Анна Сергеевна сидела у окна больничной палаты и смотрела, как за стеклом кружатся первые снежинки. Семьдесят восемой декабрь в ее жизни — и, вероятно, последний. Диагноз прозвучал как приговор: неоперабельный рак, метастазы, счет идет на недели. Странно, но она чувствовала скорее облегчение, чем страх. Словно тяжелая ноша, которую она несла всю жизнь, наконец могла быть сброшена.
Дверь палаты тихонько скрипнула. Вошла дочь, Елена, осторожно, будто боялась потревожить: с пакетами, в которых угадывались домашняя еда, лекарства, книги.
— Мама, как ты сегодня? — Лена поставила пакеты на тумбочку и присела на край кровати, заботливо поправляя одеяло.
— Лучше, чем вчера, — соврала Анна Сергеевна, силясь улыбнуться. На самом деле боль становилась все сильнее, но она не хотела тревожить дочь.
— Я борщ принесла, твой любимый. И яблочный пирог испекла, — Лена начала доставать контейнеры с едой. — Сейчас покормлю тебя.
— Спасибо, доченька, — Анна Сергеевна с нежностью смотрела на дочь. Как же она похожа на отца — те же карие глаза, тот же упрямый подбородок, та же манера слегка наклонять голову, когда слушает. — А Михаил не пришел с тобой?
— Миша на работе, — Лена виновато покачала головой. — Но обещал заехать вечером, после совещания. Он тебе горячий привет передает.
Анна Сергеевна кивнула. Зять у нее был хороший — заботливый, внимательный. Не то что ее Николай...
Стоило подумать о муже, как сердце привычно сжалось. Сорок пять лет вместе, вырастили дочь, потом внуков. А ведь все могло сложиться иначе, если бы она тогда не промолчала, не приняла то судьбоносное решение.
— Мама, ты какая-то задумчивая сегодня, — Лена внимательно всматривалась в ее лицо. — Болит что-то?
— Нет-нет, просто вспоминаю... Жизнь пролетела, как один миг. Ты даже не представляешь, как быстро это происходит.
— Ну что ты, мамочка, — дочь взяла ее за руку. — Ты еще поправишься, поживешь, на правнуков посмотришь...
Анна Сергеевна только улыбнулась в ответ. Она знала правду. И чувствовала, что пришло время открыть ее и дочери. Обман длился до самой старости, пока смертельная болезнь не заставила сказать правду. Но как начать такой разговор? Как объяснить то, что она сама с трудом могла осмыслить все эти годы?
— Леночка, — она собралась с духом, — нам нужно поговорить. О серьезном.
Дочь вздрогнула, уловив непривычные нотки в голосе матери.
— Конечно, мама. О чем?
— О твоем отце. И о том, что я скрывала от вас всю жизнь.
Лена нахмурилась, не понимая.
— О папе? Но что... — она запнулась, увидев, как изменилось лицо матери.
— Николай... он не был тебе родным отцом, — тихо произнесла Анна Сергеевна.
В палате повисла тишина, нарушаемая только приглушенными больничными звуками за дверью. Лена застыла, словно пытаясь осмыслить услышанное.
— Что ты говоришь, мама? — наконец выдавила она. — Как это — не родной? А кто тогда мой отец?
Анна Сергеевна глубоко вздохнула. История, которую она хранила в тайне полвека, наконец просилась наружу.
— Его звали Сергей. Сергей Андреевич Воронцов. Мы познакомились, когда я работала в библиотеке института. Он был аспирантом, молодым, талантливым, подавал большие надежды в физике...
Она прикрыла глаза, и перед ней возник образ высокого юноши с непослушной копной светлых волос и ясными голубыми глазами. Такими не похожими на темные, почти черные глаза Николая. Интересно, заметила ли Лена эту странность? Ведь у нее самой глаза карие, хотя у них с Николаем оба темноглазые.
— Мы влюбились друг в друга сразу и очень сильно. За полгода ни разу не поссорились. Он делал мне предложение трижды, но я все медлила с ответом. Боялась, что это слишком поспешно, что нужно лучше узнать друг друга...
— И что случилось? — Лена смотрела на мать широко открытыми глазами, будто видела ее впервые.
