Новелла первая
«Осанна»
(Песня донны Альго)
1.
Когда ты ушел, на меня словно бухнулся молот.
Мой мир погрузился во мрак и зияющий холод.
Я думала, что я тебя потеряла навеки.
По утрам через силу себя заставляя вновь размыкать веки.
Припев:
Мы снова встретились с тобою.
Сейчас в толпе нас только двое.
Осанна!
Осанна! -
Всем сердцем ликуя, пою.
О как же я счастлива, Господи!
Как я люблю!
2.
Я вижу тебя. Ты весь в белом, как греческий воин.
Зал полон народа, и все же нас в нем только двое.
Как воск от огня, я вся таю опять от улыбки и ласки,
Как будто ты вновь повернул время вспять,
Когда жизнь была неотличима от сказки…
Неужто и правда быть может не грустно, не скучно.
Неужто и впрямь будем в Вечности мы неразлучны?…
Припев:
Мы снова встретились с тобою.
Сейчас в толпе нас только двое.
Осанна!
Осанна! -
Всем сердцем ликуя, пою.
О как же я счастлива, Господи!
Как я люблю!
Дон Сандро был сам не свой. Оруженосец Георг смотрел на своего господина с недоумением и даже некоторым страхом. Рыцарь ходил из угла в угол, слегка выпученные глаза метали безумные молнии, всклокоченные кудри стояли дыбом.
Весь день на душе у Сандро было радостно и звучала «Осанна». Да. Вчера вечером его вновь посетил приступ неистового трубадурства. Это было связано с тем, что на Богослужении, посвященном Празднику Входа Господня в Иерусалим, Сандро встретился с донной Альго.
Донна Альго была приором ордена госпитальеров и по совместительству игуменьей монастыря, при котором рос и воспитывался Дон Сандро.
Еще будучи молодым послушником, Сандро оказал донне Альго услугу, фактически, спас ей жизнь. Близкий разговор наедине, произошедший вслед за этим, и несколько невинных прикосновений положили начало великому Чувству.
Совсем молодым юношей, еще ребенком, он чтил ее как Мадонну. Взрослел он, взрослели чувства. Став молодым мужчиной, он обнаружил, что в его груди разгорается нечто, противоречащее обетам целомудрия и послушания, которые он готовится дать.
Он осознавал, что хочет быть богатым и влиятельным, владеть и повелевать, подчиняясь одному лишь Господу Богу, а по поводу целомудрия… что страстно желает увезти Альго с собой на край света и любить так, как только может мужчина любить женщину… с каждым разом общение с Альго становилось для него все более и более тягостным.
Дойдя до крайней точки внутреннего кипения, с разрывающимся от противоречий сердцем, Дон Сандро поехал к Великому Гроссмейстеру, с которым к тому времени уже был в доверительных отношениях.
- Донна Альго ждет, что я вот-вот приму монашеские обеты и вступлю в орден, - взволнованно говорил Сандро.
- Знаю! - отвечал Гроссмейстер. - Она любит и ценит тебя больше других рыцарей. Она видит тебя своим преемником, приором госпитальеров.
- И я люблю ее!!! - воскликнул Сандро. - Но люблю так, как не имею права любить!!!! Я сойду с ума!!!! И совершу непоправимое!!! Она не сможет сопротивляться мне, она сама страстно желает этого! Я же вижу, как она смотрит на меня, как под любым предлогом пытается прикоснуться ко мне! А у меня от этого все внутри трепещет от восторга, и я жажду этих прикосновений как иссохшаяся земля пустыни жаждет капель дождя!!!
Обычно молчаливый Дон Сандро разразился небывалым красноречием. Оказывается, в нем доселе дремал поэт.
- Сын мой, - сказал наконец гроссмейстер. - Донна Альго приняла монашеские обеты юной девочкой. Она сама до конца не понимает, какие вулканы таятся в ее душе. Ты силен окончательно разбудить их. Но это погубит вас обоих как Помпеи и Геркуланум, когда проснулся Везувий.
- Так что же делать? - в отчаянии прошептал Сандро.
- Ты должен оставить донну Альго.
- Как оставить? - при одной мысли об этом Сандро ощутил, как его сердце срывается в пропасть отчаяния.
- Я напишу письмо магистру ордена тамплиеров протоиерею Ромео. Это мой воспитанник и старый друг. Ты примешь монашеские обеты в Храме Гроба Господня и станешь тамплиером. Магистр Ромео даст тебе хорошее место, где ты будешь служить Христу.
- А донна Альго? - одними губами прошептал несчастный Сандро.
- Люби ее в душе. Молись о ней Богу. И относись ко всем страждущим с такой любовью и нежностью, как если бы это была она.
Все произошло по словам Великого Гроссмейстера. Дон Сандро сделался тамплиером.
Надо ли говорить, что поступок Сандро потряс орден госпитальеров и разбил нежное сердце донны Альго. Надо ли описывать, как она горевала в разлуке с ним? Он пытался смягчить удар, писал ей письма, присылал подарки, даже однажды приехал в монастырь на праздник. Она холодно приняла его, а когда он приехал во второй раз, попросила его больше не приезжать, перестать писать ей письма и присылать подарки.
