О "мхатовском" периоде творчества Вячеслава Васильевича Долгачёва известно до обидного мало. На сайте сегодняшнего МХТ им. А.П. Чехова на персоналию "Долгачёв" нет даже гиперссылки. Между тем, это было целое десятилетие, интересное и плодотворное. О "Тойбеле и её демон" мы уже немного писали ЗДЕСЬ. Спектакль "После репетиции" по сценарию И. Бергмана был выпущен в следующем сезоне. Роли исполняли Наталья Тенякова, Дарья Юрская и Сергей Юрский, получивший за эту работу "Золотую маску".
Историю этой архивной фотографии рассказывает режиссёр, ныне художественный руководитель МНДТ Вячеслав ДОЛГАЧЁВ:
После замечательной пьесы «Тойбеле и ее Демон» Исаака Башевиса Зингера я искал материал для следующего спектакля. Конечно, не хотелось бы снижать планку. Как-то, зайдя в литературную часть МХАТа, увидел на столе Саши Хомутовского, тогдашнего завлита, сценарий Ингмара Бергмана «После репетиции». Саша пододвинул ко мне текст: «Читай, это твое». Я прочел только три страницы. Не знал, что будет дальше, кто персонажи этой истории, и сюжет-то еще не начался, но я схватил текст и побежал в кабинет к Ефремову: «Я должен это ставить!». Я не смог объяснить Олегу Николаевичу ничего про этот сценарий, ведь я его просто и не прочел, но уверенность моя была такова, что Ефремов, отпрянув, сказал : «Ну, ставь». Я, счастливый, побежал домой, чтобы прочесть до конца текст, который точно буду ставить. Пожалуй, это единственный случай из моих более шестидесяти постановок, когда я выбрал материал по трем первым страницам текста. Я и теперь, спустя почти 25 лет, помню ту энергию, которую излучали эти три страницы, собственно, они излучали энергию театра, про которую и был сценарий Ингмара Бергмана.
"Слава, вы сошли с ума!.."
Сомнений в том, что Фоглера должен играть Ефремов, не было после прочтения сценария ни минуты. Он - идеальный исполнитель не только потому что замечательный актер, но, что немаловажно в этой работе, еще и режиссер, что встречается в театральной практике не так уж часто. Но Олег Николаевич был уже сильно нездоров. Пробыть, не сходя со сцены, 2 часа, вести весь спектакль, начиная с 20-минутного монолога, было бы ему чрезвычайно тяжело. Я наблюдал за кулисами, как ему давался Борис Годунов, роль по объему значительно меньшая, да и сцены с Борисом имели большие перерывы. И Олег Николаевич, прочитав Бергмана, не без сожаления, отказался, сославшись на здоровье. Возник вопрос: кто? Нужен для этой роли, как мне казалось, актер, пытающийся заниматься режиссурой. Почти сразу возникла кандидатура Юрского.
Я предложил ему текст и через несколько дней услышал: «Слава, вы сошли с ума! Кто будет смотреть эту нудятину?! И вообще эти шведы с их склонностью к инцесту… Нет это играть я не буду!» Какой инцест? - Ну, Фоглер спит со своей предполагаемой дочерью!
Где? Когда? У него возникает романтическое увлечение актрисой, которую он не считает своей дочерью. И они в процессе единственной репетиции этот гипотетический роман проживают и изживают. Об этом сценарий Бергмана. О смытых границах реальности и театра, о том, что прожитое на сцене так же реально для актеров, как и жизнь. А что если пригласить на роль Анны, давнишней любви Фоглера Наташу Тенякову, а на роль молодой актрисы, дочери Анны, взять Дашу Юрскую? Получился бы замечательный «семейный спектакль», тем более у Даши во МХАТе пока нет значительных ролей… Юрский задумался. - И я обещаю вам, что за эту роль вы точно получите «Золотую маску», тогда только набиравшую силы Национальную театральную премию. Через несколько дней Юрский сказал, что все согласны.
Труднее всего было с Юрским
Репетиции не были легкими и гладкими. Наташа Тенякова, понимая задачу, готова была почти молниеносно ее выполнять. Можете на этой фразе присесть? - Да пожалуйста. - А вот здесь не просто встать с дивана, а еще и затанцевать, неважно что, только очень радостно-бравурное? - Хорошо! И так весь репетиционный процесс - готовность броситься в любое предложение режиссера. Даша, начинающая актриса, была напряжена и скована. Все-таки играть вместе с родителями решится не каждый. Она работала осторожно, прислушиваясь к партнерам и явно обсуждая все репетиции дома. Труднее всего было с Юрским.
