Надежда сидела за кухонным столом, медленно размешивая ложкой чай. Лампа над головой гудела, отбрасывая мягкий свет на выцветшие обои. За окном шёл дождь, и стук капель по подоконнику сливался с тиканьем старых часов на стене. Она смотрела на телефон, лежащий рядом, — экран был тёмным, ни одного уведомления. Уже третий день Лариса не отвечала. Надежда вздохнула, отложила ложку и взяла в руки старую записную книжку, где на первой странице крупными буквами было выведено: «Лариса — подруга на всю жизнь».
— Ну что, Надюш, как дела? — Лариса ввалилась в квартиру без стука, как всегда, с огромной сумкой на плече и улыбкой, от которой хотелось улыбаться в ответ. — Я тут пирожков напекла, держи, с капустой, твои любимые.
Надежда отложила вязание и засмеялась. Лариса всегда появлялась неожиданно, как вихрь, и приносила с собой тепло, будто летний день. Они дружили с института, с тех пор, как обе, молодые и полные надежд, сидели на задних партах и шептались о будущем. Лариса мечтала о большой семье, Надежда — о тихой жизни в уютном доме. Прошло почти сорок лет, и жизнь, конечно, всё перевернула, но дружба осталась. По крайней мере, Надежда так думала.
— Ларис, ты опять с пирожками? Я же на диете, — Надежда притворно нахмурилась, но уже тянулась к тарелке.
— Ой, брось, какая диета в нашем возрасте? — Л Classifications: Лариса плюхнулась на диван. — Ешь, живи, радуйся. Пирожки — это святое.
Они сидели допоздна, болтая о пустяках. Лариса рассказывала о своей новой работе — она устроилась администратором в салон красоты, — а Надежда жаловалась на соседку, которая вечно оставляла мусор у подъезда. Разговоры были простые, но тёплые, как старое одеяло. Когда Лариса собралась уходануть, она вдруг замялась у двери.
— Надюш, слушай, я хотела сказать... Если что, ты всегда можешь на меня рассчитывать, знаешь? — Она посмотрела серьёзно, что было ей не свойственно. — Ну, мало ли, жизнь — штука сложная. Обещаю, я всегда рядом.
Надежда тогда только улыбнулась. Лариса любила драматизировать, это был её стиль. Но слова запали в душу, как будто подруга знала, что жизнь скоро даст трещину.
Телефон Надежды зазвонил, выдернув её из воспоминаний. Номер был незнакомый. Она сняла трубку, и голос на том конце оказался резким, деловым.
— Надежда Павловна? Это из банка. По поводу вашего кредита. Платёж просрочен на три дня. Когда планируете внести?
Надежда почувствовала, как кровь прилила к лицу. Кредит. Она взяла его полгода назад, чтобы помочь сыну с первым взносом за квартиру. Думала, что справится, но работы стало меньше — швейная мастерская, где она подрабатывала, почти не давала заказов.
— Я... я сегодня переведу, — пробормотала она, хотя знала, что на карте пусто.
— Хорошо, но не затягивайте. Иначе начнутся штрафы, — голос в трубке был холодным, как дождь за окном.
Она положила трубку и снова посмотрела на телефон. Лариса обещала помочь. Полгода назад, когда Надежда впервые призналась ей о долгах, Лариса схватила её за руку и сказала:
— Надь, не переживай. Я подкоплю немного, и мы разберёмся. Дам тебе в долг, без процентов, подружка. Только не говори никому, я же теперь важная дама в салоне, репутация, понимаешь? — Она подмигнула, но глаза были серьёзными. — Месяца через три, может, четыре. Обещаю.
Надежда тогда поверила. Лариса всегда держала слово. В институте она делилась конспектами, хотя сама едва успевала их писать. Когда Надежда потеряла мужа, Лариса приезжала каждый вечер, привозила еду, заставляла её есть и жить дальше. Но три месяца назад Лариса начала отдаляться. Сначала перестала звонить, потом отвечала односложно. А теперь — тишина.
