Пятница. Конца этому дню, кажется, не будет никогда. Клиенты как с цепи сорвались – один требовательнее другого, бумаги горами, а кофе в автомате закончился еще до обеда. Я, Ольга, буквально плюхнулась на сиденье своего старенького, но верного «Логана», выдохнула и включила подогрев руля. Единственная мысль – домой. В тишину. В тепло. В свою крепость. Мою квартиру в этом уютном, хоть и не новом, доме на окраине. Досталась она мне от бабушки, я в ней каждый уголок знаю, каждый скрип половицы.
Открываю дверь – и замираю на пороге. В прихожей – незнакомый запах, что-то тяжелое, наваристое, вроде борща. И… чужой хаос. Рядом с моими аккуратными туфлями валяются какие-то потрепанные кроссовки мужские, размера на 45-й, не меньше. На вешалке, прямо поверх моего любимого бежевого пальто, наброшена яркая, явно дешевая куртка с капюшоном. А из гостиной доносится громкий, надрывный смех и топот.
«Игорь?» – неуверенно зову я, снимая сапоги и стараясь не наступить в какую-то липкую лужу у порога.
Из гостиной вываливается мой муж. Лицо раскрасневшееся, довольное. За ним маячит его младший брат, Стас, тот самый, который вечно «в поисках себя» и «временных затруднениях». А следом – его девушка, Катя, с вечно недовольным выражением лица. Они уже здесь.
«Оленька, привет!» – Игорь пытается обнять меня, от него пахнет пивом. Я отстраняюсь.
«Что… что они здесь делают?» – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Смотрю мимо него, в гостиную. На моем диване, который я так тщательно выбирала, развалялся Стас, щелкая семечки. На ковре сидят их двое детей, лет пяти и семи, увлеченно гоняют машинки по только что вымытому полу. Скоро останутся черные полосы. Катя лениво перелистывает журнал на моем кресле.
«Как что? Гостят!» – Игорь широко улыбается, как будто объявил о чем-то совершенно обыденном и радостном. «Стасик с Катей, ну, там опять проблемы с арендой, хозяин выгнал. А куда им с ребятишками? На улицу? Я не мог же…»
«Сколько?» – односложно спрашиваю я, чувствуя, как ледяная волна поднимается от пяток к макушке. «Сколько они пробудут?»
«Ну, Оль…» – Игорь понижает голос, пытается взять меня за руку, но я отдергиваю. «Недельку? Максимум две. Пока квартиру новую найдут. Мы же не звери? Детки же…»
«Две недели? В нашей однушке? Четверо взрослых и двое детей? Ты в своем уме?» – шепот мой становится шипящим. Я вижу, как Стас перестает щелкать семечки и прислушивается, Катя бросает на меня колючий взгляд.
«Ну что ты, места хватит!» – Игорь делает широкий жест, будто наша скромная «однушка» – это хоромы. «Стас с Катей в зале на раскладушке, ребятня у них рядом на матрасике. А мы с тобой – в спальне. Терпимо!»
«Терпимо?» – я не верю своим ушам. «Мой дом превращается в… в общежитие! Без моего ведома! Ты хотя бы позвонил? Предупредил?»
«Да некогда было, Оль! Срочно все. Они вещи собирали, а хозяин уже новых жильцов вел! Я с работы рванул, помог, привез сюда. Ты же не против?» – в его голосе звучит наигранное удивление, как будто моё возмущение – это каприз.
«Против? Конечно, против!» – голос срывается. Дети перестают играть, смотрят на меня большими глазами. «Это МОЯ квартира, Игорь! Моя! Я тут одна прописана! И решать, кто и на сколько сюда въезжает, должна Я!»
«Ой, прописана, прописана…» – пренебрежительно фыркает Катя, не отрываясь от журнала. «Какая разница. Брат мужа – почти родня. Небось, места жалко? Квадраты девать некуда?»
Я игнорирую ее. Смотрю только на Игоря. «Они сегодня же съезжают. Вечером. Ищи им гостиницу, хостел, что угодно. Но не здесь».
Лицо Игоря темнеет. «Ольга, ты что, совсем озверела? Своих выгонять? Стас – брат родной! А дети? Ты посмотри на них! На улицу, что ли?»
