Когда я пришел в себя, хотя это и звучало несколько схематично, то понял, что светит солнце. Интересно. В палате такие мелочи не ощущались.
Я потерял сознание, обожравшись овсяных хлопьев. Очень интересно. Ну, и где медицинские светила? С ними интересно поболтать, столько всего интересного узнаешь о себе. Да, я вспомнил свое имя. Надо будет сказать жерди, похоже, он у них там главный психиатр. Его имя я так и не смог прочитать. Может, сегодня мне будет легче сосредоточиться, и я смогу это сделать.
Вместе с именем пришло воспоминание, как я выглядел, когда последний раз смотрелся в зеркало: метр семьдесят девять, темные волосы, довольно правильные черты лица, серые глаза. Фигура, конечно не как у Шварцнеггера, слишком жилистый, но и не задохлик. Руки мускулистые, со вздутыми венами. В общем, можно смотреть и не особо тошнит.
Кстати, насчет еды. Я есть хочу. Вот только солнце мешает. Откуда оно в палате? Вчера не было заметно. Или было пасмурно? Я с наслаждением потянулся. Что за черт?!
Больше всего остального впечатлило солнце. Нет, серьезно, как я раньше на него не обращал внимания? Оказывается, ощущений больше, если открыть глаза. Я открыл, и, несмотря на слепящий свет, не зажмурился.
Второй мыслью было: где я? То, что я не в госпитале, я уже сообразил. Только… как я очутился здесь?
«Ваш мозг сокращается подобно сердечной мышце. Он пульсирует».
Кажется, я начал понимать. Я ни черта не понял! Но приходится мириться с реальностью. Я не помню, как я оказался… где?
Видимо, заработала доселе неизвестная часть этого недоразумения, гордо именуемого «серыми клеточками», и все мои последующие действия стер из памяти этот многострадальный кусок…. Чтобы не выругаться, как больше всего хотелось, пришлось по буквам произнести слово «мозг».
Кусок дерьма!
Все-таки не сдержался. Ну что ж, дерьмо как дерьмо. Как вся моя прошлая жизнь. Про нынешнюю ничего вразумительного сказать не могу. Пока сам не пойму во что вляпался.
Пока я тупо смотрел на солнце, желудок заурчал. Чтоб тебя!
Я огляделся. Просто супер! Даже на рекламных проспектах Ямайка казалась слишком далекой, чтобы просто хотеть быть здесь .
Да, и еще.… Откуда я знаю, что я на Ямайке? Наверное, все-таки мозги что-то запомнили. Возник и другой вопрос. Кто это?
Девушка лежала на животе, подставляя палящим лучам свою кожу цвета сливочного крема. Оченно интересно. Не похоже, что в прошлой жизни у меня были девушки. По крайней мере, не такие… Она выглядит, как супермодель.
Пока она не заговорила со мной, как минимум, нужно вспомнить, как ее зовут. И какого дьявола я делаю на Ямайке в обществе такого совершенства.
Что-то есть хочется…. Мой желудок издал дребезжание, отдаленно напоминающее «Love is forever». Все-таки интересно, всякую хрень мозги помнят, а то, что нужно отказываются…
- Видел бы ты свое лицо!– засмеялось совершенство. Я бы тоже не отказался, чтобы освежить память… - Все в порядке?
- Можно сказать и так. – Пробормотал я, скорее всего себе.
Совершенство перевернулось на спину, и я даже вытянулся, чтобы посмотреть на ее лицо. Словно почувствовав мое желание увидеть себя, совершенство откинуло платиновую гриву волос, и посмотрела на меня.
А. Сестренка. А я уже подумал…. Значит, в остальном все по-прежнему. Чуть ли не впервые в жизни мне стало грустно.
Запоздало почувствовал облегчение. Прогресс, вспомнил сестру. Лили.
- Дэн, тебе нельзя сейчас есть! Я отсюда слышу, что ты голоден. Нельзя пока! Потерпи!– воскликнула она.
