Максим проснулся внезапно. Вот только что он крепко спал и даже видел какой-то сон, а теперь лежит на спине и таращится в темноту. Он не мог бы с уверенностью сказать, что именно его разбудило, но во сне ему показалось, что кто-то присел на самый краешек его кровати. Чтобы разглядеть того, кто сидит рядом с ним, Макс приподнялся на локтях и всмотрелся в темноту. Темнота была густой и абсолютно чёрной, более того она глушила все звуки вокруг. Максим знал, что кровать должна скрипнуть, откликаясь на его движения, но он не услышал ни скрипа, ни звука трения тела о постельное бельё - ничего. Совсем.
Он хотел окликнуть невидимку, но голос не повиновался ему. Макс мог бы взмахнуть ногами и дать пинка тому, кто так бесцеремонно зашёл к нему среди ночи, спихнуть незванного гостя с кровати, но откуда-то он знал, что нельзя так делать.
Между тем ночной гость Максима повозился на кровати, устраиваясь поудобнее и по-прежнему не говоря ни слова.
- Кто здесь? - шёпотом, пугаясь звуков собственного голоса, Максим задал вопрос темноте.
Ответом ему был едва слышный шелест и лёгкое, почти невесомое прикосновение к его голой ноге где-то в районе колена. И тут Макс не выдержал - он лягнул ногой пустоту, конечно, никого не задев. Потянулся рукой туда, где стояла прикроватная тумбочка, а на ней - небольшая лампа под тряпичным абажуром - маленький ночник, дававший совсем мало света, но и его сейчас хватило бы, чтобы развеять тьму, наполнившую комнату. Максим шарил руками, но почему-то всё никак не мог дотянуться до тумбочки. Невидимая в темноте, она ускользала от него, будто бы отступала от кровати всё дальше маленькими шажками.
Резким движением Макс скинул ноги на пол, готовый в любую секунду сорваться с кровати и броситься к двери и покинуть эту пугающую его темноту. Тут же на его грудь легла прохладная ладонь. Он до сих пор ничего не видел, но почему-то понял, что именно ладонь, даже ладошка, давит сейчас прямо в центр его груди, заставляя остаться в постели.
Максим выпустил воздух сквозь сжатые зубы и повторил:
- Кто ты?
В ответ он услышал только тихий смешок и по-змеиному шипящее "тсс!", а потом давление прохладной ладони на его грудь усилилось, и Максим упал на подушку, будучи уже не в силах сопротивляться происходящему. Некоторое время он ещё лежал, глядя в черноту, окутавшую его со всех сторон, и чувствуя, как ладонь на его грудной клетке становится ледяной. И как только холод стал нестерпимым, Макс отрубился, а вместе с ним отключились все его чувства и ощущения.
***
- Максиим! Пора завтракаать! - зычный голос тёти Любы, Любови Петровны, мог бы поднять и мёртвого, но тот, кого тётка звала, так и не появился на летней кухне.
Любовь Петровна поставила на стол тарелку с бутербродами с маслом и крикнула сыну, который чуть-чуть не успел плюхнуться на своё место за столом:
- Васька, сбегай за Максимкой, сколько можно спать!
Василий, тощий, как жердь, загорелый мальчуган двенадцати лет, побежал исполнять мамкино приказание, ослушаться было никак нельзя - Любовь Петровна отличалась вспыльчивым нравом и быстро чинила расправу над тем, кто ей не подчинялся.
Наверное, именно из-за этих качеств её старшая сестра Екатерина отправила к ней на лето своего сына Максима, семнадцатилетнего оболтуса, которого она сама уже отчаялась воспитать. Катя сразу наказала Любе - Макса не жалеть, потому что он давно уже сел ей на шею и ножки свесил. Отец Максима отбыл в неизвестном направлении, прожив в однокомнатной квартире с орущим младенцем всего лишь три месяца. Хорошо, что алименты от несостоявшегося папаши приходили исправно и в полном объёме, что значительно облегчало жизнь Кати и Максима, но мужского воспитания мальчик недополучил. Сама же Екатерина была барышней нежной и чувствительной, что не позволяло ей наказывать сына за все его проделки, как он того заслуживал. Единственная кара, настигающая Макса каждое лето, - это отправка его к тёте Любе, где тётка пыталась при помощи экспресс-курса обучить племянника послушанию и хорошему поведению.
