— Ты серьёзно думаешь, что я буду всю жизнь в этой двушке торчать?
Виктория швырнула документы на стол так, что они разлетелись веером. Максим даже не поднял глаз от телефона.
— Вика, мы же обсуждали это уже сто раз.
— Обсуждали? Ты меня не слушаешь вообще! Дом продаём, покупаем трёшку, открываю кафе. Всё логично.
Максим наконец оторвался от экрана. Посмотрел на жену так, будто видит её впервые.
— А может, не всё в жизни должно быть логично?
Виктория почувствовала, как что-то сжимается в груди. Вот опять. Опять эти его философские заскоки. Когда нужно решать реальные проблемы, он уходит в абстракции.
— Максим, мне тридцать пять. Если мы хотим детей, нужно думать о пространстве. О деньгах. О будущем.
— Дети, дети... А может, сначала разберёмся с тем, что между нами происходит?
Она замерла. Что он имеет в виду? Между ними всё нормально. Ну, не идеально, конечно. Но у кого идеально-то?
— Что ты хочешь сказать?
Максим встал, прошёлся по комнате. У него была эта привычка — ходить кругами, когда он нервничает.
— Ничего. Забудь.
Но Виктория не могла забыть. Последние месяцы что-то менялось. Он стал другим. Отстранённым. Будто смотрел на неё через стекло.
А ещё её достало печь торты на этой крошечной кухне. Каждый заказ превращался в квест — где поставить коржи остывать, куда убрать крем, как разместить все формы. Она мечтала о собственном кафе. С большой кухней, профессиональным оборудованием, витриной для тортов. Чтобы люди приходили, пили кофе, заказывали десерты на праздники.
А потом позвонила Елена Петровна.
— Викочка, дорогая, приезжайте завтра к нам. Максим документы получил, надо отметить.
Виктория не любила эти семейные сборища. Не то чтобы свекровь была плохой. Просто... Елена Петровна умела делать комплименты так, что они звучали как упрёки.
— Конечно, Елена Петровна. Во сколько?
— Часика в четыре. Анатолий Сергеевич котлеты делает. Фирменные.
После разговора Виктория села на диван и попыталась разобраться в своих чувствах. Почему её так раздражает перспектива этого ужина? Почему каждый раз, когда речь заходит о наследстве, у неё начинает болеть голова?
Может, потому что она понимает — это не просто дом. Это какой-то рубеж. После которого всё изменится.
На следующий день они ехали к родителям молча. Максим крутил радио, она смотрела в боковое стекло. Обычная картина последних месяцев.
— Слушай, а что если мы всё-таки рассмотрим мой вариант? — сказал он, когда они уже подъезжали.
— Какой вариант?
— Дом продаём. Покупаем две квартиры под сдачу. Пассивный доход.
Виктория почувствовала, как напрягается. Опять. Опять он не слышит её.
— Макс, я не хочу быть домохозяйкой, которая живёт на проценты с аренды. Я хочу своё дело. Своё кафе.
— А разве наших денег не хватает на твои торты?
Вот тут она взорвалась.
— Наших? Серьёзно? Когда я месяц без заказов сижу, ты мне каждую копейку считаешь! "Вика, может, не стоит этот крем покупать?" "Вика, а зачем тебе новые формы?"
Максим остановил машину у подъезда родителей. Выключил двигатель. Долго молчал.
— Я так не говорил.
— Не говорил. Но думал. Я же вижу, как ты на меня смотришь, когда я трачу деньги на ингредиенты.
— Вика...
— Что "Вика"? Я не хочу больше чувствовать себя нахлебницей в собственном браке!
Они поднимались по лестнице, и Виктория думала о том, как же она устала. Устала оправдываться. Устала просить. Устала быть благодарной за то, что должно быть само собой разумеющимся.
Елена Петровна встретила их в фартуке и с улыбкой.
— Ну вот и наши молодожёны! Максимка, проходи, проходи. Викочка, как дела? Заказы есть?
И началось. Традиционный допрос о работе, доходах, планах. Виктория отвечала на автомате, а сама думала о том, почему свекровь никогда не спрашивает Максима о заказах. Он же архитектор, не государственный служащий. У него тоже бывают простои.
За столом Анатолий Сергеевич торжественно достал папку с документами.
— Ну что, сынок, теперь ты домовладелец! Бабушка Клава была бы рада.