Резко поднялась и рысью пробежала в дом. Мне осталось только обмозговывать увиденное.
Я лежал на шезлонге возле круглого бассейна. Это - во-первых. Нет, во-вторых. Во-первых, я на Ямайке. С Лили. А если точнее, Лили Латс. А я, соответственно, Дэниэл Латс. Почувствовав себя немного уверенней, я огляделся.
Похоже, этот дом либо наш, либо мы его снимаем. Интересно, на какие центы? Не припоминаю, чтобы я выиграл триллион долларов. Хотя моя память на данном отрезке времени ненадежная штука.
И какого черта мне нельзя есть? Врачи что ли запретили? Да начхать на врачей! Я уже поднялся, чтобы закинуть в себя хоть что-то, но от дома отделился какой-то парень. По мере приближения я все четче узнавал своего сводного брата. Вот уж кого совершенно не рад видеть. Но если исходить из сознания того, что в бессознательный период я был достаточно благодушен, если приехал сюда с Лили и Рональдом, то перемены могли коснуться не только моего отношения к ним.
- Слышь, братишка, - обратился Рон ко мне. С каких это пор я для него братишка? Меня передернуло. – Подкинь бабок.
Совсем уже интересно.
Я не хочу сказать, что был безденежным, но чтобы Рон просил денег у меня?
Я пристально смотрел на это чудо пластической хирургии. Чем-то он мне напомнил последнюю, крайне неудачную пластическую операцию Майкла Джексона. Чем дольше я смотрел на него, тем старательнее пытался вспомнить, как Рональд выглядел до своего первого знакомства со скальпелем, и с какого возраста. Получалось, с первого юношеского прыща. Не успев подумать, я засмеялся.
- Что смешного? – разозлился Рон.
- Я что, по-твоему, их печатаю?- уже без иронии спросил я. Это было неправильным ответом, и Рон надулся.
- А то, что братишке плохо, тебя уже не интересует? – его накачанные силиконом губы готовы были лопнуть. Я пожал плечами: если он собирался деньги потратить на наркоту, то в этом я ему не помощник.
- Смотря, на что ты их потратишь. – Я даже не успел понять, что такого сказал, как Рон, обливаясь слезами из подкрашенных (фу, какая гадость!) глаз и воя, как раненый лось, унесся в дом.
Тьфу, ты черт! Я и забыл, что он нетрадиционный. Интересно. С каких это пор я стал таким любопытным? И голодным…
Вот бы еще вспомнить, откуда у меня деньги. И почему я здесь, а не в госпитале под наблюдением умника и жерди. Слейдена я уже не брал в расчет, так как его пациенты уже мертвы, а умник пришел к выводу, что это меня не касается. Пока.
Ладно, на Ямайке, так на Ямайке. Только какого черта здесь Лили и Рон? Сначала поем, потом поспрашиваю.
Я прошел на кухню, и, пока Ли не начала орать насчет врачей, быстро попросил себе омлет с сыром.
Умяв омлет с чеддером, и выхлебав литра полтора грейпфрутового сока, я пришел в настолько благодушное настроение, что заговорил с Рональдом, все еще кидавшего на меня взгляд оставленного хозяином на обочине песика. Вздохнув, я спросил Рона
- Сколько?
Даже не переспрашивая, Рон завизжал от восторга, и, подскочив ко мне, впился в мои губы силиконовым поцелуем. Мой желудок не выдержал такого проявления любви. Я едва успел отвернуться, чтобы не забрызгать его. Но ему все равно досталось.
- Еще раз так сделаешь, утоплю в блевотине.
Но Рон уже не обращал на меня внимания, выуживая из моего кармана портмоне, и вытаскивая банковскую карточку. Ага, разбежался!
Переступив через отвратительно воняющую лужу, я аккуратно выудил из рук братца карту, и засунул обратно. Мимолетного взгляда хватило понять, что это не простая кредитка, а платиновая. Краем глаза заметил свое имя, выгравированное на лицевой стороне. Именная?!? Меня усыновил Билл Гейтс? Или арабский шейх? В голове почему-то запрыгали смазанные картинки из прошлого и точно такое же ощущение дежа вю.