Любовь Петровна с мужем Иваном и сыном Васькой жила практически на самом берегу тёплого моря. Как их маленькую рыбацкую деревушку до сих пор не снесли и не выстроили на её месте очередной гостиничный комплекс для отдыхающих, местным было неведомо. Некоторые из них, вообще, считали это чудом. Скорее всего чудо объяснялось тем, что деревенские рыбаки поставляли рыбу на большинство кухонь ближайших отелей, а иногда к ним в деревню привозили туристов, желающих лично увидеть жизнь аборигенов и то, как они ловят рыбу.
Иван тоже рыбачил, ранним утром он уходил в море на своей лодке и при помощи небольшой сети добывал пропитание семье - большую часть рыбы он продавал, оставляя себе немного на уху. Иногда он брал с собой сына Ваську, но мальчик был слишком громким, слишком подвижным, он почти ни минуты не мог усидеть на месте, а рыбная ловля всё-таки предполагала сосредоточенность и соблюдение тишины. Так что чаще всего Василий оставался с матерью дома, становясь главным помощником Любови Петровны.
Вернувшись из комнаты двоюродного брата, Вася громко отрапортовал:
- Мама, а Максим спит! Я его даже за плечо потряс, но он только застонал и даже глаза не открыл.
- Таак, понятно! Наверняка, до утра за ноутбуком просидел! Теперь будет дрыхнуть до обеда! - Люба вытерла руки о полотенце и пошла сама будить племянника.
В маленькой комнатке с одним окошком, которую выделили гостю Плетнёвы, до сих пор царил полумрак. Любови Петровне сразу с порога в нос бросился запах затхлости, сырости и гниющей травы.
- Госсподи! - он прикрыла нос рукой и шагнула к окну, отдёрнула штору и распахнула обе створки настежь, впуская в комнатушку свет и свежий воздух.
Максим даже не шевельнулся во время столь бесцеремонного вторжения тётки. Он лежал на спине, широко раскинув руки и ноги, и тихонько посапывал.
- Максик! Максиим! - тётя Люба крепко взяла племянника за плечо и встряхнула так, что у него клацнули зубы. - Подъём! Просыпааемся!
Макс продолжал спать, как убитый. Любовь Петровна снова затрясла паренька, потом и вовсе побрызгала ему в лицо холодной водой, которую быстро принёс Вася. Эти меры тоже не помогли добудиться Максима. Тогда тётя Люба решила дать ему поспать до обеда, а если он и к тому времени не встанет, то придётся звонить Кате, пусть сама разбирается со своим сыном.
Накрывая стол к обеду, Люба услышала шаркающие шаги, а спустя несколько секунд, увидела племянника. Макс отчаянно зевал и тёр красные глаза.
- Доброе утро, тётя Люба!
- Да уж утро! Обед давно наступил!
- Как обед? А что вы меня не разбудили раньше?
- Да будили мы тебя, будили! Вместе с Васькой! Но разбудить не смогли. Ты, наверно, играл до утра, а, Максик?
- Нет, тётя Люба, я около десяти пошёл в постель, поиграл в телефоне и спать лёг. Как это вы не смогли меня разбудить?
- А вот так! - Люба начинала нервничать и повышать голос.
Она не понимала, почему Макс не проснулся утром, если лёг рано? И почему он выглядит так, будто на нём вчера весь день пахали? Её очень сильно тревожили эти вопросы и внешний вид Максима - запавшие глаза, сухие губы и дрожащие руки и ноги. Семнадцатилетний парень, проспавший всю ночь, просто не может выглядеть так!
- Максик, садись покушай, - прокрутив всю ситуацию в голове, Люба смягчилась и решила пока оставить племянника в покое. - Вот супчик, второе и чай. Ешь, пока горячее!
Максим поблагодарил и накинулся на еду со скоростью очень голодного человека. Любовь Петровна наблюдала за ним и расстроенно качала головой - внезапный аппетит Макса ей тоже не нравился.
Дорогие друзья, благодарю вас за лайки, комментарии и подписку!
Берегите себя и будьте здоровы!