В отделе было много женщин — ярких, шумных, с маникюром и нарочито сексуальными интонациями. Она выделялась другим. Спокойствием. Уверенностью. И каким-то странным хладнокровием, как будто была всегда на полшага вне контекста.
Она пришла из другого офиса — «усиливать команду», как сказала начальница. И с первого же совещания начала предлагать острые и правильные решения. Он сначала отнёсся скептически: обычно те, кто много говорит, мало делает. Но она не просто говорила — она делала.
И уже через месяц они поехали в первую командировку. Город с вечным ветром и дешевым отелем с неработающим обогревателем.
— Будем мёрзнуть? — спросила она, разглядывая комнату.
— Придется накрыться курткой, — пожал плечами он.
Никакого флирта. Чисто по-товарищески. Он даже не подумал ни о чём таком — тогда. Она была с кем-то, носила кольцо. Он тоже не был свободен.
Но во второй вечер в том же городе, после успешной презентации и пары бокалов вина, всё изменилось. Она пришла к нему в номер. Без намёков. Просто с фразой:
— У тебя теплее. Можно?
Он впустил. Они посмотрели какой-то бестолковый сериал. Потом она выключила свет, улеглась рядом и произнесла:
— Только не пугайся.
И прильнула к нему. Как будто так и должно было быть.
Утром никто не поднимал эту тему. Как будто ночь была частью командировочной рутины — как отчёт, как ранний завтрак, как забытый зарядник. Только он не мог не думать об этом.
С каждым новым выездом всё повторялось. Отели. Разговоры. Плотные дни. И ночи — тёплые, тихие, сдержанные, без обещаний. Утром всё становилось прежним.
— Это... что-то вроде временного уюта, — как-то сказала она. — Нам хорошо. Но только там.
— Почему?
— Потому что в городе всё сложно. У тебя — семья. У меня — отношения, которые тоже не просто так.
Он кивнул. Понял. И не стал настаивать. Потому что, если быть честным, ему тоже нравилось это разделение: будни в городе — сдержанные, усталые, привычные. И эти выезды — где он снова становился живым. Где пахло её парфюмом, и чай в бумажных стаканах был вкуснее, чем дома кофе из кофемашины.
Прошёл год. Однажды он увидел её с мужчиной. Высокий, уверенный, с большим букетом. Они стояли у метро, она смеялась, он обнимал её за талию. Внутри что-то кольнуло, но он отвернулся.
— У нас с ним всё сложно, — сказала она потом в поездке. — Но он не делает мне больно. А это уже что-то.
— А я?
Она посмотрела внимательно:
— А ты... ты просто часть моей другой жизни. Где я могу быть собой. Не нужно выбирать. Не нужно объяснять.
Он молчал. Потому что понимал.
В одну из командировок она не поехала. Отправили других. А она уехала в отпуск. Через две недели вышла, загорелая, с новой прической. И больше не звала его кофе пить в номере. Стала отстранённой. Будто и не было ничего.
— Всё? — спросил он однажды.
Она кивнула:
— Да. Просто теперь в городе мне с ним стало тоже хорошо. Больше не хочется делить себя на части.
Он кивнул. Не стал выяснять отношения. Не стал просить.
И только в следующей командировке, уже с другой коллегой, понял, как сильно ему её не хватает.