— Его отправили на стажировку за границу. Тогда это было большой редкостью, и очень почетно. Он обещал вернуться через полгода и сразу же жениться на мне. Мы попрощались в аэропорту, и я... я уже знала, что беременна. Но не сказала ему — не хотела, чтобы он отказывался от такой возможности ради меня.
Анна Сергеевна помолчала, собираясь с мыслями. Странно, но сейчас, спустя полвека, боль от тех воспоминаний была почти такой же острой, как тогда.
— Он не вернулся, — догадалась Лена.
— Вернулся. Но слишком поздно, — горько усмехнулась Анна Сергеевна. — Понимаешь, через два месяца после его отъезда я попала в больницу с угрозой выкидыша. Мне нельзя было волноваться, нужен был постоянный присмотр. А я жила одна, родители в деревне, денег не хватало даже на еду, не то что на лечение...
— И тогда появился Николай? — тихо спросила Лена.
— Да. Он работал водителем в нашем институте, давно ухаживал за мной. Надежный, работящий, из хорошей семьи. Когда узнал о моем положении, сразу предложил помощь. Сказал, что женится на мне и будет растить ребенка как своего. Я была в отчаянии, боялась потерять тебя, боялась осуждения — тогда с матерями-одиночками было непросто... И согласилась.
— А Сергей? Он так и не узнал обо мне?
Анна Сергеевна покачала головой.
— Его стажировка затянулась на год. Когда он вернулся, я уже была замужем за Николаем, ты родилась, все считали тебя нашей общей дочерью. Я не нашла в себе сил сказать правду. Струсила.
Лена молчала, переваривая услышанное. На ее лице отражалась целая гамма эмоций — недоверие, растерянность, обида.
— И все эти годы... ты никогда... — она запнулась.
— Я пыталась, — тихо призналась Анна Сергеевна. — Несколько раз была на грани того, чтобы все рассказать. Особенно когда ты подросла и стала так явно похожа на него, а не на Николая. Но твой... Николай заставил меня поклясться, что я никогда не открою эту тайну. Он боялся потерять тебя, боялся, что ты отвернешься от него, если узнаешь правду. Он ведь действительно любил тебя как родную.
— А что стало с Сергеем? С моим настоящим отцом? — в голосе Лены звучала боль.
— Он сделал блестящую научную карьеру. Стал академиком, получил Государственную премию. Женился, у него родились двое сыновей... Твои единокровные братья, — Анна Сергеевна с трудом произносила эти слова.
— Ты следила за его жизнью? — Лена смотрела на мать с упреком.
— Не могла не следить. Каждый раз, когда видела его фамилию в газете или слышала по телевизору, сердце замирало. Думала: вот, он мог быть твоим отцом, вы могли жить совсем другой жизнью...
— Лучшей жизнью? — горько спросила Лена.
— Не знаю. Может быть, да. Он был талантливым, обеспеченным. У него были связи, возможности. Ты могла бы получить лучшее образование, не работать на заводе, а заниматься наукой или искусством...
— Или он мог бы отказаться от меня. Или его жена не приняла бы чужого ребенка. Или... мало ли что могло быть, мама.
Анна Сергеевна удивленно посмотрела на дочь. В ее словах звучала не обида, а какое-то странное смирение.
— Ты не сердишься на меня? За то, что я скрывала правду?
Лена тяжело вздохнула.
— Я не знаю, что чувствую сейчас. Это слишком... неожиданно. Всю жизнь считать одного человека отцом, а потом узнать, что у тебя совсем другая кровь, другие корни... Но я не могу винить тебя. Ты делала то, что считала правильным для меня.
— Я эгоистично думала о себе, — покачала головой Анна Сергеевна. — Боялась осуждения, боялась потерять стабильность. А потом просто не нашла в себе смелости признаться.
— Ты была молодой женщиной в сложной ситуации, — тихо сказала Лена. — Я не знаю, как бы поступила на твоем месте.
Анна Сергеевна с благодарностью посмотрела на дочь. Она не ожидала такого понимания. Скорее готовилась к гневу, обвинениям, может быть, даже отчуждению.
— Николай любил тебя. По-настоящему, — сказала она. — Для него ты всегда была родной дочерью. Пожалуйста, не забывай об этом.
— Я знаю, — Лена кивнула. — Он был хорошим отцом. Строгим, но справедливым. Всегда поддерживал меня, учил всему, что знал сам...
