Звонок застал Анюту в душном вагоне метро, когда она уже почти доехала до своей остановки.
— Аня, переночуй сегодня у Лены, ладно? Тётя Зина с дядей Колей приехали неожиданно, по пути с юга. Комнату им отдала. — Голос матери звучал привычно-деловито, без тени сомнения.
— Мам, ты серьезно? — Аня прижала телефон к уху, пытаясь перекричать грохот колес. — Я к домой еду! У меня завтра семинар важный, мне готовиться надо! Ты могла предупредить хоть утром!
— Ань, ну что ты как маленькая? Родственники! Где ж им спать? На кухне? Твоя комната им в самый раз. У Лены переночуешь, вместе подготовитесь. Не драматизируй.
Аня прислонилась к холодной стене вагона. Обида комом встала в горле. Опять. Ее планы — всё стиралось одним махом с лёгкой руки матери.
Общежитие встретило ее спертым воздухом, смешанным с запахом подгоревшей картошки. Лена открыла дверь, размахивая пакетом с чипсами.
— Ну что, беглянка? Заходи, найдём тебе койко-места! — Она улыбнулась, но в глазах читалось понимание. — Мамаша опять?
Они устроились на Лениной тахте с учебниками, болтая о предстоящей сессии, нелепых преподавателях и новых сериалах. Было по-домашнему уютно. Пока не раздался резкий стук в дверь.
— Ой, блин... — Лена поморщилась. — Это Настя. Кажется, не одна.
Настя ввалилась в комнату в компании парня. Высокий, в спортивных штанах, он явно был "под мухой", но пока держался.
— О, гости! — Он ухмыльнулся, его взгляд скользнул по Анне и задержался чуть дольше, чем нужно. — Какой цветник!
— Аня у нас будет ночевать, — отмахнулась Лена.
— Мы тут ненадолго, окей? — Настя уже ставила на стол бутылку дешевого красного. — Пара бокалов для храбрости перед завтрашним коллоквиумом.
Аня кивнула. Не устраивать же сцену. Она вставила наушники, пытаясь сосредоточиться на конспектах. Но "пара бокалов" превратилась в громкую музыку из телефона, хохот, еще пару человек с соседнего этажа, где жили парни. Воздух стал густым от дыма. Лена, сначала ворчавшая из-за шума, вдруг оживилась, разговаривая с одним из новоприбывших, и вскоре они куда-то исчезли.
Аня сидела на подоконнике, отодвинувшись в тень. Кто-то сунул ей в руку пластиковый стаканчик с чем-то сладким и шипучим — "пей, не кисни". Она сделала пару глотков — приторно, противно. Тот самый парень подсел вплотную. Шутил глупо, навязчиво. Она вежливо улыбалась, чувствуя, как голова становится тяжелой от усталости, шума и выпитого. Он говорил что-то о себе — имя пролетело мимо ушей. В какой-то момент он обнял ее за плечи — слишком фамильярно, слишком крепко. Она попыталась отстраниться, но голова кружилась сильнее. Очнулась она от резкого щипка за бок. Они были в полутемной соседней комнате, где хранили старые матрасы. Они были не одеты, он гладил её по руке.
— Отстань! — она рванулась, сбивая его с толку внезапной силой отчаяния. — Не трогай меня!
Она вырвалась, быстро оделась и выбежала в коридор босиком. Сердце колотилось, как бешеное, во рту пересохло. Стыд и страх сковали горло.
***
Прошёл месяц. Аня вернулась из университета.
Мама молча разогревала ужин.
— Где пропадала? У Лены? — спросила она, не оборачиваясь.
— Мам... Мне нужно поговорить. — Голос Ани дрожал.
— Говори. — Мама поставила сковороду и наконец повернулась.
— Я... беременна.
Мама медленно вытерла руки полотенцем.
— Что? От кого? Когда?