Надежда встала, подошла к окну. Дождь барабанил по стеклу, и в отражении она видела своё лицо — усталое, с новыми морщинами. Ей было шестьдесят два, но она чувствовала себя старше. Жизнь словно ускользала, как песок сквозь пальцы. Она открыла записную книжку, нашла номер Ларисы и набрала его. Длинные гудки. Никто не ответил. Она написала сообщение: «Ларис, ты где? Позвони, пожалуйста». Отправила. Экран остался тёмным.
В дверь позвонили. Надежда вздрогнула, бросилась открывать. На пороге стояла Света, соседка с первого этажа, с мокрым зонтом в руках.
— Надежда Павловна, вы дома, слава богу! — Света стряхнула воду с зонта. — Я зашла сказать, у нас в подъезде объявление повесили. С завтрашнего дня воду горячую отключат, ремонт на две недели.
— Ох, только этого не хватало, — Надежда заставила себя улыбнуться. — Спасибо, Светочка.
— Да не за что. Как дела-то? — Света посмотрела на неё с любопытством. — Вы что-то бледная.
— Да всё нормально, просто погода, — Надежда махнула рукой. — Заходи, чайку попьём.
Света вошла, поставила зонт в угол. Они сели за стол, и Надежда налила чай. Света была моложе, лет сорока, но они ладили. Она работала в школе, преподавала литературу, и любила рассказывать истории о своих учениках. Сегодня она была какой-то задумчивой.
— Надежда Павловна, можно вопрос? — Света отставила чашку. — Вы с Ларисой давно не виделись?
Надежда замерла. Имя подруги прозвучало как укол.
— Да... пару месяцев, наверное. А что?
— Да так, — Света замялась. — Просто видела её на днях в кафе. Она... ну, в общем, хорошо выглядит. Новая машина, шуба какая-то дорогущая. Я подумала, вы же подруги, вдруг что знаешь.
Надежда почувствовала, как горло сжалось. Лариса не говорила ни о машине, ни о шубе. Она вообще ничего не рассказывала в последнее время.
— Нет, ничего не знаю, — тихо ответила Надежда. — Она занята, наверное. Работа.
— Ну да, конечно, — Света кивнула, но в её глазах мелькнуло сомнение. — Просто странно, она обычно такая открытая. Ладно, забудь.
Света ушла, а Надежда осталась сидеть, глядя на остывший чай. Мысли путались. Лариса обещала помочь. Она знала, как Надежде тяжело, знала про кредит, про бессонные ночи. И вдруг — шуба, машина? Надежда встряхнула головой, словно отгоняя наваждение. Лариса не такая. Она бы не забыла. Но телефон молчал.
На следующий день Надежда поехала в центр. Решила зайти в салон красоты, где работала Лариса. Может, она просто занята, думала Надежда, может, телефон сломался. Салон находился в новом торговом центре, с зеркальными витринами и яркими вывесками. Надежда вошла, и её встретил запах духов и звук тихой музыки. Девушка за стойкой улыбнулась.
— Здравствуйте! Чем могу помочь?
— Здравствуйте, — Надежда поправила платок на голове. — Лариса здесь? Лариса Викторовна?
Девушка нахмурилась, посмотрела в компьютер.
— Лариса Викторовна? Она у нас больше не работает. Уволилась пару недель назад.
— Как уволилась? — Надежда почувствовала, как пол уходит из-под ног. — Куда она ушла?
— Не знаю, — девушка пожала плечами. — Она ничего не сказала. Просто ушла, и всё.
Надежда вышла на улицу, не чувствуя дождя. Она набрала номер Ларисы ещё раз. Гудки. Тишина. Она стояла у витрины, глядя на своё отражение, и пыталась понять, что произошло. Лариса обещала. Она не могла просто исчезнуть. Надежда вспомнила их последний разговор, в кафе, три месяца назад. Лариса была весёлой, шутила, заказала им обоим кофе с пирожными.