С почтением поклонившись, Дон Сандро покинул монастырь навсегда.
Она стояла на стене и смотрела, как удаляется его фигура в развевающемся плаще.
После этого он стал носить черное, прячя страдающее лицо под капюшоном.
И вот вчера на Торжестве в Иерусалиме они наконец встретились.
Никакими словами невозможно выразить бурю, которая теперь творилась в оказывается совсем не окаменевшем, а живом, бьющемся, нет, колотящемся сердце Дона Сандро.
Он знал, что эта встреча была не последней. Если донна Альго прибыла в Иерусалим на торжество Входа Господня, но она несомненно останется в городе на всю Страстную седмицу и скорее всего будет в Храме Гроба Господня и в Великую Субботу, и на ночной Пасхальной службе.
Будучи рыцарем ордена тамплиеров, дон Сандро не мог не присутствовать там.
Но сейчас, когда его сердце пело «Осанну», он поймал себя на безумном желании умчаться на край света, сделаться отшельником, затворником, пустынником, и общаться лишь с Господом Богом.
Он боялся.
Полнота его счастья была такой ваеобъемлющей, такой неожиданной, что он знал - за этим непременно последуют ужасные скорби.
Не то чтобы он боялся их. Скорее боялся не справиться с собой. Боялся за донну Альго. Боялся ранить ее.
Он принял решение бежать от всех.
…
Новелла вторая
Дон Сандро и донна Анна прогуливались по тенистой аллее. Было удивительно, не-по апрельски тепло, каждый листик распускающейся зелени был пронизан солнечным светом и излучал блаженство.
Донна Анна рассказывала Дону Сандро о своей жизни, о бедах и страданиях. Ее голос звучал как тихий, журчащий ручеек. Они держались на почтительном расстоянии друг от друга, но Сандро все время ловил себя на том, что любуется солнечным светом, играющим в кольцах ее золотистых кудрей (они были совсем не похожи на темный, как беззвездная ночь, шелк волос донны Альго, которыми он так любовался в прошлом), а также на том, что рядом с донной Анной он испытывает удивительное умиротворение и спокойствие, будто черные тучи, клубящиеся на небосклоне его души, разгоняет мягкий лучик света.
Нет, донна Анна никогда не заменит ему донну Альго. И он, Сандро, не заменит ей Дона Гуго (вот уже почти год как тело благородного рыцаря покоится в фамильном склепе, а дух его пребывает в иных, неведомых нам мирах).
И все же они любят друг друга. Совсем по-другому, не так, как прежде, но они счастливы вместе.
- Милая донна Анна, - мягко сказал рыцарь, когда она замолчала и испытующе посмотрела на него, ожидая реакции на свой рассказ. - Каких слов ты ждешь от сурового тамплиера? Тебе надо креститься. Нужно найти хорошего духовника и исповедоваться ему.
- Зачем? - вскинула брови она. - У меня есть ты! Этого вполне достаточно!
Дон Сандро незаметно вздохнул, несмотря на то, что слова донны Анны вызвали приятное чувство. Но умом он понимал, что это всего лишь его собственное самолюбие, желание быть центром Вселенной для человека, который тебе нравится. Ни к чему хорошему такие желания не приводят.
- Донна Анна, дорогая, - так же спокойно и ровно заговорил он. - Я ведь всего лишь человек. Те качества, которые ты видишь во мне и которые вызывают у тебя симпатию, по сути мне не принадлежат. Я здесь не при чем. У тебя прекрасная душа, донна Анна, и Господь явно помогает тебе, в том числе через меня. Ты вот рассказываешь мне драму своей жизни, и ждешь, что я исцелю тебя от ран, которыми покрыто твое сердце. Но самое большее, что я могу сделать - это временно поддержать и привести тебя к Тому, кто Единственный может тебе помочь. К Тому, кто пришел на Землю и Сам дал своим ученикам - апостолам и их преемникам - власть отпускать грехи, то есть, исцелять внутренние раны, поскольку грех это по сути болезнь.
- Ты такой необыкновенный человек, Сандро. Я вот слушаю тебя и удивляюсь. Неужели то, о чем ты говоришь, правда? Неужели все так и есть? Я всегда боялась церковников. Все, что связано с церковью, казалось мне сплошным мраком, обрядоверием, в котором нет жизни. А ты… Такой живой, настоящий, искренний, любящий, умный и образованный и при этом церковник.
История о донье Аньятат
Донна Анна рассказала Сандро о своих родителях. Ее отец был евреем, а мама тайной христианкой. Когда папа узнал, что мама крестилась и увидел на полке маленькую икону Богоматери, он пришел в бешенство. Он хотел сжечь икону, но пощадил жену и всего лишь повернул Богоматерь ликом к стене. Донна Анна очень любила папу и внутренне приняла тогда его сторону.
Что касается Дона Гуго, то он вообще не видел в церкви ничего, кроме инструмента порабощения, а так как сам он по духу был исключительно свободолюбив и не терпел любого насилия, он никогда не переступал порог Храма.
Зато у Дона Гуго была церковная сестра по имени донья Аньятат.
