Часть I.
Часть II.
Читатели, вооруженные ИИ, могут обнаружить, как размывается граница между первичными и вторичными источниками, особенно если они читают материал, в котором, по их мнению, можно отделить форму от содержания. Многие люди уже комфортно делают это: с 2012 г. берлинская компания Blinkist, которая рекламирует себя как «будущее чтения», предлагает 15-минутные резюме популярных научно-популярных книг, как в текстовом, так и в аудиоформате. (За 15-минутный «миг», вы можете вникнуть в исследование Райана Холидея стоической и буддийской философии "Сила спокойствия"). Или изучите Reader's Digest Condensed Books - подписную антологию, которая на сезонной основе публиковала красивые тома в твердом переплете, содержащие четыре или пять романов, которые были обрезаны примерно до половины своего первоначального размера. Книги были популярны — в 1987 г. Times сообщил, что 1,5 млн читателей покупали 10 млн экземпляров ежегодно — и, когда я рос, у моих родителей была полка с ними в нашем доме; не задумываясь об этом, я прочитал несколько «сокращенных» триллеров Дика Фрэнсиса и Норы Робертс. (Серия выходит и сегодня как Reader's Digest Fiction Favorites). Если бы я писал научную работу по роману Фрэнсиса «Вторая рука» 1979 г., у меня были бы большие проблемы из-за того, что я полагался на сокращенную версию. Но если мне нужны история, атмосфера, саспенс, то я мог бы быть оправдан, чувствуя, что я «прочитал» книгу. Конечно, я вряд ли буду искать полную версию.
В нашем настоящем читательском режиме кратко изложенные или измененные тексты являются исключением, а не правилом. Но в течение следующего десятилетия или около того эта полярность может измениться: мы, как правило, будем начинать с альтернативных текстов и только потом принимать решение - искать ли оригинал: примерно так же, как мы сейчас загружаем отрывки из новых книг на Kindle, прежде чем взяться за них. Поскольку ИИ по запросу может генерировать сокращенные версии, резюме и другие сжатые тексты, мы сможем даже переключаться между версиями в зависимости от обстоятельств — так, сегодня вы можете решить послушать подкаст на скорости «2x» или выключить скучное телешоу и обратиться к Википедии, чтобы узнать, чем оно закончилось. Поп-песни часто появляются в разных редакциях — в чистой редакции и различных ремиксах EDM. Как писатель, я, возможно, не захочу, чтобы мой текст преломлялся таким образом. Но сила преломления будет не в моей власти; она будет лежать на читателях и их ИИ. Вместе они разрушат пространство между чтением и редактированием.
Разумно утверждать, что некоторые виды письма не должны или, возможно, не могут быть изложены в кратком виде. Если вы читаете краткое содержание неаполитанских романов Элены Ферранте — Лила сделала это, Лену сделала то — вы попросту обманываете себя. Возможно, «Гедель, Эшер, Бах: эта бесконечная гирлянда» Дагласа Хофштадтера можно свести к ее ключевым концепциям, и, возможно, чат-бот мог бы объяснить их вам более ясно, чем автор, — но длина и сложность являются частью смысла этой книги. И, конечно, читатели продолжат ценить настоящие голоса своих собратьев-людей. Недавно я читал «Детство, отрочество, юность» Л.Н.Толстого. Книга полна немецких фраз, странных исторических деталей и русских культурных нюансов, которых я не понимаю. Тем не менее, я люблю пропускать сноски; я хочу оставаться в потоке истории и под чарами Толстого. Доля людей, которые просто любят старомодное чтение, может и сокращается, но она не уменьшится до нуля или даже близко к этому.
Тем не менее, я не могу не задаться вопросом, не окажется ли внутренняя целостность письма менее мощной, чем кажется. Когда-то с трудом представлялось, что наступят времена, когда целые песни будут писаться вокруг или из сэмплов; сегодня сэмплирование ничем не примечательно, и мы воспринимаем текучесть музыкального производства как особенность, а не как ошибку. Неужели так сложно представить, что культура ремиксов перейдет и в чтение? Какая из многочисленных версий «Blue Monday» группы "New Order" настоящая? Имеет ли это значение, если вам нравится песня? Точно так же, если я читаю свою версию книги «Моя гениальная подруга», а вы - свою, разве мы оба не поклонники Ферранте? Генри Джеймс пересмотрел многие из своих романов, когда они были переизданы позже; Тейлор Свифт подарила нам «версии Тейлор». Мы заботимся о намерениях, личности и праве собственности писателя; мы знаем, что произведение представляет собой определенную последовательность слов, которая становится менее конкретной и во многих случаях менее ценной по мере перестановки. Но нам также может понравиться стать редакторами того, что мы читаем, при помощи ИИ.
Мой читательский расцвет пришелся на годы перед поступлением на журналистику, когда я готовился к получению степени доктора философии по английскому языку. Примерно в середине моей аспирантской программы мне пришлось сдавать общий экзамен — многочасовой перекрестный опрос, который проводили три профессора. Экзамен был основан на списке литературы, распространенном на год вперед, который охватывал почти всю английскую литературу: от Беовульфа до «Возлюбленной», включая "Улисс"Джойса и стихи Йейтса. Я читал днем и ночью; чтобы продолжать читать, не напрягая глаза, мне пришлось купить специальную лампу и увеличительное стекло на подставке. Пару лет спустя я сдал второй экзамен — полевой экзамен, посвященный литературному разделу — на основе списка, который мне было поручено составить самому. Этот второй список также должен был являться планом чтения на год, и мой включал, возможно, два десятка романов и, казалось бы, бесконечное количество литературной критики. Я начал читать стоя, чтобы беречь спину.
Человеческая версия чтения подразумевает конечность. Было волнительно понять, сколько я смогу прочитать, и подготовка к экзаменам поставила меня на путь становления в человека, который «читает все». Тем не менее, даже когда я пробирался через значительную часть канона, я не мог не заметить, что читаю лишь малую часть того, что существовало. Библиотека в моем университете была комично огромной, со множеством подземных уровней, при этом глубоко в стеллажах мерцал свет, открывая целые полки книг, которые, в чем я сомневался, кто-то читал, по крайней мере, в последнее время. И сегодня, оглядываясь назад, я обнаруживаю еще один вид ограничения: память. Я, возможно, читал «Королеву фей» Эдмунда Спенсера, но помню ли я что-то большее, чем суть? Есть причина, по которой в среднем возрасте я трачу столько же времени на перечитывание великих книг, которые я читал (например, «Детство, отрочество, юность»), сколько и на поиск новых.
Оспаривает ли ИИ эти ограничения фундаментальным образом? Конечно, можно представить, что интеллектуальные читающие машины помогут нам найти ценность в тексте, который в противном случае оказался бы непрочитанным. (Этот процесс может быть немного похож на добычу ископаемого топлива: старые, специализированные или сложные тексты можно было бы использовать в сжатой форме для питания нового мышления). Также можно представить сценарии, в которых LLM расширяет и углубляет наши воспоминания о прочитанном. Если бы я готовился к экзаменам вместе с ИИ, а затем продолжил обсуждать прочитанное с тем же ИИ год за годом, я мог бы создать что-то вроде живого сборника цитат, дневника размышлений. Однако, как это часто бывает, мне повезло иметь собеседника-человека — мою жену, которая тоже училась со мной в аспирантуре. Наши отношения были сформированы нашим чтением. ИИ сам по себе немотивирован; хотя он и читает, но при этом не является читателем; его «интересы» в любой момент времени полностью зависят от вопросов, которые ему задают. И поэтому его полезность как инструмента чтения зависит от существующей культуры чтения, которую он не может воплотить или сохранить.
Что произойдет с культурой чтения, когда чтение станет автоматизированным? Как будет выглядеть будущее, в котором текст будет рассматриваться как нечто текучее, заменяемое, преломляемое, абстрактное? В этом будущем люди, скорее всего, будут читать, сделав текст короче и более конкретным или изменив его на что-то другое, например, на подкаст или многотекстовый отчет. Будет легко уловить суть написанного, почувствовать, что вы его знаете, и поэтому решение познакомиться с самим текстом будет включать в себя положительное принятие работы. Некоторые писатели будут пытаться очаровать читателей-людей силой личности; другие просто предположат, что они «пишут для ИИ». Возможно, новые стилистические подходы будут направлены на то, чтобы отпугнуть автоматизированное чтение, установив зоны чтения только для людей. Люди, которые действительно будут читать «оригиналы», будут редки, у них будут знания, которые не доступны другим, и они будут наслаждаться опытом, которого другие лишены, — но эпоха, в которой «начитанность» является признаком образованности или интеллекта, в значительной степени закончится. Будет трудно отделить глубоких читателей от поверхностных; возможно, если чтение с помощью ИИ окажется достаточно полезным, эти термины не обязательно будут применяться. Текст может рассматриваться как переходный носитель, временное место отдыха для идей. Письменное произведение, которое сегодня часто рассматривается как конечная точка, кульминация, законченная единица усилий, может, к лучшему или к худшему, восприниматься как ступенька к чему-то другому."
Телеграм-канал "Интриги книги"