Netflix наконец выпустил третий сезон «Игры в кальмара», и мир снова взорвался. Шесть эпизодов, шесть часов напряжения, крови и социальной сатиры, которые должны были поставить точку в истории, но вместо этого оставили зрителей в раздражённом недоумении. Одни кричат о гениальности, другие разочарованно пожимают плечами. Что же пошло не так?
Финал начался там, где остановился второй сезон: Сон Ги Хун, сломленный и опустошённый после провального восстания, возвращается в игру. Но теперь он не хочет побеждать. Он хочет сжечь эту адскую систему дотла. И вот кульминация: герой жертвует собой, спасая ребёнка, а его заклятый враг, Человек в маске, растворяется во тьме, будто дразня зрителей возможным спин-оффом. Сильный ход? Безусловно. Но достаточно ли этого, чтобы оправдать три сезона ожиданий?
Критики в восторге. Они хвалят операторскую работу, игру Ли Джон Дже и ту самую сцену с младенцем, которая выбивает слезу даже у самых чёрствых зрителей. Но обычные фанаты не столь снисходительны. Они помнят, как первый сезон шокировал неожиданными смертями и хитрыми сюжетными ловушками, а третий идёт по накатанной колее. Те же игры, те же правила, только крови втрое больше. VIP-персоны, когда-то загадочные и пугающие, теперь напоминают пародийных злодеев из дешёвого боевика. Их диалоги плоски, жесты театральны, а мотивы прописаны так топорно, что хочется просто пропустить их сцены.
Социальный подтекст, когда-то тонкий и умный, теперь бьёт по голове, как кувалда. Если раньше сериал заставлял задуматься о неравенстве, то теперь он орёт об этом в мегафон. Капитализм плох. Богатые уроды. Система сломана. Спасибо, Кэп.
И всё же Netflix снова празднует победу. Серверы рухнули в день премьеры, хэштеги заполонили соцсети, а аналитики уже подсчитывают миллиарды минут просмотра. Зрители ругаются, но смотрят. Критики ворчат, но пишут. А создатель Хван Дон Хёк, судя по всему, уже придумывает, как оживить франшизу в новом проекте.
За кулисами "Игры в кальмара"
Съемки третьего сезона «Игры в кальмара» напоминали не кинопроизводство, а одну из смертельных игр сериала. Только ставки были реальными: здоровье, нервы и даже жизни участников.
Режиссер Хван Дон Хёк, который два года сопротивлялся давлению Netflix, в итоге оказался в ловушке собственного успеха. «Я чувствовал себя как игрок 456, - признался он на закрытом показе. - Ты можешь выиграть миллионы, но какой ценой?» Цена оказалась высокой: за время съемок режиссер потерял 10 зубов из-за стресса. Его стоматолог подтвердил - это классический случай бруксизма на нервной почве.
Но настоящие жертвы принесли каскадеры. Сцена мятежа во втором эпизоде, где десятки «игроков» штурмуют казармы «розовых солдат», обернулась реальными травмами. Четыре человека с переломами, один с сотрясением мозга. «Мы работали по 18 часов в сутки, — рассказал анонимный член съемочной группы. - Когда устаешь, начинаешь делать ошибки. А в наших сценах ошибка может стоить жизни».
Особенно досталось Ли Джон Дже. Его герой Сон Ги Хун в третьем сезоне должен был выглядеть изможденным до предела. Актер так вжился в роль, что похудел на 15 кг, доведя себя до реального истощения. «Я перестал узнавать себя в зеркале, — признался он. — Но это того стоило».
Интересно, что Netflix, выложивший за сезон $20 млн, экономил на безопасности, но не скупился на спецэффекты. Знаменитая сцена с «дождем» из стекла в финале обошлась в $2 млн. «Мы использовали настоящие стеклянные осколки, — рассказал постановщик трюков. — Актеры были в защите, но страх в их глазах — настоящий».
«Игра в кальмара» — конец или начало новой игры?
Финал третьего сезона оставил после себя больше вопросов, чем ответов. Смерть Сон Ги Хуна, загадочное исчезновение Человека в маске, ребенок, спасенный ценой жизни главного героя — все это выглядит как идеальная почва для продолжения. И Netflix уже дал понять, что расставаться с франшизой не собирается.
Еще до выхода финального сезона поползли слухи о том, что Хван Дон Хёк ведет переговоры о создании приквела. Действие нового проекта может развернуться вокруг первых Игр, которые в сериале лишь мельком упоминались как «эксперимент 1988 года». Другая возможная ветка — история «розовых солдат», их иерархия и то, как они сами становятся частью системы.
Но самый громкий проект — это, конечно, голливудский ремейк. Дэвид Финчер («Семь», «Игра», «Социальная сеть») давно интересовался «Игрой в кальмара», а после успеха третьего сезона переговоры вышли на финальную стадию. По слухам, Netflix предлагает бюджет в $150 млн, но с одним условием: действие должно перенестись в США. Как Финчеру удастся сохранить дух оригинала, если главной темой станет американский капитализм? Пока неизвестно, но фанаты уже разделились на два лагеря: одни ждут шедевра, другие уверены, что это будет провал.
Даже после неоднозначного финала сериал остается культурным феноменом. Он не просто развлекал — он заставлял зрителей по всему миру задуматься о том, как далеко готов зайти человек ради денег. И если первый сезон был метафорой корейского общества, то третий вышел далеко за эти рамки, став зеркалом для глобального капитализма.
Netflix, конечно, превратил «Игру в кальмара» в коммерческий продукт, но даже в этом есть своя ирония. Сериал, критикующий систему, сам стал ее частью. Возможно, в этом и есть главный урок: победить игру невозможно. Можно только выйти из нее. Или… продолжить играть.
Как вы считаете — нужно ли продолжение «Игры в кальмара», или история должна остаться завершенной? И сможет ли Финчер сделать ремейк лучше оригинала?