- Сколько? – повторил я вопрос. Рон неверяще уставился на меня. Но деньги ему нужны были позарез, иначе он давно бы плюнул на меня и ушел. Он помялся, но все-таки ответил
- Двести.
Пошуршав бумажками, я отделил несколько купюр, но сотенных среди них не было. Только пятисотки и тысячные. Нахмурившись, я вытащил пятьсот долларов и протянул Рону. Он смотрел на меня и кривился от отвращения
- Извини, меньше нет. Купи себе новую тушь.
Рон от такой наглости опешил настолько, что долго не мог ничего ответить, а его нижняя губа выпячивалась все дальше. Умора…
- Ты издеваешься? – заорал он. Чего это он? Я же дал ему денег!– Такого барахла у меня самого навалом!
Я прищурился, все четче понимая, что что-то пропустил. Он же просил двести, я дал пятьсот.
- На хрена мне эти бумажки! Свои не знаю куда пихать! – бушевал он. В задницу, Рон.
От ехидного замечания меня отвлек звонок где-то в глубине дома. Еще не хватало! Какие, нахрен, гости? Знать бы, что тут делает Рон.
- Кто еще здесь?
- Конец веселья, братиш. Я имел в виду, что у означенной цифры должно быть еще шесть нулей.
Двести миллионов ????!!! Рон, ты совсем с катушек слетел?
Нет, я понял. Я тоже был бы не очень рад, если бы вместо чемодана бумажек, мне дали одну. Теперь понятно его желание овладеть кредиткой. В портмоне столько нулей бы не уместилось.
Я задумчиво смотрел на своего «любимого» родственника и чувствовал только одно желание: подумать. Мне это надо было обдумать. Рон все еще брызгал слюной и топтал несчастные пятьсот долларов. Я расплылся в улыбке.
- Ронни, ты знаешь, такие деньги еще нужно заработать. – Хотя судя по его раздражению, раньше я действительно не спрашивал о количестве нулей на нужной ему сумме. Очень странно…
Рон равнодушно пожал плечами и, нацепив похотливую улыбку, направился ко мне. Что за хрень? Отпрыгнув как можно дальше, я даже не стал убирать с лица отвращение. Он что пытается своей задницей выторговать у меня двести МИЛЛИОНОВ баксов?
- Подойди ближе, и ты труп. – Как можно презрительнее предупредил я.
А в голове мелькали не самые приятные вопросы: на какие такие движения ему внезапно понадобилось столько денег? Меня затошнило сильнее. Нужно срочно подумать.
Где на Ямайке можно подумать, находясь на вилле, стоимостью около ста сорока миллионов? Только в своей комнате. Кстати, где это?
Метнувшись на кухню, и распугав трех работников (с ума сойти!) я сорвал с кого-то из них полотенце и помчался на пляж. Странно еще было сознавать, что ноги сами меня вынесли в нужном направлении. Выходит, я частенько спасался бегством.
Плюхнувшись на песок, я попытался отключить все свое воображение, и собрать воедино факты.
Обстоятельства таковы, что я Дэниэл Латс. Мне двадцать два года. У меня есть родная сестра Лили и сводный брат Рональд Латс.
Некоторое время назад я попал в аварию, пережил клиническую смерть, и выжил. Это если опустить кучу подробностей. Последнее воспоминание было зафиксировано в больнице: я собирался отмочить шутку. После чего я оказался на Ямайке. На вилле стоимостью «много миллионов». И в обществе сестры и братца гомосексуалиста. Это если не обращать внимания на кучу вопросов. Например, откуда у меня столько денег, что, будучи в бессознательном состоянии (так я про себя называл периоды, про которые мне никто рассказать не мог) я не спрашивал у Рональда о количестве денег. Или откуда у меня столько денег, или ….
Нет, вопросов много больше. И первоочередная задача, стоящая перед моим воспаленным мозгом, это найти того, кто расскажет мне об этом.