Максим листал бумаги, а Виктория смотрела на его лицо. Он был счастлив. По-настоящему счастлив. Впервые за много месяцев.
— Дом хороший, — сказал Анатолий Сергеевич. — Участок большой. Можно и расширить, если что.
— Папа, мы же не собираемся там жить, — сказал Максим.
— А почему бы и нет? — встрял Елена Петровна. — Свежий воздух, тишина. Для детей идеально.
Виктория почувствовала, как её лицо каменеет.
— Мы планируем продать дом, — сказала она.
Повисла тишина. Анатолий Сергеевич отложил вилку. Елена Петровна прищурилась.
— Продать? — переспросила свекровь. — Зачем?
— Чтобы купить большую квартиру. И открыть кафе.
— Кафе? — Елена Петровна произнесла это слово так, будто оно было ругательством.
— Кондитерское кафе. Я хочу развивать свой бизнес.
— А дети? — спросил Анатолий Сергеевич. — Когда дети?
Виктория посмотрела на Максима. Он молчал. Просто сидел и молчал.
— Дети будут, когда мы будем к ним готовы, — сказала она.
— Готовы? — Елена Петровна всплеснула руками. — Викочка, тебе тридцать пять! Когда же ты будешь готова?
— Мама, — наконец подал голос Максим.
— Что "мама"? Я правду говорю! Максимка хочет семью, детей. А ты всё о каком-то кафе думаешь.
Виктория почувствовала, как внутри всё закипает.
— Откуда вы знаете, чего хочет Максим? Вы с ним разговаривали?
— Я его мать. Я знаю своего сына.
— А я его жена! И я тоже его знаю!
— Жена... — Елена Петровна усмехнулась. — Жена должна мужа поддерживать, а не тянуть одеяло на себя.
— Что вы имеете в виду?
— А то и имею! Максимка работает, деньги зарабатывает. А ты что? Раз в месяц какой-нибудь тортик испечёшь и думаешь, что бизнесвумен!
Виктория встала так резко, что стул упал.
— Елена Петровна, вы не имеете права так со мной разговаривать!
— Имею! Это мой дом, мой сын! И я не позволю какой-то... какой-то карьеристке его использовать!
— Мама! — крикнул Максим.
Но было поздно. Виктория уже не могла остановиться.
— Использовать? Я его использую? А кто восемь лет живёт в моей квартире? Коммуналку платит кров обеспечивает? Кто...
— Хватит! — Максим встал и ударил кулаком по столу. — Хватит вам обеим!
Все замолчали. Анатолий Сергеевич сидел, уставившись в тарелку. Елена Петровна прижала руку к сердцу. Виктория стояла, тяжело дыша.
— Максим, — тихо сказала она. — Скажи им. Скажи, что мы продаём дом.
Он посмотрел на неё. Потом на родителей. Потом снова на неё.
— Я не знаю, — сказал он. — Я больше ничего не знаю.
Домой ехали молча. Виктория смотрела в боковое стекло и думала о том, что всё кончено. Не только с домом. Со всем.
Дома Максим сразу ушёл в спальню. Виктория осталась на кухне. Села за стол и попыталась понять, что произошло.
Когда она выходила замуж, ей казалось, что она знает этого человека. Максим был надёжным, спокойным, предсказуемым. Именно то, что ей нужно было после череды неудачных романов.
Но теперь она понимала — она знала только одну его сторону. Ту, которую он показывал в начале отношений.
А настоящий Максим оказался совсем другим. Он был мамин сынок. Человек, который не может принять решение без одобрения родителей. Который боится ответственности.
И самое страшное — он не защитил её. Когда его мать оскорбляла её, он молчал.
Виктория встала и пошла в спальню. Максим лежал на кровати, уставившись в потолок.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— О чём?
— О нас. О том, что происходит.
Он сел на кровати.
— Вика, я устал. Устал от этих постоянных скандалов. От того, что мы не можем ни о чём договориться.
— А ты пытался со мной договориться? Или сразу побежал к маме жаловаться?
— Я ни к кому не бегал!
— Да? А откуда тогда Елена Петровна знает про моё "кафе"? Я же вижу, как она это слово произносит.
Максим отвернулся.
— Может, я и говорил что-то. Но не со зла.
— Не со зла? Максим, твоя мать назвала меня карьеристкой! Сказала, что я тебя использую!
— Она переживает за меня.
