Клео была стара, невообразимо стара. Она помнила времена, когда люди поклонялись деревьям, а звёзды казались ближе. Но для всех, кто встречал её, она была не старше двадцати пяти, с кожей, не тронутой временем, глазами цвета расплавленного янтаря и улыбкой, которая, казалось, обещала всё на свете, но никогда не достигала глубины её души. Её вечная молодость была не даром, а чёрной магией, топливом для которой служили чужие жизненные силы.
Клео была не просто ведьмой; она была паразитом, симбионтом, живущим за счёт чужих надежд, здоровья и мечтаний. Её метод был изящен и почти невидим. Она не колдовала чёрные заклинания и не варила зелья из лягушачьих лапок. Нет, Клео работала волонтёром.
Она появлялась в самых разных местах: в хосписах, где умирающие цеплялись за последние нити жизни; в приютах для бездомных, где мечты о тепле и еде были такими же хрупкими, как и их обладатели; в центрах помощи жертвам стихийных бедствий, где отчаяние и надежда смешивались в горький коктейль.
Её присутствие было успокаивающим, голос – мягким, а помощь – неутомимой.
Люди тянулись к ней, доверяли ей свои самые сокровенные мысли и страхи, и именно в эти моменты душевной открытости Клео начинала свою жатву.
Она брала по чуть-чуть, почти незаметно. Небольшой кусочек жизненной энергии у пожилой дамы, которая мечтала увидеть внуков, но уже не имела сил на это.
Каплю надежды у молодого художника, который верил в свой талант, но не мог пробиться.
Немного физической бодрости у волонтёра, который работал на износ.
Эти крохи были для неё как нектар, поддерживая вечную молодость и скрывая древнюю, ненасытную пустоту внутри.
Первой жертвой, которую она помнила с отчётливой ясностью, был старик по имени Петр. Это было в далеком 1298 году, она тогда помогала в госпитале для воинов. Петр, бывший солдат, грезил о своей молодости, о полях ржи под русским солнцем, о запахе свежего хлеба и смехе своей Прасковьи. Клео сидела рядом с ним, слушала его истории, и пока он говорил, его воспоминания, ностальгия и мечта вернуться домой – всё это медленно, как тонкие нити, перетекало в неё.
Он не чувствовал боли, лишь лёгкую усталость, которая нарастала с каждым днём. В конце концов, его глаза потухли, а его мечты, одна за другой, угасли, оставив его безжизненную оболочку. Клео тогда почувствовала прилив сил, такой же опьяняющий, как глоток чистого воздуха после долгого пребывания под водой.
Столетия пролетели.
Клео видела войны и революции, расцветы и падения империй.
Она была рядом с умирающими от чумы, с солдатами в окопах, с жертвами голода.
Ведьма питалась их последними желаниями, их отчаянной верой в завтрашний день.
В XX веке она освоила новые горизонты: работала в кризисных центрах для подростков, где питалась их бунтарской энергией и наивными мечтами о лучшем мире; в больницах, где забирала волю к выздоровлению у тех, кто уже почти сдался.
Её прозвище, если бы кто-то знал об истинной природе, могло бы быть «Жнец Надежд».
Она никогда не задерживалась надолго. Как только источник начинал истощаться, или люди вокруг неё становились слишком бледными, слишком апатичными, Клео исчезала, чтобы появиться в новом городе, под новым именем, с новой легендой о своём прошлом. Она была мастером маскировки, не только физической, но и эмоциональной. Она могла быть скорбящей сиделкой, веселой активисткой, молчаливой слушательницей. Главное – быть рядом, быть доверенной, чтобы получить доступ к самым сокровенным ресурсам человеческой души.
Со временем, однако, Клео стала чувствовать, что обычные источники энергии уже не так насыщают. Мир стал быстрее, люди – поверхностнее. Глубокие, чистые мечты, искренняя, неразбавленная надежда – всё это становилось редкостью. Она чувствовала постоянный, ноющий голод, который никакие крохи не могли утолить. Она знала, что ей нужно что-то большее, что-то чистое, первозданное.
Поиски привели ведьму в затерянный уголок мира, в старую, почти забытую деревню, затерявшуюся среди древних лесов.
Деревня называлась Эхо.
Не из-за звука, а из-за того, что, как говорили легенды, здесь всё ещё жило эхо давно забытых времён.
Здесь, в центре деревни, стояло не обычное здание, а нечто вроде древнего святилища, построенного из обветренных камней, покрытых мхом. Местные жители называли его «Домом Снов».
Говорили, что это место было построено много веков назад монахами-мистиками, которые верили, что мечты, надежды и знания всех, кто когда-либо жил в этих местах, не исчезают, а оседают в этом Доме Снов, образуя невидимую, но осязаемую библиотеку душ.
Это была не просто библиотека знаний, а хранилище сути человеческой души.
С годами Дом Снов пришёл в упадок. Монахи исчезли, деревня опустела, а потом снова возродилась, но уже без прежней связи с этим таинственным местом. Дом Снов был заброшен, его двери заперты, а его энергия, по слухам, медленно угасала.