— Он настоял, чтобы мы назвали тебя Еленой, — вдруг вспомнила Анна Сергеевна. — Сказал, что это имя царицы, и ты должна вырасти достойной его. А я хотела назвать тебя Светланой...
— Почему?
— Потому что Сергей любил это имя. Говорил, что оно ассоциируется у него со светом, теплом...
Они помолчали, каждая погруженная в свои мысли. За окном снег падал все гуще, покрывая больничный двор белым покрывалом.
— А он... Сергей, он жив? — вдруг спросила Лена.
Анна Сергеевна покачала головой.
— Нет. Умер десять лет назад. Инфаркт. Я узнала из некролога в научном журнале...
— И ты никогда не пыталась с ним связаться? Все эти годы?
— Один раз, — тихо призналась Анна Сергеевна. — Когда тебе было пятнадцать. Мы случайно встретились на научной выставке. Я взяла тебя с собой, думала, будет интересно. И вдруг увидела его — он выступал с докладом. Ты тогда пошла смотреть какие-то экспонаты, а я... я подошла к нему после выступления.
— И что? — Лена подалась вперед, затаив дыхание.
— Он узнал меня сразу. Представляешь? Спустя столько лет. Мы отошли в сторону, и он спросил, как я живу, счастлива ли. Я сказала, что все хорошо, что у меня семья, дочь... — Анна Сергеевна сглотнула комок в горле. — А потом он посмотрел в твою сторону и спросил: «Это она?» И я поняла, что он догадался. Или, может быть, всегда знал...
— Что ты ответила?
— Соврала. Сказала, что ошибается, что моя дочь родилась уже после нашего расставания. Он кивнул, но в глазах было такое... понимание. Будто он видел меня насквозь.
— И это была ваша последняя встреча?
— Да. Больше я его не видела. Только фотографии в газетах, репортажи по телевизору... — Анна Сергеевна вздохнула. — Знаешь, что самое странное? Он был счастлив в своей жизни. И я была счастлива в своей. Может быть, так и должно было случиться.
Лена задумчиво смотрела в окно. Потом вдруг спросила:
— А мои... братья? Ты знаешь, кто они?
— Старший — профессор физики, как отец. Младший вроде бы занимается бизнесом. Я видела их фотографии в интернете, когда Михаил показывал мне, как им пользоваться... — Анна Сергеевна запнулась. — Ты похожа на них. Особенно на младшего. Те же глаза, тот же разрез...
— Ты думаешь, мне стоит найти их? — тихо спросила Лена.
— Не знаю, доченька. Это только твое решение. Может быть, им будет сложно принять такую правду. А может, они будут рады узнать о существовании сестры...
В дверь палаты постучали, и вошла медсестра с капельницей.
— Время процедур, Анна Сергеевна, — сказала она бодрым голосом. — А вам, девушка, придется подождать в коридоре.
Лена поднялась, все еще ошеломленная разговором.
— Я зайду позже, мама, — сказала она, наклоняясь, чтобы поцеловать мать в щеку. — Нам еще многое нужно обсудить.
Когда дочь вышла, Анна Сергеевна откинулась на подушки, чувствуя странное облегчение. Словно тяжелый камень, давивший на грудь все эти годы, наконец был сброшен. Она не знала, как Лена поступит с этой информацией, захочет ли искать своих кровных родственников. Но главное — правда была сказана. Больше не нужно было носить в себе эту тяжесть, этот обман, растянувшийся на полвека.
Медсестра ловко поставила капельницу и вышла, оставив Анну Сергеевну одну. За окном продолжал падать снег, покрывая землю чистым белым покрывалом. Как символ нового начала, думала она. Ее жизнь подходила к концу, но для Лены открывалась новая страница — с правдой, какой бы горькой она ни была.
Возможно, где-то там, среди живых, ходят люди с той же кровью, что и у ее дочери. Люди, которые могли бы стать ей семьей. А может быть, лучшая семья — та, которая была рядом все эти годы. Не по крови, а по любви.
Анна Сергеевна закрыла глаза, чувствуя, как лекарство медленно течет по ее венам, притупляя боль. Она сделала то, что должна была сделать. Остальное — уже не в ее руках.
Рекомендую к прочтению увлекательные рассказы моей коллеги: