реальности, — сказала Яне Марина Петровна. — Что я искала способ вернуть человека, которого уже нет.
— А разве не так?
— Может быть... Но слышать это больно.
— Смириться с правдой всегда тяжело.
Второй визит прошёл спокойнее. Мама начала рассказывать о том, как трудно было одной после папиной смерти. Как страшно засыпать в пустой квартире. Как не хватало его голоса, смеха и даже ворчания.
— Анна Викторовна объяснила, что желание «связаться» с умершим — это нормальная стадия горя, — рассказывала мама после третьего сеанса. — Многие через это проходят. Важно не застревать на этой стадии.
— Она сказала тебе как это сделать?
— Учиться жить дальше. А воспоминания об ушедшем хранить в сердце.
Через месяц Яна заметила, что мама изменилась. Убрала из комнаты все магические предметы — камни, травы, благовония. А главное так обрадовалась, увидев Игоря.
— Привет, мальчик мой, — сказала она, обнимая его. — Прости меня за те глупости, что говорила о тебе. Я была не в себе.
Игорь покачал головой:
— Да ладно, Марина Петровна. Всё нормально.
— Нет, ненормально, — мама взяла его за руку. — Я тебя обидела. А ты ведь хороший и добрый.
— Так… Я тортик купила. Пошли чай пить. — улыбнулась Яна, глядя на них.
Игорь сделал предложение Яне, сразу после того, как они допили чай. Мама заплакала от счастья. И они все вместе стали планировать свадьбу.
***
Три года спустя
Парк утопал в золоте осенних листьев. Коляска мягко покачивалась на неровных участках дорожки, уложенной брусчаткой, годовалая Саша мирно сопела, прижимая к груди вязаного зайца — подарок бабушки.
— Проснётся — покажем ей уточек в пруду, — сказал Игорь, поправляя одеяльце. — Она вчера так смеялась, когда они за хлебом ныряли.
Марина Петровна толкала коляску и светилась от счастья. За эти три года она очень изменилась — помолодела, похорошела. На лице появились новые морщинки, но они были от смеха, а не от слёз.
— Сашенька растёт копией дедушки, — говорила она, заглядывая в коляску. — Такой же носик курносый, и когда улыбается — ямочка на щеке появляется.
— Мам, а ты помнишь, как папа мне в этом парке велосипед подарил? — Яна показала на аллею. — Синий такой, с белыми полосками.
— Ещё бы не помнить. Он неделю во всех магазинах искал именно такой, как ты хотела. А потом ещё месяц учил тебя кататься, бегал рядом, держал велосипед за седло. Эх…
Они дошли до скамейки под старым дубом и присели отдохнуть. Сашенька проснулась, потянулась к листьям, что кружились в воздухе.
— Посмотри, солнышко, — бабушка показывала ей на золотой листопад. — Осень пришла. Деревья жёлтые стали.
Игорь достал термос с чаем, разлил по кружкам. Они сидели в тишине, слушая шелест листвы и далёкий смех детей с площадки.
— Знаешь, — сказала вдруг Марина Петровна, — Анна Викторовна на последнем сеансе сказала интересную вещь. Что папа действительно с нами — в наших сердцах, в нас самих. Мы продолжаем жить за него. Когда я качаю Сашеньку и пою ей колыбельную, которую он пел тебе — это и есть его продолжение.
— Красиво сказано, — улыбнулась Яна.
— Достаточно просто помнить, любить и передавать эту любовь дальше.
Сашенька засопела на бабушкиных руках, пытаясь поймать падающий лист. Марина Петровна осторожно подняла жёлтый кленовый листок, дала внучке потрогать.
— А ещё Анна Викторовна сказала, что хорошо, когда рядом есть люди, которые не дают потеряться нам в наших дурных мыслях, — мама посмотрела на Яну с благодарностью. — Спасибо тебе, дочка. За то, что спасла меня от моей глупости.
Яна улыбнулась и кивнула маме.
Игорь встал, протянул руки к дочке:
— Пойдём, Сашенька, на качели покатаемся. Мама с бабушкой посидят, поговорят.
Когда они отошли к детской площадке, Марина Петровна тихо сказала:
— Ты не подумай... Я не о мистике сейчас говорю. Просто интересно — а что, если бы папа действительно мог с нами связаться? Что бы он сказал?
— Я не знаю, мам… А ты как думаешь?
— Наверное, отругал бы за то, что деньги на ветер пустила, — засмеялась мама. — А потом сказал бы: «Живи, Маринка. Радуйся жизни, береги дочку. И не ищи меня там, где меня нет. Я буду всегда в твоём сердце».
Солнце клонилось к закату, окрашивая листву в медные тона. Вдалеке смеялся Игорь, подкидывая Сашеньку на руках.
— Идём к ним, — сказала Яна, поднимаясь со скамейки. — А то наша принцесса без нас заскучает.
Они шли по усыпанной листьями дорожке навстречу смеющимся голосам. Жизнь продолжалась — настоящая, полная любви и надежды.