Я никогда не любил простых маршрутов. Простота усыпляет, а мне всегда нужно было чувствовать воздух на лице и непредсказуемость под крылом. В этот раз мы летели в Киргизию. На своём самолёте. Через Россию, Казахстан, потом уже дальше — на юг.
Сложный маршрут — не в технике, в бумажках. Две границы: Россия–Казахстан, Казахстан–Кыргызстан. Каждая требует разрешений. Полётный план, даты, аэродромы, маршруты — всё с точностью до минуты. Разрешения действовует всего 72 часа. Получали его, как водится, в последний момент. Таможня, заправки, стоянки, согласования. Головная боль. Но в этом есть азарт — как у охотника, который не знает, получится ли добыча.
Вылетели из Чебоксар. Нефтекамск — короткая остановка для заправки. Потом — Уфа. Здесь прошли таможню, границу, почти готовы к вылету... и тут подошли двое полицейских. Глаза у них пустые, как у людей, которым всё надо, но ничего не хочется.
— Нам нужно ваши объяснительные, — сказали они. — Как вы летели?
Оказалось, кто-то позвонил в полицию и заявил, будто в аэропорт направляются беспилотники. Видимо, шизофреник. Или просто слишком много новостей смотрит. Но объяснительные писали мы. Не он. Службы понимали, что это бред, но бюрократия живёт по своим законам. В этом был свой абсурд — и тишина в голове, как после плохого сна.
Вылет. Набор эшелона. Над Уралом небо становится другим — плотным, настоящим. Мы прошли Белорецк, потом Магнитогорск. И вот уже — Костанай.
Город стоял в степи. Река Тобол. Основан русскими ещё в XIX веке — тогда назывался Николаевск. Там строили мельницы и варили пиво. В 1918 году город стал Костанай, Красная армия навела порядок, как умела.
Приняли нас хорошо. Всё чётко, без суеты. Аэропорт закрылся, и мы, перекусив прямо у борта, отправились в гостиницу. Вечер был тихим, степь шелестела чем-то неуловимым. В таких местах думается легко.
Меняли рубли на тенге — забавная история. В страну можно прилететь по обычному паспорту, а деньги обменять без загранпаспорта нельзя. Казахстан вообще оказался страной контрастов: сухая строгость закона и тёплая мягкость людей.
Город — чистый. Люди приветливые. А на следующее утро — в путь.
Следующая точка — Караганда. Все мы слышали "Где-где? В Караганде." Теперь у меня возможность узнать где-же эта Караганда.
Сначала хотели лететь на Ак-Сункар — частный аэродром недалеко от Костаная. Но связаться с владельцами не удалось. Полетели сразу в Караганду — на аэродром «Балапан».
Город — угольная столица. Название от жёлтого кустарника — караганы. Когда летишь сверху, всё это теряется: названия, символы, даты. Только степь и ветер. Караганда появилась из шахты. Люди пришли за углём, остались, построили город. Суровая, но понятная история.
На аэродроме нас встретил Ергали Карагулович. Раньше летал на Ми-6, искал спускаемые космические аппараты. Когда он рассказывал, в голосе у него не было гордости — только спокойная усталость человека, который многое повидал.
Заправка — и снова в небо. Времени мало. Надо успеть в Боралдай, под Алматой, пока аэродром не закрылся. Это был самый плотный отрезок маршрута.
Под нами — озеро Балхаш. Свет ложился на воду, как масло на горячий хлеб. Земля стала другой — жёлтая, серая, сухая. Пошли холмы. Потом — барханы. Потом - каменное плато. Настоящая пустыня. Люди здесь тоже жили. Я смотрел вниз и думал — чем они занимаются? Что едят, что пьют? Никогда не узнаю.
Тут рядом уникальный полигон Сары-Шаган. Но это уже отдельная и очень большая история.
Алмата появилась вдалеке, как мираж. Но мираж с полосой и диспетчером. Казахстан грамотно устроил воздушное пространство. Контроль — только вокруг аэродромов. Всё остальное — свободный класс G. Радиообмен между бортами.
Подлёт к Алмате. Нас взял диспетчер, провёл по безопасному маршруту, передал Боралдаю. Мы были на грани закрытия аэродрома. Но ради нас они продлили регламент. Спасибо Александру Слепцову. Настоящий человек.
Боралдай — старейший аэропорт Алма-Аты. Раньше назывался Бурундай. Когда-то отсюда летали Ан-2 по всей округе. Сейчас — центр частной и государственной авиации. МВД, погранцы, МЧС. Даже своя авиакомпания есть — «Бурундайавиа».
Я смотрел на этот аэродром с завистью. Вот бы и у нас Мячково или Ржевка так работали. Могли бы. Но не работают.
Нас встретил Маулен Сарсенов. С первого взгляда понял — человек слова. Организовал всё: заправку, экскурсию, ужин. Посадил за стол, как родных. Восточное гостеприимство, которое не надо описывать. Его надо прожить.
Мы ещё были в воздухе. Но ощущение было, будто добрались. До людей. До сути.
До того, ради чего вообще всё это — небо, маршруты, разрешения, барханы, радиосвязь.
Иногда полёт — это просто способ добраться до себя.