— Надюш, всё будет хорошо, — сказала она тогда, сжимая её руку. — Я тебе помогу. Только дай мне время, ладно? Месяца три, и я соберу деньги. Обещаю.
Надежда поверила. Она всегда верила Ларисе. Но теперь, стоя под дождём, она вдруг поняла, что всё изменилось. Лариса не звонила, не писала, уволилась, не сказав ни слова. Надежда сжала телефон так, что пальцы побелели. Она не хотела верить, но правда лезла в глаза, как холодный ветер.
Дома она открыла ноутбук, зашла в социальные сети. Страница Ларисы была активной. Фото из отпуска — море, пальмы, Лариса в ярком платье. Посты о новой машине, о дорогом ресторане. Надежда листала ленту, и каждый снимок был как удар. Лариса жила. Хорошо жила. А обещание, данное подруге, осталось где-то в прошлом.
Телефон зазвонил. Надежда вздрогнула, схватила его. Номер Ларисы. Сердце заколотилось.
— Надь, привет, — голос Ларисы был таким же лёгким, как всегда. — Прости, что пропала. Закрутилась. Как дела?
— Ларис, — Надежда старалась говорить спокойно, но голос дрожал. — Ты где? Я звонила, писала. Ты обещала...
Пауза. Долгая, тяжёлая.
— Ой, Надюш, прости, — Лариса вздохнула. — Знаешь, у меня тут дела, новая работа, переезд. Я хотела позвонить, честно. Просто... ну, жизнь такая.
— Ты обещала помочь, — слова вырвались сами. — Я ждала. У меня кредит, Ларис. Я не справляюсь.
— Ох, Надь, — голос Ларисы стал мягче, но в нём появилась фальшь. — Я помню. Но сейчас... ну, сама понимаешь, у меня расходы. Машина, ремонт в квартире. Давай позже, а? Я найду деньги, обещаю.
— Ты уже обещала, — Надежда почувствовала, как слёзы жгут глаза. — Полгода назад.
Лариса замолчала. Потом заговорила быстро, будто торопилась.
— Слушай, я не забыла. Просто сейчас не могу. Ты же понимаешь, да? Я позвоню, всё решим. Ладно, мне бежать надо, прости.
Гудки. Надежда положила телефон на стол. Она не плакала. Слёзы высохли где-то внутри, оставив пустоту. Она вспомнила, как Лариса сидела на этой самой кухне, ела пирожки, смеялась. «Я всегда рядом», — говорила она. А теперь — новая машина, шуба, отпуск. И тишина.
На следующий день Надежда пошла в банк. Она перевела последние деньги на счёт кредита, но этого было мало. Сотрудница банка, молодая девушка с усталыми глазами, посмотрела на неё с сочувствием.
— Надежда Павловна, вам нужно внести ещё двадцать тысяч до конца месяца. Иначе начнутся пени.
— Я знаю, — Надежда кивнула. — Я найду.
Она вышла из банка и побрела домой пешком. Дождь перестал, но воздух был сырым, тяжёлым. Она думала о Ларисе. О её обещании. О том, как легко слова растворяются в воздухе, когда жизнь меняется. Надежда не злилась. Она просто чувствовала усталость, будто кто-то выключил свет внутри неё.
Дома она села за швейную машинку. Старенькая, ещё советская, но работала исправно. Надежда взяла заказ — шторы для соседки. Работа не приносила много денег, но это было лучше, чем ничего. Иголка стучала ровно, и в этом ритме Надежда пыталась найти покой. Она вспоминала, как Лариса учила её шить, ещё в молодости. «Надь, это просто, смотри, главное — не торопиться», — говорила она, смеясь. Тогда всё было проще.
Вечером позвонил сын, Павел. Его голос был усталым, но тёплым.
— Мам, как ты? Я заеду на выходных, продукты привезу.