— Я... не знаю точно, что там было. Это случилось в тот день, когда ты отдала мою комнату своим гостям. Я не хотела... — Аня сглотнула ком в горле. — Я напилась... Мне было плохо... Он... Я очнулась, когда он уже... Я убежала. — Слезы, копившиеся неделями, хлынули потоком. — Мне так страшно, мама! И стыдно! Я не знаю, что делать!
— Не знаешь? — Мама резко опустилась на стул, лицо внезапно осунулось, стало старше. — А я знаю? Ты взрослая, сама решай эту проблему.
Дни превратились в серую муть. Мама говорила с ней только о необходимом: "оплати коммунальные", "купи хлеба". Аня ходила на пары как и прежде, но слова преподавателей пролетали мимо. Лена, виноватая и растерянная, пыталась помочь:
— Ань, может, все же в полицию? Или к врачу? Сдать анализы... А потом...
— И что? — Аня смотрела в окно. — Скажут: сама виновата, напилась, пошла. Одни унижения. — Она чувствовала, как Лена отдаляется, не зная, как помочь подруге.
Решающий разговор с мамой случился недели через три, за завтраком.
— Что будешь делать? — спросила мать прямо, глядя в тарелку. Голос был усталым, но без прежней агрессии.
Аня глубоко вдохнула. Ответ пришел сам собой, из какой-то глубины, о которой она не подозревала:
— Оставлю.
Мама подняла на нее глаза. В них не было гнева, только глубокая усталость и что-то еще... страх?
— Аня... Я... я не потяну. Физически, денежно... Я еле нас с тобой вытягиваю. Ты понимаешь? Ты должна избавиться или… уходи.
— Понимаю. — Аня кивнула. — Я... я как-нибудь сама. Найду работу. Может, академический возьму.
Молчание снова повисло между ними, но теперь оно было другим. Не враждебным, а тяжелым, полным невысказанного.
Аня нашла удалённую подработку по специальности, уехала от мамы в арендованную комнату, училась. Она сильно похудела, глаза казались огромными на осунувшемся лице.
На пятом месяце, когда уже был виден маленький, твердый живот, раздался звонок. Мамин номер.
— Алло? — голос Ани был ровным, усталым.
— Аня... это я. — Пауза. — Как... как ты?
— Живу. Работаю. Учусь.
— Я... видела твое фото у Лены в соцсетях. Ты... очень худая. — В мамином голосе слышалась неподдельная тревога.
— Некогда толстеть, — Аня попыталась шутить, но получилось плохо.
Еще пауза, долгая.
— Я помню... как ты родилась, — тихо заговорила мама. — Тоже летом. Жара... И я одна... Твой отец... ну, ты знаешь. Но когда тебя положили рядом... весь этот страх, усталость — куда-то ушли. Осталась только ты. Маленькая, беззащитная. — Голос мамы дрогнул. — Я... я не права была, Аня. Не тогда... и не после. Я испугалась за будущее. И вместо того чтобы быть рядом... оттолкнула. Прости. Пожалуйста.
Слезы текли по лицу Ани горячими струями. Она не пыталась их смахнуть.
— Я тоже... Я не хотела ломать все.
— Ничего не сломано, дочка, — мама выдохнула. — Просто... жизнь оказалась сложнее, чем мы думали. Но мы справимся. Вместе. Я... я приеду? Хотя, нет… Возвращайся ты домой.
***
Роды были долгими и трудными. Когда все закончилось, и крошечную, сморщенную девчушку положили Ане, мир сузился до этого теплого комочка, крепко сжимавшего ее палец своей крохотной ладошкой.
Аня подняла глаза на акушерку, стоявшую рядом и улыбающуюся. И поняла. Это маленькое существо — чудо, которое уже никто и никогда не сможет у нее отнять. Остальное — приложится.
— Привет, малышка, — прошептала она, целуя бархатистый лобик. — Я — твоя мама. А ты — мой мир. Мы с тобой вместе навсегда! Прости, что у тебя нет папы, я буду любить тебя за двоих!