Грохот захлопнувшейся двери заставил Ленку вздрогнуть. Вот и всё. Васька ушёл. Насовсем. С чемоданом, который она сама подарила ему на их пятнадцатую годовщину свадьбы. Ушёл к той крашеной девке из бухгалтерии, что строила ему глазки последние полгода.
Дрянь. И он дрянь.
Лена, или как её звал муж – Ленка, медленно опустилась в кресло. Хотелось плакать, но слёз почему-то не было. Была только обида, глухая, тяжёлая, как камень на шее. И злость.
«Она моложе и красивее тебя. Я принял решение!» – так и сказал, гад. Вот прям так в лицо и сказал, глядя ей прямо в глаза. А ведь ещё вчера вечером приносил ей чай в постель и называл своей ласточкой.
Часы на стене показывали начало десятого. Воскресенье. Раньше они с Васькой всегда валялись до обеда, читали газеты, пили кофе. А сегодня всё полетело под откос. Семнадцать лет брака – коту под хвост.
«Она моложе и красивее...» Какая банальность! Прям как в дешёвой мелодраме. Лучше б уж соврал что-нибудь поизящнее.
Елена встала и подошла к окну. На детской площадке внизу копошилась детвора. Молодые мамашки болтали на лавочке, зоркий глаз не спуская с чад своих. Она тоже когда-то так сидела с подругами, пока Алинка на горке кувыркалась.
Алинка! Господи, что она дочери скажет? Третий курс журфака, умница, красавица. Гордость их. То есть теперь только её, Ленкина гордость.
От этой мысли Елену замутило. Она доплелась до ванной, включила холодную воду и долго плескала себе в лицо, пока не заломило виски. Тяжёлые капли воды стекали по щекам вперемешку со злыми слезами.
– Нет! – вдруг сказала она вслух, глядя на своё отражение. – Нет, Васька. Так просто ты от меня не отделаешься.
Что она имела в виду – Лена и сама не знала. Вернуть его? Отомстить? Плюнуть вслед? Все варианты казались одинаково привлекательными и отвратительными одновременно.
Елена вытерла лицо, пригладила волосы и вернулась в комнату. На столике у дивана стояла их свадебная фотография – два счастливых молодых дурачка с букетом лилий и глупыми улыбками до ушей. Лена швырнула рамку в ящик стола.
Первый звонок раздался вечером. Алинка. Васька уже успел ей позвонить и что-то наплести. Дочка кричала в трубку так, что Лена отодвинула телефон от уха:
– Ну нет, мам, я этого просто так не оставлю! Я ему всё выскажу! Пусть только появится!
– Не надо, Алиночка, – устало отвечала Лена. – Не вмешивайся. Сами разберёмся.
– С кем разберётесь, мам? С этой крысой крашеной? Да он с ней уже полгода крутит! Все знают! Вся контора знает! Только ты не знала!
– Полгода? – Лена закрыла глаза. – А ты откуда знаешь?
– Пап... то есть Васька сказал, – выдохнула Алинка. – Он мне позвонил, извинялся, говорил, что дескать не хотел, чтоб так вышло. Что любовь как снег на голову. Мол, не виноваты они. Я ему так и сказала – козёл ты, папаша.
Лена представила, как дочка, вся в неё – такая же горячая, несдержанная на язык – отчитывает Ваську. Стало немного легче.
– Не нервничай, зайка моя, – вздохнула Лена. – Сессия у тебя скоро. А с папой я сама разберусь.
– Мам, я приеду. Вот прям щас поеду на вокзал и...
– Даже не думай! – рявкнула Лена неожиданно для себя. – Займись учёбой. Я в порядке. Правда.
В тот вечер Лена напилась первый раз в жизни. Нашла початую бутылку коньяка, налила полстакана и выпила залпом, закашлявшись до слёз. Потом ещё полстакана. Стало тепло и как-то всё равно. Лена легла спать и проспала без снов до самого утра.
