Было обычное апрельское утро — не холодно, но ещё и не по-весеннему тепло. Марина разложила на подоконнике свежие сухофрукты, высушенные вчера, и поставила чайник. Квартира, казалось, затаила дыхание — в ней стало тихо. Слишком тихо. Без утренних шагов Артёма, без его любимого подкаста про инвестиции на кухне. Без ворчания, что «зачем тратить на закваску, если хлеб стоит 50 рублей».
Три года назад она верила, что вот это и есть начало. Маленькая, но своя жизнь. Работа в школе, книги на иностранном языке, скромная свадьба и потом — ипотека. Думала, будут вдвоём всё делать, а получилось… как у многих.
— Мы с родителями посмотрели хороший вариант через знакомого риелтора, — сказал Тёма, когда речь шла о покупке квартиры. — Они помогут с оформлением.
И помогли. Бумаги, связи, быстрый перевод документов. Договор был оформлен на долю — 50 на 50. Хоть первоначальный взнос — два миллиона — перевели её родители. И только после свадьбы. И только потому, что «детям тяжело начинать».
Первые полгода всё шло мирно. Артём часто работал допоздна, Марина обживалась, пекла хлеб, даже заказы на выпечку делала, украшала винтажную мебель на заказ. Но потом всё стало иначе.
— Тебе не кажется, что этот стол — вообще не под цвет? — бросил однажды отец Артёма. — Да и шкаф можно было попрактичнее взять. Мы ж тоже тут бываем.
Она тогда промолчала. А потом появились ежемесячные звонки:
— А вы точно платёж в банк провели?
— Не забудьте застраховать — вдруг что.
— Мы ж не чужие, Мариш. Помогаем же.
Марина терпела. Она умела. Учительская закалка — объяснять по сто раз и не злиться. Но когда приходилось прятать распечатки из банка, чтобы не доказывать, что они сами тянут ипотеку — становилось горько. Будто ей не верят. Будто она в гостях.
— Мы же семья, — говорил Артём. — Что тебе, трудно просто порадовать их?
А ей было трудно. Не потому, что не любила. А потому что всё, что они делали — не про радость. Про контроль. Про тихое, липкое «мы вам помогли, так слушайтесь».
Но точка… точка наступила в один из вечеров, когда она предложила — с искренним намерением — пустить пожить её родителей на две недели в квартиру. Чтобы и им отдохнуть, и ремонт закончить у себя.
— Не ты же купила квартиру! Это мои родители помогли! — сорвался Тёма.
Она стояла в дверях. Молча. Смотрела, как он размахивает руками, как покраснел лоб, как хрипит голос. А потом сказала просто:
— Вот тогда и живи с ними.
Он был такой человек, что всегда обижался и искал утешения у родителей, поэтому уехал в ту же ночь. Сказал: «не драматизируй». А на следующее утро ей позвонил его отец.
— Ты что удумала? Женщина должна быть благодарной. Не забывай, кто вас из болота вытянул.
Слово «болото» она запомнила. Оно засело в груди занозой. И уже не выходило.
Прошла неделя. Потом ещё одна. Артём не звонил. Она тоже. Но в один момент — к ней пришёл её отец. Принёс бумаги, сказал спокойно:
— Мариш, если он не вернётся и не извинится — оставляй его. Квартиру поделите, у вас все 50 на 50. А мы поможем, если что.
Через месяц Артём вернулся, словно чувствуя, что развод близок. Бледный, нервный, с дрожащими руками. Попросил поговорить.
— Я был неправ. Просто… я не хотел обидеть их. Они действительно старались.
— А я, значит, просто жила здесь?
— Да нет… Просто ты же знаешь, как это бывает…
Марина смотрела на него долго. Словно пыталась разглядеть — остался ли там тот, с кем мечтала о маленьком доме и хлебе по утрам.
— Если мы теперь снова вдвоём — будет по-взрослому, — сказала она. — Без "помощи" с чеком. И без таких, как твой отец, которые думают, что любовь — это услуга.
С тех пор прошло полгода. Он больше не спорит, когда она говорит, что хочет выходные для себя. Отец его не звонит. Мама шлёт короткие открытки к праздникам. Нейтральные. Марина вернулась к себе. Не к хлебу и английскому. А к себе — честной, прямой, с правом сказать «нет».
А если спросите — любит ли она Артёма сейчас?
Она скажет:
— Знаете, любовь — это не когда ты должен. Это когда тебе не приходится доказывать, что ты не должен.
А вы как думаете? Бывает ли в семье помощь без последующего счёта? Пишите в комментариях — интересно ваше мнение.