Я слышала щелчок замка, когда открылась дверь. На пороге стояла женщина. Усталая, худая, с потухшими глазами и одновременно с каким-то неестественно прямым позвоночником, будто даже боль научилась носить с достоинством.
— Я твоя мать, — сказала она. — Ты мне должна помочь.
Я стояла, сжав пальцы в кулак, чтобы не выронить кружку с чаем. Мать. Та, которая исчезла из моей жизни в четыре года. Та, из-за которой я провела всё детство в серых стенах детдома, деля подушку с мечтами и страхами.
Я не помню, как пригласила её в дом. Наверное, что-то включилось автоматом: воспитанная, сильная, успешная — «ты же не хуже других». Или, может, это говорила та маленькая девочка во мне, которая до сих пор иногда видит сны, где мама возвращается, улыбается, гладит по волосам и говорит: «Моя девочка, я так скучала».
Только она не гладила. И не улыбалась.
Она принесла с собой чемодан — и чемодан обид, претензий, требований.
В детдоме я писала письма.
На бумаге из тетрадки аккуратно выведенные печатные буквы:
"Мама, я сегодня упала с качелей, мне было больно. Но я не плакала. Я сильная. Пожалуйста, приезжай."
Но ответа не было.
«Сказочница!» — кричали девчонки из старшей группы, отбирая очередное написанное мной письмо из рук. Я пряталась под кровать и шептала: «Она обязательно придёт».
Но мама так и не пришла.
Прошло два года с тех пор, как она снова появилась.
Теперь я знаю, каково это — делить кухню с человеком, которого ненавидишь и одновременно жалеешь. Я слышу, как она громко говорит по телефону подруге, как ей тяжело жить с неблагодарной дочерью. Слушаю — и внутри всё горит.
Я, неблагодарная? Я, которая оплачиваю лекарства, делаю ремонты, покупаю новую посуду, когда она в ярости бьёт старую об пол?
— А ты думала, легко быть матерью? — бросает она мне в лицо, когда я молча вытираю за ней очередной скандал. — Я отказалась от всего ради тебя! Ради тебя!
— Ради меня? — я смеюсь, а глаза мои сухие. — Ты даже не спросила, чего я хочу. Где ты была, когда мне снились кошмары? Когда мне было нечего есть? Когда я прятала хлеб под подушку, потому что в столовой украли мою порцию?
Она молчит. Она умеет молчать, как палач умеет смотреть в глаза своей жертве.
Недавно мне приснился сон.
Я снова маленькая, стою босиком на асфальте перед закрытыми воротами детдома. Мимо проходят взрослые. Они ведут за руку детей. А я всё жду. Я говорю: "Моя мама скоро придёт. Она опаздывает. Просто пробки."
Проходит день. Становится темно. Я всё ещё стою.
Ко мне подходит девочка, гладит по плечу и тихо говорит:
"Знаешь, иногда мамы не возвращаются. И это не твоя вина."
Я проснулась с мокрым от слёз лицом.
Села на кухне. Смотрела, как спит «мама» в соседней комнате. И поняла: она — чужая. Я знаю, что ношу ее ДНК. Но не знаю её запаха, её рук, её любви.
Я не могу её простить. И не могу её полюбить.
Разве я обязана любить? Это не долг, не налог, не приговор…
Я делаю то, что могу — но всё внутри меня кричит, что я не хочу этого.
Я устала быть «дочерью» женщине, которая когда-то отказалась от этой роли.
И знаете, я впервые задаю себе вопрос не "что я должна?", а "что я хочу?"
Я хочу жить без страха, что каждое моё движение будет названо «неблагодарностью».
Хочу чувствовать себя свободной. Хочу просто быть.
Что мне делать?? Как с ней находиться под одной крышей?
А вы бы простили? Вы бы смогли полюбить человека, который вернулся с пустыми руками, но с полным багажом требований? Должна ли дочь быть благодарной только за то, что её родили?
Давайте поговорим. Напишите в комментариях. Возможно, ваша история — продолжение моей.
История напечатана с разрешения клиента. Чтобы вы посоветовали в такой ситуации? У кого-нибудь была подобная история?
С уважением, Наталья Холодова – психолог, психотерапевт с 20-ним стажем, мама двоих детей