…
У Донны Флоры было двое детей - Гуго и Аньятат. У обоих была очень тяжелая судьба. Одни слезы!
Когда донна Анна и Дон Гуго после долгих лишений и скитаний вернулись в фамильный замок Дона Гуго Мельнихолл, там жили донна Флора и донья Аньятат.
Глаза Дона Гуго горели, и он говорил:
- Не знаю, по какому вопросу мы не договоримся с донной Флорой, моей любимой матушкой!
При этом он не имел понятия, как они будут уживаться под одной крышей с Аньятат.
И вот как раз в то время Дон Гуго был вызван ко двору Короля, который решил щедро вознаградить Дона Гуго за доблестные подвиги, который рыцарь совершил в молодости. Королевских сокровищ хватило бы, чтобы построить еще один замок и жить в нем роскошно до конца своих дней.
Первая жена и мать сына Дона Гуго - донна Лина - питала надежды, что дон Гуго отдаст сокровища ей как компенсацию того, что ей приходится растить малыша Базиля без отца.
Дон Гуго действительно передал Лине часть сокровищ, но сумма была меньше той, на которую она рассчитывала.
На оставшиеся деньги Гуго купил дворец сказочной красоты и подарил его своей сестре, донье Аньятат. Брат старался изо всех сил, выполняя все прихоти сестры, только бы она не чувствовала себя обделенной, выжатой из собственного дома.
Аньятат покинула Мельнихолл и стала жить по дворце. Но счастлива она не была. Какими бы прекрасными не были эти холодные стены, она не смогла там жить. Аньятат было некуда деваться. Из жалости ее временно приютил у себя друг детства Дон Эндрис, но жене Дона Эндриса это, разумеется, не понравилось, и она стала буквально сживать Аньятат со свету, выдвигая правила и жестокие требования, которым было невозможно соответствовать.
Дон Гуго и без того сорвавший здоровье в молодости, от всех этих переживаний не выдержал нагрузок и стал постоянно болеть. Особенно Гуго страдал из-за Базиля, любовь которого была для него на первом месте. Но и неустроенность жизни Аньятат, которой он был невольной причиной, мучила его немилосердно. Дворец Аньятат стоял пустым и ветшал, никому не нужный. В итоге Аньятат вернулась в Мельнихолл.
Дон Гуго всю жизнь старался действовать благородно, а в итоге все вокруг него страдали. Включая донну Анну. Она была тогда еще очень молода. Она любила Гуго, хотела сделать все для него и его родни.
Аньятат по своей природе была очень одиноким человеком. Кроме Дона Эндриса у нее совсем не было близких людей. Именно он однажды привел ее в церковную общину.
И Аньятат пошла в церковь. С того дня вся ее жизнь превратилась в сплошное моление. Она стала поистине неистовой верующей, живущей одними лишь молитвами. Она даже никогда не ела дома, а ездила в общину и питалась в церковной трапезной.
Несмотря на всю эту кажущуюся церковность, у Аньятат не появилось друзей и в церкви. Она ни с кем не сближалась и никому не доверяла. У нее не было даже духовника. Она ездила исповедоваться в Иерусалим или в какие-то отдаленные обители.
Донна Анна очень сердилась на донью Аньятат за то, что та все время только молилась и не делала элементарные вещи, даже нисколько не заботилась о родной маме, донне Флоре, вся забота о которой легла на плечи донны Анны.
«На церковь у нее сил хватает», - думала донна Анна. - «Молитвы молитвами, но ведь должны же быть и дела! Молится она с утра до вечера. Таскается по Иерусалимам и монастырям. Отстаивает многочасовые службы. Но стоит мне попросить ее хоть как-то помочь, хоть что-то сделать… всегда отказ!»
Горячая и неравнодушная, донна Анна пыталась достучаться до Аньятат. Она ее воспитывала, ругала и песочила. Шли годы. Но все оставалось по-прежнему. Со временем негодование донны Анны все больше и больше стало уступать место жалости. Она видела, как Аньятат беспомощна, как она одинока. Даже Дон Эндрис отвернулся от нее. Умерла она также в одиночестве.
Донья Аньятат сформировала у донны Анны стойкое отвращение к христианству.
…
В этом году донна Анна пригласила к себе Дона Сандро в Виаденсвиль на Пасху. Он приехал один, без оруженосца, немного бледный и усталый после ночного Пасхального Богослужения, но лицо было веселым, и в глазах играли искорки. С собой он принес лютню, к которой не прикасался весь Великий Пост, и с удовольствием исполнил для них с донной Флорой и донной Петронеллой несколько баллад.
Кроме Сандро донна Анна пригласила к себе Дона Эндриса и его семью. Она много рассказывала им о Доне Сандро и о том, что в нем видит живой пример того, каким должен быть истинный христианин.
Дон Эндрис с сыном радостно ждали знакомства. Но жена Эндриса и их дочь боялись встречи с тамплиером. Христианство ассоциировалось у них с мрачным, фанатичным и холодным образом Аньятат.
Вопреки страхам родни Эндриса Пасху они отметили прекрасно. Дон Сандро, хоть и произнес молитву перед общей трапезой, проявил себя как человек легкий в обращении, разносторонний собеседник, способный поддержать множество тем, отличных от веры и церкви. Во многом ему помогала лютня, струны которой он, дабы занять руки, то и дело небрежно перебирал.
