18 июня 2025 года ушла из жизни народная артистка России Наталья Максимовна Тенякова. Почти 40 лет жизни она отдала Московскому Художественному театру, сыграв огромное количество ролей в спектаклях самых разных режиссеров. "Наталья Максимовна была столпом труппы Художественного театра, актрисой – природным явлением (научить играть, «как Тенякова», и даже описать ее обаяние невозможно) и человеком предельно честным, настоящим во всем. Она задавала планку и в профессии, и в жизни, планку почти недостижимую, но необходимую как ориентир..." – отметили коллеги по МХТ им. А. П. Чехова.
О великой актрисе вспоминает художественный руководитель Нового драматического театра Вячеслав Васильевич Долгачёв
Мне посчастливилось работать с Натальей Максимовной Теняковой. Незабываемая работа над спектаклем «После репетиции» Ингмара Бергмана во МХАТе им. А. П. Чехова, счастливое время россыпи актерских подарков этой удивительной индивидуальности. Каждый спектакль, наблюдая танец Ракель, женщины-призрака, давно ушедшей из жизни, но на несколько мгновений вернувшейся на сцену, невозможно было поверить, что за короткую сцену спектакля можно поведать зрителю целую жизнь и судьбу. Это дано только избранным. Такой и была Наталья Тенякова.
Репетиции спектакля с Наташей (а мы были на «ты», что нечасто случалось в моей режиссерской практике) и Юрским делились как бы на две половинки, увы, не равные. Юрский работал тяжело. Перейдя в статус ставящего актера, Сергей Юрьевич с трудом отключался от собственной режиссуры, часто повторяя, что можно так, а можно и эдак, размывал предложения режиссера. Нужно было много времени и терпения, чтобы привести актера Юрского к режиссерскому рисунку режиссера Долгачева...
Наташа же была одной из самых послушных актрис, каких я встречал в своей практике. Она вбирала разбор сцены, содержание, важное режиссеру, а дальше – «делайте со мной все, что хотите». Надо на этой реплике сесть? – Пожалуйста. Лечь? – Запросто. Хотите, чтобы я это говорила на пробежке? – Ничего трудного. Она могла вложить режиссерский разбор в любую форму. И делала это легко, как бы и не затрачиваясь, я бы сказал, даже с некоторой ленцой, обворожительной ленцой, создающей особенный объем поведения ее героини.
Как-то в одной поездке (спектакль гастролировал очень много), в ожидании поезда или самолета, Наташа мне призналась, что не любит репетировать. «А что же ты любишь?» – спросил я. «Идеально: лежать на диване с хорошей книгой, сигаретой и чашкой кофе. Все. Предел комфорта». И при этом ее глаза зажигались неистовым огнем, когда она играла признание в любви своему единственному режиссеру Фоглеру в исполнении Юрского. Тот самый искрометный танец, темпераментный, практически на грани нервного срыва Наташа тоже посвящала любимому человеку.
Я предложил такой вариант решения сцены: не очень трезвая Ракель так увлекается танцем, что не замечает, как, танцуя, убегает со сцены в кулису (действие пьесы происходит в театре на сцене после репетиции) и продолжает танцевать уже там. Но зритель все понимает по реакции Фоглера, который смотрит, куда ускакала танцующая Ракель. Наташа же дотанцовывала до пульта помощника режиссера, где ее уже ждала зажжённая сигарета, делала несколько затяжек (уж очень она много курила в жизни, никак не могла без этого) и как бы продолжая танец, возвращалась на сцену под бурные аплодисменты зала...
Во время визита в Москву спектакль «После репетиции» посетила арт-директор Стриндберговского фестиваля. Этот фестиваль традиционно включал в программу только постановки пьес Августа Стриндберга, но наш мхатовский спектакль по пьесе Бергмана стал исключением: арт-директор была от него в полном восторге и заявила, что сделает все, чтобы это увидели шведы. И ее мечта осуществилась. Спектакль прошел с успехом, которого мы даже не ожидали.
После своего показа мы имели несколько радостных дней знакомства со Стокгольмом и другими спектаклями фестиваля. Один из них был сделан по документам, письмам и воспоминаниям четырех женщин Стриндберга. Магнитом для нас, конечно же, было участие в этой постановке легендарной Биби Андерсен – долгое время музы Бергмана. Актриса не разочаровала нас на сцене. Часто именитые киноартисты на драматической сцене оказываются практически беспомощными. Но все актеры Бергмана были прежде всего театральными артистами, да еще в Шведском Королевском театре, где режиссером был как раз сам Бергман. Биби в этом спектакле была так же притягательна, энергоемка, загадочна и чрезвычайно тепла, как и на экране.
Мы вышли со спектакля, отуманенные атмосферой женских судеб, которые исполняли, кроме Биби, еще три замечательные актрисы. Нас ждал ужин – он каждый вечер устраивался в уличном кафе для гостей фестиваля. За вкусной трапезой мы бурно делились впечатлениями, как вдруг к соседнему столу подошли четыре очаровательные женщины – актрисы спектакля, который мы только что посмотрели. И среди них, конечно, Биби Андерсен! Они сели за моей спиной! Спину просто обожгло: легенда мирового кино, актриса «Земляничной поляны» на расстоянии вытянутой руки, а я сижу к ней спиной и не могу насладиться наблюдением за звездой. Настоящей звездой! Ну не вертеться же на стуле и не пялиться же на нее в открытую?
Я не смог есть. Вытянулся весь, как струна. Наташа Тенякова заметила мое напряжение и волнение: «Ну, чего мучаешься? Подойди и поговорит с ней!» Я замотал головой: «Я... и Биби Андерсен! Ты с ума сошла!» – «А вот и нет. Ей приятно будет, что с ней хочет поговорить режиссер аж Московского Художественного театра! Не забывай, кто ты!». И я вскочил. Развернулся и обратился к актрисам на плохом английском языке. Бормотал, что мы в восторге от их спектакля, что они настолько замечательные актрисы, что незнание шведского языка и пьесы, которую они играли, не помешало подключиться к ним и сопереживать их героиням. Женщины слушали мой лепет не без интереса. Биби спросила, поняв по моему английскому, что мы приехали откуда-то – откуда же мы? Услышав, что мы артисты Московского Художественного театра, она вскочила и закричала: «Мы вчера смотрели ваш спектакль! Это гениально!» И крикнула официанту: «Водки!» Водка тут же появилась на столе. Мои коллеги присоединились к столу со шведскими артистками, и вечер прошел в русских традициях, с шумным общением...
Ничего не помню из того, что происходило дальше. Не потому что подействовало спиртное. Вовсе нет. Говорили все сразу на трех языках – английском, шведском, русском. Было такое чувство, что все всех понимают, говорят как бы на одном языке, что и правда – на актерском. Потому и запомнить и пересказать это очень трудно: все делились чувствами, ощущениями, эмоциями, а не словами. Пожалуй, такого легкого и радостного общения разноязыких людей встречал я не так часто. И автором этого театрального праздника была Наташа Тенякова.
Если бы не она, в моей жизни не произошло множества открытий, встреч и удивлений. Спасибо ей за это.