«Это не моя проблема!» – твердо говорю я, хотя внутри все сжимается от вида испуганных детей. «Ты создал эту ситуацию – ты и решай. Но не за мой счет и не в моем доме».
«Твой дом, твой дом…» – бормочет Игорь, и в его глазах мелькает что-то неприятное, расчетливое. «Ну ладно. Ладно. Не съедут сегодня. Но поговорим позже».
Разговор был отложен, но тревога во мне не утихла. Она поселилась прочно, как эти незваные гости в моей гостиной. Следующие дни превратились в кошмар. Катя сразу объявила, что готовить не умеет и не любит. Мыть посуду – тоже. «У меня спина», – бурчала она, укладываясь на диван. Стас пропадал «в поисках работы», возвращаясь поздно и навеселе. Дети бегали, кричали, рисовали фломастерами на обоях («Ой, извините, не доглядели!»), включали мультики на полную громкость, когда я пыталась поработать дома. Холодильник пустел с катастрофической скоростью. Ванная и туалет были вечно заняты или оставляли желать лучшего в плане чистоты. Игорь отмалчивался, старался поменьше бывать дома, а когда был – отмахивался: «Потерпи, Оль. Скоро съедут. Неудобно же».
«Скоро» растянулось на неделю. А потом случился разговор, который перевернул все с ног на голову.
Я вернулась с работы поздно. В квартире было непривычно тихо. Стаса и Кати не было, дети, видимо, спали в зале на своем матрасе. Игорь сидел на кухне, что-то сосредоточенно изучая на экране ноутбука. На столе лежала стопка каких-то бумаг.
«Что это?» – спросила я устало, ставя сумку.
Игорь вздрогнул, поспешно свернул вкладку на ноутбуке. «Да так… Дела.»
Но я уже увидела знакомый логотип – сайт УФМС, что-то про регистрацию по месту жительства. Сердце упало.
«Игорь. Что за бумаги?» – голос стал тихим и опасным.
Он вздохнул, как бы смиряясь с неизбежным. «Слушай, Оль… Не сердись. Но ситуация… Она сложная. Стасу с Катей никак не найти съемное жилье. То дорого, то условия плохие, то детей не хотят. А тут…» – он потянулся к бумагам. «Вот, я нашел выход. Легальный.»
Он протянул мне несколько листов. Это были бланки заявлений о регистрации по месту жительства. В графе «Адрес» стоял мой. В графе «Собственник»… была пустая строка для подписи. Моей подписи.
«Видишь?» – Игорь говорил быстро, убедительно. «Мы их просто временно пропишем здесь. Формально. Это же ничего не меняет! Квартира твоя. Но с пропиской им будет проще – и жилье найти, и пособия какие-то оформить на детей, может. Это же помощь!»
Я смотрела на эти бумаги, и мир вокруг поплыл. «Ты… ты хочешь, чтобы я… прописала в моей квартире твоего брата, его сожительницу и их детей?» – каждое слово давалось с трудом.
«Временно, Ольга! Временно!» – настаивал он. «Это просто бумажка! Чтобы им легче было. Мы же не будем им тут место уступать! Пропишутся – и сразу съедут!»
«Игорь, ты вообще понимаешь, что говоришь?» – холодный гнев начал вытеснять шок. «"Просто бумажка"? Прописка – это не просто бумажка! Это дает им формальное право здесь находиться! Сложно будет выписать! Особенно с детьми! Ты в курсе, что выписать несовершеннолетнего ребенка без предоставления другого жилья почти невозможно? Ты хочешь, чтобы они тут жили вечно?»
«Да не будет этого!» – заверил он, но я видела, как он избегает моего взгляда. «Я же говорю – временно! На пару месяцев! Мы им поможем найти квартиру, и они съедут! Ты же не хочешь, чтобы племянники мои по подвалам мыкались?»
«А я хочу, чтобы МОЯ жизнь не превратилась в ад!» – выкрикнула я. «Они уже тут живут! Бесплатно! Едят мою еду, портят мое имущество! А теперь ты предлагаешь им еще и право на это имущество оформить? Нет! Никогда! Я не подпишу!»
Лицо Игоря исказилось. «Ольга, ты эгоистка! Совсем? У тебя сердце не камень? Это моя семья! Я обязан им помочь!»
«Помочь – это снять им квартиру за свои деньги, Игорь!» – парировала я. «Помочь – это копить на их аренду, а не подкладывать мою квартиру! Твоя обязанность – передо мной! Я твоя жена!»
«Жена?» – он усмехнулся зло. «Жена должна мужа поддерживать, а не кочевряжиться из-за каких-то квадратных метров! Квартира твоя, да! Бабушка оставила! Но мы же семья! Или ты считаешь меня и моих родственников людьми второго сорта?»
Меня будто окатили ледяной водой. «Это не про сорта, Игорь. Это про границы. Про мое право на спокойствие в моем собственном доме. Про элементарное уважение. Ты привел их сюда без спроса. Ты позволяешь им хозяйничать. А теперь пытаешься меня обманом или шантажом заставить подписать бумагу, которая может лишить меня квартиры! Это предательство!»
«Предательство?» – он вскочил, стукнув кулаком по столу. «Предательство – это отказывать в помощи родне мужа! Я думал, ты добрая! А ты… ты жадина! Злюка! Квартира тебе дороже людей!»
«Дороже моей жизни? Да!» – закричала я в ответ. «Дороже моего покоя? Да! Дороже такого "мужа", который ставит свою разгильдяйскую родню выше жены? Однозначно да! Забирай свои бумаги. И забирай своих родственников. Сегодня. Пока я не вызвала полицию. За самоуправство. За незаконное вселение.»
«Ты… ты не смеешь!» – зашипел он.
«Попробуй меня остановить,» – холодно сказала я, доставая телефон.
Мы стояли друг напротив друга, как враги. В тишине кухни было слышно только наше тяжелое дыхание. В его глазах бушевали злоба и… страх? Страх, что его план рухнул?
«Хорошо,» – проскрежетал он наконец. «Хорошо, Ольга. Не подпишешь? Не хочешь по-хорошему? Мы найдем другой способ. Ты еще пожалеешь.»
Он схватил бумаги со стола и, не глядя на меня, вышел из кухни. Я услышала, как он что-то злобно шепчет Стасу и Кате в зале.
Мне нужно было уйти. Сейчас. Пока я не сделала или не сказала чего-то непоправимого. Я схватила сумку, телефон, ключи и выбежала из квартиры. На улице было прохладно, дул ветер. Я шла без цели, просто чтобы двигаться, чтобы остыть, чтобы не сойти с ума. Его слова «ты пожалеешь» звенели в ушах. Что он задумал? Какой «другой способ»?
Я зашла в маленькое кафе, заказала крепчайший кофе и села в дальний угол. Тряслись руки. Нужен был план. Я юрист по образованию, хоть и работала сейчас в другой сфере. Значит, надо мыслить как юрист. Прописать без моего согласия они не смогут. Но Игорь живет здесь, он зарегистрирован? Нет, слава богу! Он прописан в другом городе, у своих родителей, и всегда отмахивался, когда я предлагала прописаться здесь: «Зачем? И так все знают, где я живу». Значит, формально он тоже здесь просто гость. Самоуправство. Незаконное вселение Стаса и Кати – факт. Доказательства? Свидетели? Соседи, наверняка, видели, как они заносили вещи. Может, даже слышали наши ссоры. Но полиция… Они могут выселить их, но это время, нервы, и Игорь точно озвереет окончательно.
Я открыла браузер на телефоне, стала искать информацию. «Выселение незаконно вселившихся лиц», «Права собственника», «Как выписать человека без его согласия». Глаза слипались от усталости и стресса. Вдруг вспомнила свою однокурсницу, Наталью. Она как раз работала в риелторской конторе и постоянно сталкивалась с жилищными спорами. Набрала ее номер.
«Наташ? Привет, это Ольга… Давно не слышались… Слушай, извини, что сразу к делу, но у меня форс-мажор…» – и я, сбиваясь, выложила всю историю.
Наталья выслушала внимательно. «Оль, это жесть, – сказала она, когда я закончила. – Твой муж – редкий экземпляр наглости. Слушай сюда. Во-первых, ни в коем случае ничего не подписывай. Во-вторых, собирай доказательства их проживания: фотографии их вещей, лучше с датой, записи разговоров, если сможешь (осторожно, с записью есть нюансы), свидетельства соседей. В-третьих, иди в полицию. Пиши заявление о самоуправстве – вселение без твоего согласия. Даже если не выселят сразу, заявление будет. В-четвертых, меняй замки. Срочно. Пока ты не дома. И не давай им ключей. Это твоя квартира. Ты – собственник. Ты имеешь полное право не пускать туда кого угодно. Игорь? Он не собственник, не прописан – он такой же гость. Если будет буянить – вызывай полицию снова. За нарушение общественного порядка. И главное – не ведись на его манипуляции про «семью» и «детей». Он нарушил все возможные границы. Держись!»
Ее слова придали мне немного уверенности. План действий был. Но как это осуществить? Вернуться туда сейчас… Я не могла. Слишком силен был страх перед скандалом, перед этим враждебным теперь пространством моего же дома.
Я сняла номер в недорогой гостинице рядом с работой. Первую ночь почти не спала. Утром, с трясущимися руками, позвонила мастеру по объявлению – «Срочная замена замков». Объяснила ситуацию коротко. Договорились, что он приедет в обед, когда, по моим расчетам, Игорь будет на работе, а Стас и Катя, возможно, тоже куда-то выйдут. Рисковала, но выбора не было.
Потом позвонила начальнику, сказала, что заболела. Он, к счастью, не стал допытываться. Затем позвонила соседке снизу, тете Люде, пожилой, но очень здравомыслящей женщине. Мы всегда здоровались, иногда перекидывались парой слов.
«Татьяна Петровна, здравствуйте, это Ольга, сверху… Простите за беспокойство… У меня к вам огромная просьба…» – и я, снова сбиваясь, описала ситуацию. Попросила ее понаблюдать, когда они уйдут из квартиры, и сразу мне позвонить. А также подтвердить, если потребуется, что эти люди живут у меня без моего согласия.
«Ох, Олечка, – вздохнула она в трубку. – Да уж, накаркала я тебе… Видела я их, этих твоих «гостей». Шумят, дети орут, мусорят в подъезде… Беспорядок. Конечно, помогу, родная. Не переживай так. Мужик твой… непутевый, видать. Держись. Позвоню, как только увижу, что они вышли.»
Ожидание было мучительным. Я металась по номеру, не могла ни есть, ни читать. Мысли путались. А вдруг они не уйдут? А вдруг Игорь догадается? А вдруг мастер не приедет? А если приедут полицию вызывать? Но Наталья была права. Это моя крепость. И я должна ее защитить.
Звонок тети Люды раздался около часа дня. «Оля, вышли! Все! И твой, и брат с той бабой, и детишек забрали! Куда-то пошли. Квартира пустая!»
Сердце бешено заколотилось. «Спасибо вам огромное!» – бросила я и сразу набрала номер мастера. «Едем! Сейчас!»
Дорога до дома заняла вечность. Мастер, бородатый мужчина лет сорока, ждал меня у подъезда с увесистым чемоданчиком. Мы молча поднялись на лифте. Мои руки так тряслись, что я с третьей попытки вставила ключ в замок. В квартире действительно никого не было. Но стоял тот самый тяжелый запах немытой посуды, детских вещей и чего-то еще, чужого. На диване – смятые одеяла, на полу – крошки, игрушки. Сердце сжалось от обиды и злости.
«Какие замки меняем? Входную дверь?» – спросил мастер, осматривая полотно.
«Да. И, если можно, понадежнее. Цилиндр и сувальдный. Чтобы ключ сложный был, не скопировать просто так.»
«Будет вам надежно, – кивнул он. – Установим блокираторы от высверливания, броненакладку. Час-полтора работа.»
Пока он работал, я стояла в центре гостиной, оглядывая разгром. Моя крепость была захвачена и разграблена варварами. Но ненадолго. Я начала собирать их вещи. Не аккуратно, а сбрасывала в кучу: одежду Стаса и Кати, детские куртки, игрушки – все, что явно не мое. Сложила в большие пакеты для мусора. Чувствовала себя странно – одновременно опустошенной и собранной, как пружина.
Замки были установлены. Мастер вручил мне два комплекта блестящих новых ключей. «Рекомендую один комплект надежно спрятать, не дома. На всякий пожарный.»
Я расплатилась, поблагодарила. Он ушел. Тишина. Я закрыла дверь изнутри. Повернула новый, тугой ключ в надежном замке. Щелчок прозвучал как выстрел победы. Они не войдут. Не смогут.
Я отправила Игорю смс: «Замки поменяны. Твои родственники – незаконно здесь проживающие. Их вещи собраны в пакеты у двери. Забери их сегодня. После 20:00 вынесу на лестничную клетку. По поводу твоих вещей – можешь приехать за ними в мое присутствие в согласованное время. Попытки взлома или скандалы будут расценены как угроза, и я вызову полицию.»
Ответ пришел почти мгновенно: «Ты сошла с ума?! Открой дверь немедленно! Это мой дом тоже!»
«Нет, Игорь. Ты здесь не прописан. Ты гость. Гость, который потерял право переступать этот порог. Забери своих и свои вещи. Сегодня.»
Больше он не писал. Около семи вечера в дверь позвонили. Я посмотрела в глазок. Игорь. Один. Лицо багровое. Я открыла дверь, оставив цепочку.
«Где Стас? Где вещи?» – спросила я спокойно.
«Они… внизу, в машине. Где пакеты?» – он говорил сквозь зубы.
Я показала на три огромных пакета, стоящих в прихожей. «Вот. Только их. Твои личные вещи – в спальне. Что хочешь забрать?»
«Открой дверь!» – он дернул ручку. Цепочка звонко натянулась.
«Цепочку сниму, когда ты успокоишься. Что заберешь?»
Он бешено посмотрел на меня. «Все! Я все заберу! Нафиг надо мне такая жена!»
«Хорошо,» – сказала я. «Жди в подъезде. Сейчас сложу.»
Я закрыла дверь. Не спеша собрала его одежду, зубную щетку, зарядку от телефона – все, что явно принадлежало ему, в еще один пакет. Не стала трогать подаренные им когда-то безделушки – они мне были не нужны. Вынесла пакет в прихожую. Сняла цепочку. Открыла дверь.
«Вот,» – поставила пакет рядом с другими. «И ключи от старого замка, пожалуйста. Они мои.»
Он схватил пакет со своими вещами, швырнул связку ключей на пол в прихожей. «Держи свои ключи! Подавись ими! И квартирой своей! Одинокая дура!»
Он схватил два пакета с вещами Стаса и Кати и, тяжело дыша, потащил их к лифту. Третий пакет остался лежать у двери. Я подождала, пока лифт уедет вниз. Вынесла оставшийся пакет на лестничную площадку. Вернулась. Закрыла дверь. Повернула ключ. Щелчок.
Тишина. Настоящая тишина моего дома. Я обошла квартиру. Открыла окна – выветрить запах чужих людей. Увидела рисунки фломастером на обоях возле дивана. Пятно на ковре. Пустые пачки от чипсов на столе. Разбитую кружку.
Слез не было. Была пустота. И странное, щемящее чувство… свободы? Облегчения? Или просто усталости от битвы?
Я подошла к телефону. Набрала номер управляющей компании. «Здравствуйте. Это собственник квартиры 55. У меня поменялись замки. Прошу удалить из базы данных все старые ключи от моей квартиры. Код доступа в подъезд тоже прошу сменить. Причина – утеря ключей и угроза безопасности.»
Потом набрала номер полиции. Объяснила ситуацию. Сказала, что написала заявление о самоуправстве, но пока не передала. Попросила принять его завтра утром. На всякий случай.
Затем позвонила тете Люде. Поблагодарила еще раз.
Потом села на диван. В тишине. Мой диван. Мои обои с детскими рисунками (придется отмывать или переклеивать кусок). Мой разгромленный, но снова только МОЙ дом. За надежной дверью.
Битва, казалось, была выиграна. Но война… Война только начиналась. Я знала Игоря. Он не отступит просто так. Его «ты пожалеешь» висело в воздухе. Будет ли он оспаривать что-то? Пытаться доказать «фактические брачные отношения»? Шантажировать? Пугать? Я не знала. Но знала одно: назад дороги нет. И я готова защищать свою крепость до конца. Ключи от нее теперь – только у меня.