…
А когда они с донной Анной остались вдвоем, он сказал ей так:
«Ты говоришь, что Аньятат была церковным человеком, но потом рассказываешь, что у нее не было ни духовника, ни священников, которым бы она доверяла, ни друзей в Церкви. Ты говоришь, что по характеру она была неистовой и страстной, а в роду у нее было много раскольников.
Так вот. Она не была церковным человеком, донна Анна. Быть церковным человеком - это значит чувствовать себя частью Тела Христова, то есть органичной клеточкой, связанной с другими чадами Божьими невидимыми ниточками взаимной любви и поддержки. Они могут ошибаться, спотыкаться, делать что-то неправильно. Но они помогают друг другу, молятся друг за друга, чувствуют себя единым Целым. Вот что такое быть членом Церкви. Если у Аньятат этого не было, она не была церковным человеком, и не важно сколько при этом она расшибала свой лоб о церковный пол. Мы все можем отпасть от Церкви, если сбиваемся с пути и встаем на сторону Зла. Поэтому в разрешительной молитве после исповеди, когда священник кладет на голову кающегося епитрахиль, есть слова, обращенные к Богу: «Приими и соедини Святей Твоей Церкви». И если ты действительно приступаешь к Таинству Исповеди серьезно и искренне, то после этой молитвы ощущаешь внутри себя огромное облегчение, как будто кровоточащую рану промыли, помазали целебной мазью и наложили пластырь. Об этом свидетельствует и мой собственный опыт, и опыт множества святых людей, говоривших и писавших на эту тему.
Я очень рад, что у меня есть этот опыт, а также друзья-священники, с которыми я могу обсудить мучащие меня вопросы, получить реальную помощь и конструктивно идти дальше, не бултыхаясь сознанием в старых обидах и неизжитых травмах.
Я это тебе все говорю, донна Анна, поскольку вижу, что интересен тебе как человек, по моему мнению именно в силу своего образа жизни. Ты можешь принять то, что я тебе говорю, и сделать какие-то выводы. Но, если ты к этому не готова, я тебя не тороплю. Ты дорога мне и нравишься такая, какая ты есть».
Они простились.
…
Новелла третья
- Я не могу поверить, что у тебя могли быть враги, Дон Сандро, - сказала донна Анна, когда они встретились в следующий раз.
Дон Сандро на этот раз приехал уставший и расстроенный, и хотя не хотел удручать донну Анну невеселыми рассказами, она все равно выпытала у него, что на днях произошла неприятная встреча с людьми из прошлого, о которых он предпочел бы забыть навсегда.
Глядя в чистые, небесные глаза донны Анны, он почувствовал, что может доверить ей свою историю.
Не вдаваясь в подробности своих отношений с донной Альго, он рассказал примерно следующее.
Орден госпитальеров, при котором Сандро рос и воспитывался, был организацией со строгой дисциплиной и суровыми порядками. Основной задачей ордена была забота о неизлечимо больных, которых лечили, кормили и поили, но чувствовали они себя там ненамного лучше, чем в тюрьме.
Обладавшую добрым сердцем Донну Альго, много лет руководившую орденом, эта ситуация удручала, но исправить ее она не могла.
Первые годы, которые молодой Сандро провел в ордене, он особо ничем не выделялся. У него были свои внутренние мотивы, по которым мрачная суровость окружающей обстановки была ему по душе.
Время шло. Сандро взрослел. Уходили старые члены ордена, приходили новые.
Однажды донна Альго случайно услыхала, как Сандро общается с двумя новобранцами, немного моложе его по возрасту, недавно вступившими в орден. Она услышала шутливый тон и непринужденный смех. И поняла, что это те самые ноты, которых так не хватает в излишне напряженной и подчас гнетущей атмосфере, царящей у них.
Вызвав к себе молодого Сандро, донна Альго сказала:
- Ты единственный человек, которого я знаю, способный развеять мрак, охвативший нас. Действуй! А двух новобранцев, с которыми шутил сегодня, возьми себе в помощь.
Сандро отнесся к заданию донны Альго со всей серьезностью. Он чувствовал в себе потенциал выполнить его, но прекрасно понимал как всю его сложность, так и то, что выполнение этого задания потребует максимум напряжения его душевных сил.
И все же Сандро взялся за дело.
Надо сказать, что он был не первым, кому донна Альго давала подобное задание. И до него были рыцари, которые старались осуществить подобное. Среди них сильнейшим был рыцарь по имени Дон Леваний. Но и он быстро сгорел и пал духом. Система взаимоотношений, сложившаяся в ордене, слишком противоречила возможному успеху предприятия.
Дону Сандро было также адски тяжело. И все же мало помалу дело начало сдвигаться с мертвой точки. У него стало получаться. Атмосфера в ордене действительно изменилась. Кстати говоря, именно тогда он и выучился играть на лютне, а также стал сочинять песни.