Он должен был сыграть режиссера в кризисе, режиссера, который остановился, чтобы понять, в чем же смысл того, чем он занимается, и насколько он соответствует этому, что не очень соответствовало жизненному моменту Сергея Юрьевича. Он-то как раз был увлечен режиссурой больше, чем своим актерским ремеслом, вырвавшись из плена режиссерского диктата. Часто его поведение можно было принять за упрямство, хотя это были амбиции человека, желающего быть признанным в режиссуре. Оспаривалось и отвергалось поначалу все. Даже декорации, которые остались в спектакле такими, какими и были задуманы, он назвал «невозможными», потому что «не может быть красиво черное на черном». Возмущенный художник вышел из зала, хлопнув дверью. Но тем не менее, к премьере мы пришли в согласии сыграть этот спектакль так, как он и был мной задуман.
"Интересно, кто кого?"
На одном из представлений «После репетиции» во время огромного монолога Юрского на сцену вышел никем не замеченный кот. Тогда во МХАТе проживало под сценой несколько приблудших котов, которых кто-то тайно подкармливал, но никто не мог выловить. Они иногда и во время спектаклей подавали свои голоса, что чаще всего мило входило в звуковую партитуру происходящего на сцене. А тут совершенно спокойно по первому плану, почти у самой рампы вышел кот. Я стоял у пульта помощника режиссера вместе с Теняковой и Дашей Юрской. Все замерли. Только Наташа, усмехнувшись, прошептала: «Интересно, кто кого». Кот спокойно подошел к Сергею Юрьевичу, который в этот момент сидел на полу на огромном ковре, сел к нему на колени и стал нежиться. Юрский, поглаживая это приблудшее существо, продолжал монолог. Почти перед самым окончанием сложнейшего текста Бергмана кот спрыгнул с колен Фоглера и торжественно, не спеша, прошествовал в противоположную кулису. Раздались аплодисменты.
Мой старинный друг, нейрохирург, после спектакля сказал, что не сомневался в моей способности управлять актерами, но то, что и коты подчиняются моей воле, увидел впервые. И как я ни убеждал его, что это была дикая случайность, что никогда такого больше не повторится, он отказывался верить. Ведь все в зале тоже были уверены, что это часть спектакля, и потому так жарко аплодировали.
Фоглер остался Фоглером
Экспертный совет Национальной премии «Золотая маска», которая только начинала набирать обороты, выдвинул этот спектакль в двух номинациях: лучшая мужская и лучшая женская роли. Наташа Тенякова с удивительной, только ей присущей улыбкой прокомментировала: "Как можно отмечать работу двух из трех занятых в спектакле актеров, не заметив режиссуры? Не огорчайся. Это критики. Они видят лишь только то, что видно. А театр показывает невидимое. Они просто этого не понимают". А я был очень рад, что мое обещание, данное Юрскому до начала работы, что он получит «Золотую маску», может исполниться. Говоря ему это, я почему-то был абсолютно уверен, что обещанное произойдет. Так и случилось. Наташа «Маску» не получила, по ее точному замечанию, потому что она у нее уже была, а две маски вряд ли кому-нибудь дадут - театральная общественность этого бы не пережила. А вот Юрский обещанную мной награду получил.
Но на этом история спектакля не завершилась. Спектакль был приглашен самим Бергманом в Стокгольм на Стриндберговский театральный фестиваль. На приеме после спектакля Эрланд Юзефсон, знаменитый актер Бергмана, кстати, сыгравший Фоглера в фильме «После репетиции», удивленно воскликнул: "Как из такого скучнейшего текста вы сумели сделать такой увлекательный спектакль? И ваш актер так во всем похож на Бергмана, такой же сухарь, который так умеет всех мучить". И все же Сергею Юрьевичу не хватило актерского успеха в этой роли. Спустя несколько лет в Стокгольме мне подарили книгу Бергмана с текстом этого сценария, в которую был вложен диск радиоспектакля «После репетиции» с тремя исполнителями спектакля МХАТа. Но режиссером-постановщиком этой радиоверсии, в которой не было изменено ни единого звука, был назван Сергей Юрский. Фоглер остался Фоглером.