А утром жизнь пошла своим чередом. Лена – кардиолог с пятнадцатилетним стажем – встала, умылась, выпила кофе и отправилась в свою поликлинику. Работа спасала. Когда слушаешь чужие сердца, своё болит меньше.
Недели шли. Алинка звонила каждый день. Подруги наперебой зазывали на посиделки. Лена вежливо отказывалась – не хотелось ни с кем говорить о случившемся.
От Васьки пришло только одно сообщение – чтоб она связалась с его адвокатом насчёт раздела имущества. Ни «прости», ни «спасибо за 17 лет» – ничего. Лена прочитала сообщение в обеденный перерыв. Руки дрожали так, что она пролила кофе на рабочий халат. Рабочий – и тот был запачкан теперь Васькой.
Осенью Лена как с цепи сорвалась. Вдруг поняла, что жизнь-то продолжается. И что незачем себя хоронить раньше времени. А Василий – да и чёрт с ним.
Решила заняться собой. Записалась в бассейн, сменила причёску, сбросила пять кило, потом ещё пять. Завела страничку в соцсетях – до этого считала их глупой забавой. Стала выкладывать фотки – и на работе, и в кафешках с подругами, и просто селфи. Стала получать комплименты – и не только от подруг.
Когда дочка на осенние каникулы приехала – не узнала мать:
– Ничё се! Мам, ты прям похорошела как! Рассталась с папашей – и помолодела лет на десять!
Лена смущённо улыбалась. Ей было и приятно, и стыдно. Как будто она не имела права быть счастливой после ухода мужа. Но чем дальше, тем больше она понимала – очень даже имела.
Время шло, Новый год на носу. На работе объявили, что главврача меняют. Коллектив заволновался – как водится, ожидали худшего. Но новый начальник – Станислав Игоревич Лавров – оказался приятным мужиком. Высокий, слегка седоватый, с умными глазами и лёгкой хрипотцой в голосе. Вдовец, как шепнула Ленке завотделением Вера.
Коллектив – сплошь женский – сразу оживился. Все забегали, накрасились. Лена только посмеивалась. Она-то уже сыта по горло мужиками. С неё хватит.
Но новый главврач, как назло, запал именно на неё. Стал приглашать на всякие конференции, совещания. Коллеги шушукались по углам, кидали на Лену косые взгляды. А она и сама не поняла, как согласилась на ужин с ним.
– Только учтите, Станислав Игоревич, – строго сказала она, – это не свидание.
– Ясное дело, – усмехнулся он. – Просто коллегиальный ужин. И давайте без отчества, а? Стас я. Для друзей.
Ужин вышел на удивление приятным. Стас оказался умным, начитанным, с хорошим чувством юмора. И ещё – в нём была какая-то надёжность. Основательность. С ним Лена чувствовала себя защищённой – чувство, которое она уже и забыла с Васькой.
Они стали встречаться – сперва как друзья, потом... потом уже не совсем как друзья. Лена смущалась, как девчонка – в сорок пять-то лет! А Стас был терпелив и нежен. Не торопил, не давил. Просто был рядом. Они ходили в театр, в кино, на выставки, гуляли по набережной. Лена словно заново училась радоваться жизни.
Когда летом приехала Алинка, она сразу просекла, что у матери роман.
– Колись, мам! Кто он? Давно вы вместе? Он тебя любит?
Лена отмахивалась, краснела. Но дочку не проведёшь.
– Я так и знала! Это тот самый главврач, да? Стас? Ты же рассказывала о нём! Да ладно, мам, не смущайся ты так. Ты красивая женщина, любой мужик счастлив будет.
– Алинка, прекрати, – отбивалась Лена. – Что за разговорчики такие! Ничего у нас нет.
Но дочка только посмеивалась. И правильно делала – у них со Стасом и вправду уже много чего было. Настоящее, крепкое чувство, которое уже не стыдно было и любовью назвать.
Однажды вечером, когда они гуляли по набережной, Стас вдруг остановился и взял Лену за руку:
– Лен, я знаю, тебе сейчас непросто. После всего, что случилось... – он замялся. – Я не тороплю тебя, не дави. Просто хочу, чтоб ты знала – я рядом. И буду рядом столько, сколько нужно.