Большинство рыцарей приняли сторону Дона Сандро, а донна Альго и вовсе полюбила его всем сердцем. Но были те, кому успехи дона Сандро были поперек горла, как бы упрекая в их собственной несостоятельности. Пуще других возненавидел Сандро Дон Леваний. На все попытки Сандро выстроить приятельские взаимоотношения и образовать альянс сильнейших, Леваний реагировал холодными отказами.
Спустя какое-то время в ордене появился еще один юный новобранец по имени Юртий. До своего приезда в орден из далекой захолустной провинции Юртий не знал христианства. У него, правда, были некие медицинские умения, что делало его пригодным к госпитальному служению.
Попав к донне Альго по рекомендательному письму и имея основной целью выбиться в люди и сделать хорошую карьеру, Юртий быстро смекнул, как ему следует себя вести. От природы он обладал приятной наружностью и актерскими качествами. Он стал изображать истово и пламенно уверовавшего. С людьми он сходился легко, и поначалу с доном Сандро был в приятельских отношениях, действительно активно и успешно ему помогая. Но со временем ситуация изменилась. Юртий крепко сдружился с Леванием, и Сандро с ужасом обнаружил, что его авторитет начинают расшатывать. На Сандро начались жалобы, доносы и клевета, доходившие вплоть до Великого Гроссмейстера, который, впрочем, всегда симпатизировал Сандро, но будучи политиком, соблюдал нейтралитет и не принимал ничью сторону слишком открыто.
Юртий быстро стал своим человеком среди членов ордена, завидовавших успехам Сандро. Новобранцев они с Леванием переманивали на свою сторону. А друзья Сандро один за другим исчезли при невыясненных до конца обстоятельствах.
Вскоре и сам Сандро оставил орден госпитальеров, чему были и иные, личные причины. А Юртий и Леваний прибрали к рукам власть в ордене и успешно завели там свои порядки.
Из тех, кто продолжал любить Дона Сандро в ордене осталась лишь донна Альго но и у нее были глубокие причины держаться от него подальше.
И вот на днях, отбыв в столицу по делам, Дон Сандро неожиданно столкнулся с Юртием и Леванием собственными персонами. Это неприятное столкновение и было причиной темного облака на его лице, опечалившего донну Анну при их встрече.
…
Новелла четвертая
Дон Сандро пожалел, что не надел сегодня свой красный кожаный плащ.
С утра погода была теплой. Прогуливаясь после Литургии, они с Георгом изрядно вспотели.
Но в середине дня погода резко испортилась. Загудел штормовой ветер. Капли дождя захлестали их по лицам как сотни маленьких плетей.
Дон Сандро с Георгом встретились в порту с Базилем. Он прибыл из Иерусалима с тревожными вестями - сарацины идут на христиан войной, невиданной по своей кровавой жестокости. Во имя якобы «правой веры» они сжигают все на своем пути, вырезают целые поселения, подвергая жителей изощренным издевательствам. Дороги заполнены беженцами, ищущими спасения. Жестокость сарацин повергает в ужас даже мужчин - миролюбивых трудяг, ни разу не бравших в руки оружие. С трудом находятся те, кто готов записаться в ополчение и выступить в новый крестовый поход.
Сандро узнал у Базиля, где находится пункт сбора ополчения и, приняв решение отправиться туда завтра на рассвете, поехал к донне Анне, чтобы проститься с ней.
- Сандро, прошел всего год с тех пор, как я похоронила Гуго! - воскликнула донна Анна, пряча рыдающее лицо у него на груди. - Ты идешь на верную смерть! Мусульмане слишком сильны и их слишком много!
- Я отлично владею оружием, Анна, и потом… на моей стороне Истинный Бог!
- Ох, прекрати, Сандро! Сейчас не время пускаться в богословские дискуссии! Скольких христиан, на чьей стороне твой Истинный Бог, они уже убили! Это безумные фанатики, Сандро! Они не меньше твоего убеждены в своей правоте! А мне все равно, чья вера правая!
- Не богохульствуй, Анна, - он отстранился.
- Прости… я сама не соображаю, что говорю. Я так люблю… так люблю тебя… я не могу, не могу тебя потерять… останься со мной, здесь, в Виаденсвиле. Тебе же со мной хорошо? Я же нужна тебе? Нужна так же сильно, как ты нужен мне? Разве нет? Что ты молчишь? Меня пугает твой взгляд! Я предчувствую, что случится что-то ужасное! Меня сковывает безумный, безумный страх!!!!
Она хотела обнять его, но он отстранил ее рукой. Увидев отчаяние на ее лице, он сжалился, заставил себя улыбнуться и своим обычным мягким тоном произнести:
- Милая донна Анна. Тебе надо креститься, тогда страх сразу же пропадет. Ты почувствуешь, что ты не одна. Одиночество и страх происходят от неверия. Я вот ничего не боюсь. Ведь со мною Христос.
- Которого зверски убили, - прошептала она обреченно.
- Любой христианин мечтает пролить свою кровь за Христа, - бодро ответил Сандро. - Ну, не поминай лихом. Долгие проводы - долгие слезы. Мне пора.
Она в смятении смотрела на его удаляющуюся фигуру и на его золотые кудри, играющие на ветру.
…
Новелла пятая
Дон Сандро был тяжело ранен.