— А за меня кто переживает? Я тоже человек! У меня тоже есть мечты, планы!
— Какие планы? Это твоё кафе?
Виктория почувствовала, как что-то ломается внутри.
— Да, моё кафе! Моя работа! Моя жизнь! Я не хочу быть просто приложением к твоей биографии!
— Никто не просит тебя быть приложением.
— Правда? А что тогда? Сидеть дома, рожать детей, печь торты на заказ в углу кухни?
— А что в этом плохого?
Виктория посмотрела на него и поняла — они говорят на разных языках. Для него семья — это когда жена обеспечивает комфорт и рожает детей. Для неё — это партнёрство равных людей.
— Максим, я не хочу быть твоей мамой номер два.
— При чём тут моя мама?
— При том, что ты ищешь не жену, а хозяйку. Которая будет тебя обслуживать и не высовываться.
Он встал с кровати.
— Если я такой плохой, зачем ты за меня замуж выходила?
Хороший вопрос. Виктория и сама не знала ответа. Может, потому что устала быть одна? Может, потому что думала — любовь придёт потом?
— Не знаю, — честно сказала она. — Наверное, ошиблась.
Максим замер.
— Что ты хочешь сказать?
— То, что мы оба знаем. Мы не подходим друг другу. Мы хотим разного.
— Вика...
— Нет, Максим. Хватит. Я устала притворяться, что всё нормально. Устала быть виноватой во всех наших проблемах.
Она пошла к шкафу, достала его сумку.
— Что ты делаешь?
— Собираю твои вещи. Это моя квартира, и я хочу, чтобы ты съехал.
— Вика, не надо. Давай ещё раз попробуем.
Она остановилась.
— Попробуем что? Ты готов поддержать мою идею с кафе?
Максим молчал.
— Готов сказать родителям, что это наша общая жизнь и они не имеют права вмешиваться?
Молчание.
— Готов принимать решения вместе со мной, а не спрашивать разрешения у мамы?
— Вика, это не так просто...
— Вот именно. Не так просто. А я устала от сложностей.
Она закрыла сумку и протянула ему.
— Куда я пойду?
— К родителям. К друзьям. Снимешь квартиру. Не мой вопрос.
— А как же мы?
Виктория обернулась.
— А что мы? Максим, посмотри на нас. Мы не разговариваем — мы скандалим. Мы не планируем будущее — мы делим наследство. Мы не любим — мы привыкли.
— Но мы же можем всё изменить...
— Можем. Но хочешь ли ты? По-настоящему хочешь?
Он не ответил. И это был ответ.
— У тебя есть неделя, чтобы забрать остальные вещи, — сказала Виктория. — Ключи оставь на столе.
Максим взял сумку и пошёл к двери.
— Значит, решила?
— Решила.
— А дом?
— Твой. Я не претендую.
— Вика, это неправильно. Мы могли бы получать с него доход и половина была твоя по закону.
— Была бы моя. Теперь пусть будет твоя. Мне нужно начать с чистого листа.
Они стояли в прихожей, и Виктория вдруг поняла — она не чувствует боли. Только усталость. И какое-то странное облегчение.
— Ты не передумаешь?
— Нет.
— А если я... если я скажу родителям, что мы сделаем по твоему?
Виктория улыбнулась.
— Максим, дело не в доме. Дело в том, что мы разные люди. И это нормально. Просто не нужно было жениться.
Он дошёл до лифта.
— Прости, — сказал он.
— За что?
— За то, что не смог стать тем, кого ты хотела видеть.
— А ты прости меня. За то, что пыталась тебя изменить.
Лифт приехал. Максим зашёл внутрь.
— Будешь счастлива? — спросил он.
— Попробую. А ты?
— Не знаю. Наверное, тоже попробую.
Двери закрылись.
Через месяц Виктория продала квартиру и съехала в арендную квартиру. Часть денег вложила в аренду помещения под кафе, часть — в оборудование. Первых клиентов приняла через три месяца.
Максим продал дом и купил две однокомнатные квартиры. Сдавал их и жил на проценты. Через полгода познакомился с учительницей из соседнего дома. Тихой, домашней девушкой, которая мечтала о детях и не претендовала на карьеру.
А Виктория работала до ночи, экономила каждую копейку и была счастлива. По-настоящему счастлива. Впервые за много лет.
Потому что наконец-то жила своей жизнью.