У Лены защипало в глазах от этих простых слов. Она крепко сжала его руку и ничего не ответила. Но в душе что-то оттаяло, отпустило. Рана, нанесённая Васькой, стала затягиваться.
А что же сам Васька? А у него дела шли не очень. Его ненаглядная Кристиночка оказалась той ещё штучкой. Ей нужны были развлечения, тусовки, подарки. Домашний уют и совместные вечера с книжкой – это не про неё.
– Вась, ну сколько можно киснуть дома? – ныла она. – Поехали в клуб! Или давай в Турцию махнём! У Машки вон муж каждый месяц её куда-нибудь возит.
– Кристин, ну какая Турция? У меня работа, график, – отбивался Василий. – Да и были мы недавно в Сочи.
– Это когда было-то! – закатывала глаза Кристинка. – Три месяца назад! Ты скучный стал, как старикан какой-то.
Эти слова Василия задевали. Он же не считал себя старым! В свои сорок семь он был ещё ого-го! Просто... просто с двадцатипятилетней Кристиной было тяжело. Она не понимала его шуток, не читала книг, не интересовалась ничем, кроме шмоток да сплетен.
Василий начал скучать по тихим вечерам с Ленкой. По их разговорам на кухне, по совместным поездкам на дачу, по уютным посиделкам с друзьями. С Кристиной всё было иначе – шумно, ярко, но пусто.
К зиме его роман с молоденькой бухгалтершей окончательно увял. После очередной ссоры Кристина собрала свои шмотки и свалила, не забыв напоследок шарахнуть дверью. Васька остался один в съёмной квартире, которая стоила ему половину зарплаты.
Новый год он встречал в гордом одиночестве. Не с кем даже бокал поднять. Позвонил было дочке, но Алинка трубку не взяла. Обиделась крепко.
Васька налил себе коньяку – того самого, что они с Ленкой всегда покупали на праздники. Выпил один бокал, потом второй. Под бой курантов выдал горький тост: «За мою дурость!» А потом, окосев от выпитого, схватил телефон и набрал номер жены. Номер не отвечал.
Утром, чувствуя себя разбитым и виноватым, Василий решил повидать дочь. Он знал, что она на каникулах обычно приезжала к матери. Может, хоть с ней поговорить удастся.
По старой памяти он отправился к их дому в центре Калуги. Шёл и думал, что скажет, если встретит Ленку. «Прости» звучало жалко. «Я ошибся» – ещё хуже.
А потом он увидел её. Лена выходила из такси с высоким седым мужиком. Оба нарядные, улыбаются друг другу. Мужик держит её под локоть, что-то шепчет на ухо. А Ленка – его Ленка! – смеётся. Звонко так, молодо. Как раньше смеялась, когда они только познакомились.
Василий замер, как вкопанный. Эта женщина не была похожа на его Ленку. Стройная, ухоженная, с модной стрижкой, в красивом пальто. Она выглядела моложе, свежее. Рядом с представительным кавалером смотрелась так гармонично, так... правильно.
Сердце сжалось от ревности и досады. Васька хотел было подойти, но трусливо отступил. И только тогда заметил кольцо на руке Елены. Блестящее, новое. Неужели вышла замуж? Так быстро?
Не помня себя, он поплёлся в ближайшую забегаловку. Напился там до зелёных чертей и еле добрался до своей съёмной конуры. Всю ночь ему снилась Ленка – молодая, красивая, счастливая. Но не с ним.
Следующие месяцы Василий провёл в мучениях. Пытался строить отношения с другими женщинами, но ничего не клеилось. Никто не мог заменить ему Лену. Он ловил себя на мысли, что постоянно сравнивает новых знакомых с бывшей женой. И всегда не в их пользу.
К весне он окончательно извёлся. Через общих знакомых узнал, что Лена всё ещё работает в той же поликлинике. И решился – пришёл туда. Не позвонил, не предупредил – просто пришёл и сел в коридоре возле её кабинета.