Он сражался доблестно, но мусульман было слишком много. Его изранили с ног до головы. Он чудом остался жив и оказался в полевом госпитале.
Узнав, где он, донна Анна осыпала его письмами, в которых писала, как он ей дорог. Она пересмотрела многие вопросы, касающиеся веры. О, теперь ее сердце было готово уверовать! Но донна Анна считает именно его, Сандро, пророком Всевышнего, несущим людям Свет Божественной истины.
- Смеется она надо мной, что ли? - думал Сандро, крючась в постели между приступами рвоты. Хорош пророк! Лежачий, вонючий, исхудавший, покрытый гноящимися ранами с головы до ног, злобный и гадкий человечишка, обагривший свои руки кровью себе подобных.
Но какая дьявольская провокация! Раньше Сандро думал, что ислам - это лишь упрощенная версия того же самого христианства. Теперь он ясно видит, что за появлением этого так называемого учения ясно прослеживаются рога и копыта Сатаны.
Дорого бы заплатил Сандро, чтобы оказаться сейчас среди единоверцев в Храме Гроба Господня. Сейчас его наверное даже нисколько не смутит свидание с донной Альго. А все его выяснения отношений с госпитальерами казались безобидной возней в песочнице по сравнению с АДСКИМ КОШМАРОМ, постигшим их всех в лице настоящих врагов:
«Мы говорим слуге Креста: жди своего поражения... Мы говорим неверным и тиранам: ждите того, что сокрушит вас. Мы продолжаем наш джихад. Мы не остановимся до тех пор, пока знамя единства не пролетит по всему миру. Мы разобьем Крест... у вас не будет другого выбора, кроме как принять ислам или умереть…»
На несколько минут Сандро погрузился в забытье, а потом проснулся, словно ошпаренный.
Нет, он не может позволить себе сгнить здесь в этом бесполезном и одиноком унынии!
Неимоверным усилием воли он заставил себя встать и облачиться в белое с красными крестами одеяние тамплиера. Сам не понимая, как делает это, он оседлал коня и направился в сторону Иерусалима…
Рассказ Дона Сандро
8 июня. День Святой Троицы
Сегодня мы с Георгом оказались в Храме Гроба Господня совершенно неожиданно. С утра мы собирались отправиться абсолютно в другое место, но, повинуясь непреодолимому зову, на полпути развернули коней.
Оказавшись в Храме, по доброй древней традиции утопающим в зелени и цветах, я практически сразу увидел Донну Альго.
Она стояла недалеко от алтаря, опустив голову. Литургия уже началась.
Невозмутимо, как бесплотный дух, просочившись сквозь толпу, я оказался рядом с ней и слегка коснулся рукой ее плеча.
Она подняла на меня взгляд, в котором читалось: «А, это ты. Наконец явился. Где тебя носило? Я уже давно перестала тебя ждать. А что с твой рукой? Ты был ранен?»
Я наклонился и осторожно поцеловал ее в угол лба. Она тихонечко кивнула. Потом мы всю Литургию стояли вместе, рядом, плечом к плечу, иногда слегка касаясь друг друга рукавами. Я испытывал облегчение и полноту счастья, но оно было спокойным.
После «Отче Наш» она стала с огромным интересом разглядывать цветочки, украшающие алтарь, а потом куда-то делась. Я причастился, запил, прогулялся по саду и вернулся в Храм на прежнее место. Она увидела меня и встала слегка поодаль, но все равно близко. Я видел, как засиял ее взгляд, когда я вернулся.
Началась великая Троицкая вечерня. Одним глазом я смотрел в молитвослов, внимая ходу службы, а другой глаз ловил на том, что он любуется донной Альго, стоящей в профиль и прекрасной, как дева Мария.
Тут между нами встала мрачная и напыщенная фигура. Это был Леваний, мой старый недруг, цербер донны Альго. Забавно, что не далее как сегодня ночью мне приснилось, как мы с Леванием сидим вдвоем в каком-то трактире, выпиваем и закусываем некой снедью, типа копченой воблы.
Я хранил безмятежность. Мне только было немного жаль донну Альго, которая светилась счастьем до прихода Левания, а когда он отгородил ее от меня, ее взгляд потух.
Начались коленопреклоненные молитвы. Донна Альго уткнулась лобиком в ступени солеи. Я сделал то же самое, подойдя к алтарю почти по центру, и ощутил, как мы с ней снова соединились душами, и ревность Левания не способна нас разлучить.
После третьей молитвы меня позвал Георг, уставший ждать меня.
Выйдя из Храма с улыбкой на лице в компании друзей, я чувствовал себя победителем.
…
Ночь на 9 июня
Я уже лег в своем шатре и начал засыпать. Проснулся от того, что почувствовал - я не один, в шатре кто-то есть. Этот кто-то размахнулся и в свете луны сверкнул кинжал. Если бы я спал, то лезвие пронзило бы мне сердце. Но в последний момент я увернулся и выхватил меч. Лезвия скрестились.
Это был не кто иной как Леваний собственной персоной. Перекошенное лицо сковала смертельная бледность, взор его дышал злобой, по подбородку стекала слюна.