— Паша, не надо, я справляюсь, — Надежда постаралась улыбнуться, хотя он не видел. — Как там у вас?
— Нормально. Аня работу нашла, получше. Мам, ты точно в порядке? Голос какой-то...
— Всё хорошо, сынок. Просто устала.
Она не рассказала ему про кредит. Не хотела волновать. Павел и так помогал, сколько мог, но у них с женой своя жизнь, свои заботы. Надежда повесила трубку и посмотрела на записную книжку. Ей хотелось набрать Ларису ещё раз, но она остановила себя. Хватит. Обещания — это просто слова. А слова ничего не стоят, если за ними нет дела.
Через неделю Надежда встретила Свету в подъезде. Та тащила тяжёлые сумки из магазина.
— Надежда Павловна, помогите, а? — Света улыбнулась. — Я тут картошки набрала, как на армию.
Надежда взяла одну сумку, и они поднялись в квартиру Светы. На кухне, пока раскладывали продукты, Света вдруг сказала:
— Слушайте, я Ларису опять видела. Она теперь в другом салоне, в элитном. Говорит, бизнес свой открывать собирается. Я спросила про вас, а она... ну, в общем, замялась. Сказала, что вы не общаетесь.
Надежда замерла. Слова Светы были как соль на рану.
— Не общаемся, — тихо повторила она. — Понятно.
— Ой, простите, я не хотела, — Света покраснела. — Просто... вы же подруги были. Я думала, вы в курсе.
— Всё нормально, Света, — Надежда заставила себя улыбнуться. — Бывает.
Она ушла к себе, чувствуя, как сердце сжимается. Лариса не просто забыла. Она ушла из её жизни, не сказав ни слова. Обещание, данное с такой лёгкостью, оказалось пустым. Надежда открыла ноутбук, нашла страницу Ларисы. Новое фото — она в дорогом пальто, рядом мужчина в костюме, ресторан с хрустальными люстрами. Надежда закрыла ноутбук. Хватит.
Она взяла телефон, написала сообщение: «Лариса, я больше не жду. Желаю удачи». Отправила. И удалила номер. Это было больно, но необходимо. Обещания, которые не держат, — это не дружба. Это иллюзия.
Надежда вернулась к швейной машинке. Заказов стало больше — соседка рассказала знакомым, и работы прибавилось. Она шила до полуночи, и в этом было что-то успокаивающее. Каждый стежок — шаг вперёд. Она справится. Без Ларисы, без обещаний, без иллюзий.
Через месяц она закрыла часть кредита. Пришлось продать старое золотое кольцо, но это того стоило. Банк перестал звонить. Павел привёз продукты, и они с Аней остались на ужин. Надежда готовила борщ, слушала их смех и думала, что жизнь продолжается. Лариса больше не звонила. И Надежда не ждала.
Однажды вечером, возвращаясь из магазина, она увидела Ларису у подъезда. Та стояла возле новой машины, в длинном пальто, с телефоном в руке. Их глаза встретились. Лариса замерла, потом улыбнулась — неловко, неуверенно.
— Надь, привет. Я... хотела зайти.
Надежда посмотрела на неё. Подруга, с которой они делили всё — смех, слёзы, мечты. А теперь — чужая женщина в дорогом пальто.
— Зачем? — тихо спросила Надежда.
— Я... прости, Надь. Я не хотела тебя бросить. Просто всё закрутилось, новая жизнь, понимаешь? — Лариса шагнула ближе. — Я могу помочь. Деньги, сколько нужно?
Надежда покачала головой.
— Не надо, Ларис. Я справлюсь.
— Но я обещала...
— Обещания — это слова. А слова ничего не стоят, если их не держат.
Лариса опустила глаза. Надежда повернулась и пошла к подъезду. Дверь хлопнула за спиной. Она поднялась к себе, поставила чайник. Телефон молчал, и это было правильно. Жизнь научила её главному: надеяться можно только на себя. И в этом была её сила.