Все дружно занялись, как бы это сказать, осмыслением Советского Союза. Был ли это золотой век, который мы утратили, или кошмар, который наконец пережили – у каждого свое мнение. Времена Советского Союза – это когда родители были молодые, кошка была жива, дедушка с бабушкой. Когда повсюду были плакаты «Миру-мир», когда по воскресеньям была по телевизору «Утренняя почта». Это – воспоминания, которые согревают, когда нас преследуют проблемы и неудачи. Но если мы даже построим новый Советский Союз, это время не вернется.
Я не буду писать о дефиците и туповатых запретах типа запрета печек в домиках на шести сотках. У моих родителей не было дачи, а значит, и меня это не касалось. У меня и сейчас дачи нет.
Так что давайте я лучше напишу о своей профессии.
С воспоминаний, говорите, начнем?
Поехали.
Нина Петровна была очень интеллигентной женщиной. Это была наша соседка по лестничной площадке. Когда-то давно она работала вместе с моим дедом в управлении железной дороги, а сейчас смирно доживала свой век на пенсии. Доживала – потому что у нее был сахарный диабет. По талонам она получала в магазине гречневую крупу и конфеты с ксилитом (на дворе стоял то ли 1977, то ли 1978 год), да раз в неделю ходила в поликлинику сдавать анализы.
Анализы, как она говорила, были хорошие – у нее был племянник, который снабжал ее «заграничным лекарством». Тем самым, которое сейчас можно купить в любой аптеке. Диабетики в основном им и спасаются. А тогда, в 70-е годы, про этот препарат в СССР даже никто и не слышал. В Англии, например, он уже был, в США еще нет – одобрение FDA он получил только в 1995 году.
Процесс доставки лекарства был в нашем дворе отдельным шоу. Сначала во двор въезжал ярко-красный «Форд», из него выходил Племянник, в джинсовом костюме и с пакетом «Монтана» в руках и направлялся в подъезд. У машины оставалась ждать его подруга (к чести Племянника – всегда одна и та же) – невысокая худенькая блондинка, тоже закованная в джинсу. Она доставала из кармана пачку Мальборо, закуривала, и, перегнувшись внутрь машины, включала на кассетном магнитофоне музыку – то «Аббу», то «Бони М», и как-то, только один раз, Мирей Матье – «Чао, бамбино, сорри». Мы смотрели на нее, открыв рты. А ей это нравилось. К концу второй песни из подъезда появлялся Племянник, они садились в машину и уезжали. А однажды Племянник не приехал.
Потом мы узнали, что Племянник перепродавал все, что мог – те же джинсы, сигареты, импортные лекарства и даже неизвестными путями попавшие в СССР книги (в этой части сведения были особенно туманными). И однажды он попался. И пошел под суд. А Нина Петровна осталась без своего лекарства. Долго она не протянула – чувствовала себя все хуже и хуже и к осени ее увезли в больницу. А обратно привезли уже в ПАЗике. Нину Петровну достали, поставили на две табуретки, погрузили обратно в ПАЗик и увезли на Николо-Архангельское.
Впрочем, наша соседка с пятого этажа, работавшая в поликлинике медсестрой, говорила, что Нина Петровна держалась еще долго. Остальные жители района с диагнозом как у Нины Петровны, переселялись на Николо-Архангельское гораздо быстрее. А спекулянт-племянник подарил ей несколько дополнительных лет жизни.
Точнее, держали Нину Петровну те самые импортные таблетки. И как только ручеек доступного одной только ей лекарства иссяк, она быстро-быстро угасла.
Та же участковая приходила и к нам, причем так же часто как к Нине Петровне. У бабушки была гипертония. Доктор (имени отчества не помню, а вот фамилию помню отлично – Чернопятова) входила в дом, не разуваясь, проходила в бабушкину комнату, садилась за стол и ставила у ног авоську, в которой вместе с амбулаторными картами лежали перья зеленого лука и макароны в картонной упаковке. Почему-то всегда один и тот же набор. Когда меня снова допускали в комнату, осмотр был уже закончен, и бабушка убирала ртутный тонометр. Манжета вечно не влезала в коробку. А доктор писала в карту отчет о вызове и выписывала бабушке рецепты.
- Это же не действует – говорила бабушка
- А что вы хотите? – спрашивала доктор
Бабушка исправно пила таблетки, таблетки не действовали, давление стабильно держалось на 180. Приезжала «скорая», бабушке делали укол, если не помогал и он – забирали в больницу. Потом бабушка возвращалась и все начиналось с начала. А однажды «скорая» не успела.
Была ли доктор хорошей? Честно – не знаю. Если она осознавала, что не может назначить действительно эффективных лекарств, потому что их просто нет в природе на 1/6 части суши, то да. Если говоря «что вы хотите» она имела в виду бабушкин возраст, пережитые две войны (гражданскую и Отечественную) и 1937 год – значит, она была плохим врачом.
Вот честно. Плохих врачей было намного больше. Кто не верит – посмотрите старый «Фитиль» с Зиновием Гердтом и юной Татьяной Догилевой («Бога нет, есть врач» - «Вы врач? Тогда… Бога нет»).
Лучшей в мире системе Семашко хорошие врачи были не нужны. Нужны-были тетки-участковые с зеленым луков в авоськах, довольные тем, что у них есть работа, а потом будет пенсия. Вне зависимости от того, какие были результаты работы. Главное – стаж. Еще лучше – стаж на одном месте. Еще лучше – членство в КПСС, но это уже было опционно.
«Мы обогнали весь мир по количеству врачей. Теперь бы отстать по количеству больных». М. Жванецкий.
Врачей должно было быть много. Чтобы каждый к врачу мог попасть. Тогда система работала. Какой это был врач – дело уже второе или третье. Тем более было не важно, где и чем этот врач лечил. Деньги на производство лекарств в СССР отпускались из бюджета из расчета 70 копеек на гражданина. Крутитесь, как хотите, а еще лучше не болейте. Или сбегайте из больниц на великие стройки коммунизма (как герои советского кино).
Цитата: "После демобилизации с фронта он вернулся в клинику, преодолевая болезнь и скрывая ее от окружающих". Я.Л. Рапопорт "На рубеже двух эпох"
Да, в медицинский институт был конкурс. Да, преподавали там светила, имена которых и сейчас остались, ну, допустим, на карте Москвы. Улица Петровского, институт Герцена, институт Бакулева, больница Давыдовского (последний, кстати, был патологоанатомом). Закончился список московских улиц – закончились и светила. Других не было, а если и появлялись, свои же коллеги их и травили, вспомните судьбу Чумакова. Или Демихова. Или Зильбера.
Правда, это уже другая история.
И я ее обязательно расскажу.