- Сандро! Подлец! Мерзавец! Негодяй! Если ты еще раз приблизишься к донне Альго, я добьюсь того, что тебя сожгут на костре, как еретика!
- Леваний! - громовым голосом отвечал я, обрушивая удары меча и оттесняя его к стене. - Ты пытался заколоть меня во сне! Это кто еще из нас двоих подлец? А что касается донны Альго… Я люблю ее! Не смей вставать между нами, иначе пожалеешь!
Я выбил кинжал из его рук и занес меч, чтобы срубить ему голову, но честь не позволила убить безоружного.
- Пошел отсюда вон и больше не попадайся мне на глаза! Убирайся! Отойди от меня, Сатана.
Леваний исчез во мраке ночи.
…
Новелла восьмая.
- Дорогой мой Сандро, - сказал магистр ордена тамплиеров, когда они остались вдвоем. - Про тебя идет дурная слава.
- Да неужели? - усмехнулся Сандро. Вот и отпускай после этого врагов озлобленными и недобитыми. - И что же говорят?
- Говорят, что ты вломился в Храм Гроба Господня, растолкал толпу и стал при всех осыпать Донну Альго страстными поцелуями.
Сандро густо покраснел. Так ведь оно и было.
- Помнится, была у нас тут одна послушница по имени Джульетта, - раздумчиво заговорил магистр. - Ты еще ее крепко осуждал, не так ли? А теперь посмотри на себя! Ты ведешь себя точно так же, как и она. Если не гораздо хуже. Разве Великий Гроссмейстер не сказал тебе перед вступлением в орден тамплиеров оставить донну Альго в покое?
- Магистр, - сказал Сандро. - Я ведь до сих пор люблю ее.
- Избавь меня от этих душевных излияний, Сандро. Любить надо одного лишь Господа Бога. А ближних любить через Него.
- Так я так и делаю!
- Нет, ты так не делаешь. Так делали только великие святые. А ты очаровываешься людьми. А потом разочаровываешься. Вокруг тебя полыхают пожары.
Сандро молчал. Он видел, что магистр прав. Он пошел на поводу у собственных эмоций. Он вел себя как легкомысленный куртуазный повеса. Их ночная дуэль с Леванием достойна перебранки двух любовников, а никак не воинов Христовых.
- Говорят, - продолжал магистр, - что ты спутался с бандой ирландских головорезов и пытался похитить донну Альго ночью из монастыря. Что на пути у тебя встал верный страж чести и целомудрия донны Альго, доблестный и праведный рыцарь Леваний, которого Великий Гроссмейстер вчера наградил и повысил в должности. Леваний теперь приор госпитальеров. А твое поведение возмутительно, позорно и недостойно тамплиера. Если еще раз подобное повторится, я буду вынужден изгнать тебя из ордена. Мне очень жаль, я всегда по-доброму к тебе относился, но я магистр и исполняю свой долг. А теперь иди и выполняй свои обязанности. И выкинь из головы всю эту любовную галиматью.
Магистр вышел, оставив Сандро в потрясенном опустошении и тяжких раздумьях о жизни.
…
Новелла девятая
Дон Сандро с Георгом спешились, чтобы напиться из источника. Георг с жадностью глотал холодную сверкающую воду. Сандро пить не стал - он готовился к причастию. Сегодня в горном храме проходила литургия, а после нее собрание в стане рыцарей, вернувшихся с передовой, на которое Сандро был приглашен лично.
В иные времена это бы обрадовало его и польстило его самолюбию, но Сандро еще не оправился после того, что произошло с Леванием, и чувствовал себя растерянным, разбитым и подавленным. Его лицо было несколько остраненным. Георг внутренне радовался хорошему настроению своего господина, и считал, в общем-то справедливо, что удар судьбы пошел Дону Сандро на пользу.
- Сандро! Дон Сандро! - доносились до него приветственные крики, когда они приехали в стан.
Среди собравшихся Дон Сандро был ветераном. Все знали о том, что он бросился в гущу врагов один их первых, получил смертельные ранения и оказался в полевом госпитале. Многие думали, что он погиб, и встречали его, как воскресшего из мертвых, подобно самому Христу.
У Сандро был еще один извечный враг по имени Дон Худ. Так вот сейчас они встретились и обнялись как друзья, позабыв все обиды.
А потом Сандро узнал вот что.
Примерно в сутках верховой езды отсюда находится территория под названием Кценодия. Сейчас там бушует самая настоящая катастрофа. Засушливое лето и так чревато пожарами, а сарацины еще и специально наносят удары огнем. Сейчас в Кценодии сосредоточены самые главные силы рыцарей со всей империи, и они сдерживают врага как могут. Но пострадавших от ожогов слишком много, и силы у всех на пределе. Сейчас там нужны не только воины, способные владеть оружием, но и лекари, которые смогут облегчить страдания изувеченных. Короче говоря, если Дон Сандро оправился от своих ранений, его просят в самое ближайшее время отправиться в Кценодию и проявить навыки госпитальера.
Сандро согласился с горячей радостью! Он тотчас отправил гонца к магистру ордена с просьбой отпустить его в опасный поход.