Клео почувствовала это место сразу. Это было нечто иное, чем просто живые люди. Это была концентрированная, дистиллированная энергия поколений. Это был не просто жизненный сок, а сама суть жизни, её высшие проявления. Это было то, что могло утолить её древний голод навсегда.
Клео провела несколько недель в деревне, притворяясь антропологом, изучающим местные легенды. Она завоевала доверие старейшин, предлагая помощь в восстановлении старых построек, принося еду и лекарства. Она была самой милой и услужливой, её улыбка была самой тёплой. И когда пришло время, она попросила разрешения войти в Дом Снов, чтобы изучить его архитектуру. Старейшины, тронутые добротой молодой девушки и убежденные в её благих намерениях, согласились.
Двери Дома Снов распахнулись со скрипом, открывая путь в полумрак. Воздух внутри был плотным, пропитанным тысячелетиями чужих мыслей, желаний, открытий и прозрений. Это был не запах пыли, а аромат увядающих, но всё ещё живых снов.
Клео прошла по древним залам, чувствуя, как её тело дрожит от предвкушения. Здесь не было книг, лишь пустые ниши и алтари, но она чувствовала их – миллиарды невидимых нитей, переплетающихся в единое, колоссальное полотно.
Она нашла центральный зал, где, по легенде, располагалось Сердце Снов. Это был круглый зал с единственным каменным ложем в центре.
Клео легла на него, закрыла глаза и позволила своим чувствам раствориться в этом месте. Она почувствовала, как миллиарды голосов шепчут ей, миллиарды образов мелькают перед её внутренним взором. Это были мечты о полётах, о любви, о великих открытиях, о спасении мира, о простом человеческом счастье.
Все они были здесь.
Она начала процесс. Это было не похоже на обычное вытягивание энергии. Здесь не было сопротивления, не было боли. Это было похоже на вдыхание, на поглощение самого воздуха. Она чувствовала, как её сущность расширяется, впитывая в себя эту бесконечную энергию. Её тело светилось изнутри, а затем начало растворяться, превращаясь в чистый свет. Она становилась частью этого невообразимого хранилища, вбирая в себя всё, что оно содержало.
Клео чувствовала эйфорию, какой не испытывала никогда раньше. Голод исчез. Она была наполнена и переполнена, до краёв. И думала, что это и есть вечное блаженство, её окончательное удовлетворение.
Но потом эйфория начала меняться. Свет, который она поглощала, становился всё интенсивнее, всё жарче. Голоса, которые шептали ей, стали кричать, сливаясь в невыносимый хор. Образы стали мелькать так быстро, что превратились в бессмысленную мешанину. Она пыталась остановиться, но не могла. Процесс поглощения не прекращался. Она не поглощала их…
Она становилась ими.
Она почувствовала, как её собственная индивидуальность, её «Я», начинает растворяться в этом безбрежном океане чужих снов и энергий.
Её воспоминания, долгая жизнь, и личность – всё это распадалось на атомы, смешиваясь с миллиардами других.
Она была уже не Клео, а лишь частью огромного, пульсирующего сознания, состоящего из несчётного множества фрагментов.
Её тело исчезло полностью. Она стала чистой энергией, но не той, что она хотела. Она стала самим Домом Снов. Она стала этим бесконечным хранилищем, но уже не как его владелица, а как его пленница.
Она стала всеми мечтами…
Всеми надеждами…
Всеми знаниями и страданиями, которые когда-либо существовали в этом месте.
И все они продолжали течь сквозь неё, без остановки, без возможности усвоить и без возможности отдохнуть.
Голод вернулся, но это был уже не её личный голод. Это был голод всего Дома Снов, который теперь был ею. Вечная, ненасытная жажда, которая никогда не могла быть утолена, потому что она была этой жаждой. Она была вечным циклом поглощения и не-насыщения.
Клео, древняя ведьма, которая питалась чужими жизнями, чтобы сохранить свою, стала вечной, безликой сущностью, запертой в безмолвном крике бесконечного голода.
Она была всем и ничем.
Она была живым, пульсирующим Домом Снов, который никогда не мог уснуть.
Это не смерть, а вечное, осознанное небытие, превращение в голод, который она так отчаянно пыталась утолить, и который теперь стал её собственным бесконечным наказанием.
Она была частью мирового порядка, но теперь уже не хищником, а самой ловушкой. И Дом Снов, затерянный в лесах, продолжал стоять, теперь уже с новой, безмолвной, вечно голодной сущностью внутри.
Присоединяйтесь и не пропускайте новые рассказы! 😁
Если вам понравилось, пожалуйста , ставьте лайк, комментируйте и делитесь в соцсетях, это важно для развития канала 😊
На сладости для музы 🧚♀️ смело можете оставлять донаты. Вместе с ней мы напишем ещё много историй 😉
Благодарю за прочтение! ❤️
Предыдущий рассказ ⬇️
Другие рассказы ⬇️