Магистр не хотел терять лучшего из своих тамплиеров. Но в сложившейся ситуации отправиться на передовую и снова стать героем - это был для Дона Сандро единственный способ вернуть утраченную честь.
И все же магистр отпустил Сандро скрепя сердце. Во время последнего разговора он чувствовал, что был слишком строг. В историю с похищением Альго из монастыря он не верил ни на грош, как и Великий Гроссмейстер, получивший от Сандро подробное письмо с описанием того, что там на самом деле произошло. Что же до любовной галиматьи, которую магистр советовал забыть, то он и тут несколько слукавил. Сам он позволял себе испытывать чувства к женщине, оправдывая себя тем, что она слишком неприступна, чтобы отказываться от счастья любить ее из опасения лишиться чести.
Да, совесть магистра была не совсем спокойна. Но он отпустил Сандро в Кценодию.
…
Новелла десятая
Летний зной постепенно уступал место вечерней прохладе. Уставший Сандро покинул лагерь, чтобы немного размяться. Перед ним простиралась пустыня. Тонкой змейкой между ним и горизонтом струилась дорога.
Взор Сандро привлекла черная движущаяся точка. Это был всадник, спешащий сюда. Сандро сначала принял его за сарацина и потянул руку к эфесу. Но приглядевшись, он узнал одежды госпитальера. Сердце Дона Сандро забилось, он вскочил на коня и двинулся навстречу страннику, дабы поговорить с ним без свидетелей.
Приблизившись и узрев юное и полное решимости лицо госпитальера, Сандро преградил ему путь и громким голосом возгласил:
- Стой, странник! Если ты друг, назови свое имя и отвечай на мои вопросы! Если враг, сразимся прямо сейчас и здесь, и пусть победит сильнейший.
- Мое имя Крис из Галлии, я рыцарь славного ордена госпитальеров и спешу в Кценодию по особому поручению.
- Что за поручение? Отвечай немедленно!
- Я отвечу лишь после того, как ты назовешь свое имя!
- Перед тобой Дон Сандро, рыцарь ордена тамплиеров.
После этих слов Крис спрыгнул с коня, отшвырнул меч и упал на колени.
Сандро удивился, также спешился и подошел к страннику.
- Знай, Дон Сандро, - тихим голосом произнес Крис, - я проделал этот путь для того, чтобы убить тебя.
- Почему ты передумал, Крис?
- Дон Сандро, все в ордене госпитальеров знают, что приор из ревности ненавидит тебя. Я вступал в орден и давал обеты Господу Богу не для того, чтобы служить орудием страстей власть имущих.
- Ты честный рыцарь, Крис. Я рад знакомству с тобой. Какие еще новости ты принес?
- Я тоже рад, Сандро. Я таким себе и представлял тебя. Буду рад остаться здесь и служить Богу вместе с тобой. Тем более что возвращаться мне некуда. Я принес ужасные вести, Сандро. Иерусалим взят сарацинами и разграблен. Власти сами пошли на предательство, чтобы спасти свои жизни. Великий Гроссмейстер убит. Магистр ордена тамплиеров убит. Иерусалимского королевства больше нет. Орден госпитальеров перенес свою базу на Кипр.
- Донна Альго жива?
- Да, Сандро, с ней все хорошо. Она очень любит тебя и похоже обижается только на то, что ты и не думал похищать ее из монастыря, а она мечтала об этом. Это для нас для всех очевидно.
- Не болтай ерунды, Крис, - буркнул Сандро, покраснев до ушей. - Давай по коням и ужинать. А то все съедят.
Двое всадников постепенно исчезли на фоне полыхающего неба.
…
Письмо Дона Сандро Донне Альго (лично в руки)
Здравствуй, любимая.
Мужайся. Молись за меня. Не отчаивайся. Даст Бог мы еще встретимся на этой Земле, и тогда никакие формальные правила не запретят мне подойти к тебе и поцеловать, потому что я люблю тебя.
Но даже если наши пути не пересекутся, знай - мое сердце с тобой. Эта жизнь пролетит быстро и мы всегда будем вместе.
Леванию передай, что мне жаль, что так вышло. Если может, пусть простит меня. Я его понимаю и не держу зла.
У нас все хорошо. Не беспокойся, родная.
Хорошего тебе и вам всем лета.
Твой рыцарь.
…
Новелла двенадцатая
Дон Сандро понял, что больше не может быть рыцарем и монахом ордена тамплиеров. Он в принципе разочаровался в католических монашеских орденах.
Он стал странствующим рыцарем, много скитался и молился Богу, чтобы Господь утвердил его в истинном пути.
В этих скитаниях он нашел маленькую православную общину, в которой и остался.
Однажды во время Литургии в их приходской храм вошла девушка, вся завернутая в черную шаль. Незнакомка приблизилась к Сандро и, поймав его удивленный взгляд, тихо сказала ему:
- Я больше не монахиня. Позволь мне встать рядом с тобой.
Потрясенный Сандро не верил глазам - это была донна Альго.
После службы он крепко взял ее за руку и подвел к батюшке. Они обвенчались в тот же день.
У них родилось много детей, и они были очень счастливы до конца жизни и в Вечности.
весна - лето 2025