Когда Лена вышла из кабинета и увидела бывшего мужа – вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.
– Здравствуй, Вася, – спокойно сказала она. – Что-то случилось?
– Мне нужно с тобой поговорить, – хрипло выдавил он. – Наедине.
Лена задумалась, а потом кивнула:
– Хорошо. Моя смена заканчивается в шесть. Можем встретиться в сквере напротив.
В шесть вечера они сидели на скамейке в скверике. Василий никак не мог начать разговор. Он смотрел на бывшую жену и не узнавал её. Она изменилась не только внешне – в ней появилась какая-то сила, уверенность, которой раньше не было.
– Ну, – нетерпеливо спросила Лена. – Что ты хотел мне сказать?
– Я... я ошибся, Лен, – выдавил из себя Василий. – Страшно ошибся. И понял это слишком поздно.
Лена молча смотрела на него, чуть прищурившись.
– Ты... ты правда замуж вышла? – спросил он, кивая на кольцо.
– Нет, – покачала головой Лена. – Это просто подарок. От человека, который ценит меня такой, какая я есть. Со всеми морщинками и лишними килограммами.
– Я был дураком, – понуро сказал Василий. – Последним дураком. Думал, что буду счастлив с молоденькой. А оказалось – пусто всё. Никакого счастья.
– И чего ты хочешь от меня, Вась? – прямо спросила Лена. – Чтоб пожалела? Или чтоб обратно взяла? Так сказать, принять блудного мужа?
– Лен, я... я всё осознал. Правда. Я изменился. Дай мне шанс доказать тебе.
– И как же ты изменился? – прищурилась Лена. – За год-то?
– Я понял, что погнался за призраком. За мечтой о вечной молодости, что ли. Думал, что с Кристинкой снова молодым стану. А стал просто жалким.
Елена внимательно смотрела на бывшего мужа. Он осунулся, постарел, в глазах появилась какая-то затравленность. Ей не было его жалко – нет. Но и ненависти уже не осталось.
– Знаешь, Вась, – вздохнула она. – Я давно тебя простила. Но вернуть всё как было – нельзя. Я изменилась. Ты изменился. Мы уже другие люди.
– Лен, прошу, – взмолился Василий. – Дай мне шанс. Маленький шансик. Я докажу, что могу быть лучше, чем был.
– Зачем, Вась? – устало спросила Лена. – Зачем нам это? Ты же сам от меня ушёл. «Она моложе и красивее тебя» – помнишь такие слова?
Василий побледнел. Помнил, конечно. Каждую ночь себя корил за эту жестокость.
– Прости меня, – прошептал он. – Я не хотел тебя обидеть. Просто... просто голову потерял.
– А теперь, значит, нашёл? – невесело усмехнулась Лена. – И что, опять решил под мою юбку забраться? Думаешь, я тебя так сразу и прощу?
– Нет, конечно нет, – замотал головой Василий. – Я готов ждать, сколько нужно. Ухаживать, доказывать. Только дай шанс.
Лена задумалась. Станислав занял прочное место в её сердце. Он был внимательным, заботливым, понимающим. Но и к Василию за столько лет она привыкла. Всё-таки отец её дочери, первый мужчина, первая любовь.
– Мне нужно время, – наконец сказала она. – Я не могу сейчас ничего обещать.
Василий ухватился за эту тонкую ниточку надежды. Как будто второе дыхание открылось. Он стал ухаживать за Леной – цветы, сюрпризы, звонки. Узнав о сопернике, удвоил усилия. Лена не отвергала ухаживаний, но и не поощряла их особо. Держала дистанцию.
Станислав, заметив перемены в Лене, не стал закатывать истерик и выяснять отношения.
– Я вижу, что тебя что-то тревожит, – сказал он как-то вечером. – Если захочешь поговорить – я рядом. Если нет – я пойму.
Эта деликатность ещё больше расположила к нему Елену. Василий требовал ответа, звонил по десять раз на дню, донимал. А Станислав давал ей свободу выбора.
Развязка наступила в середине лета. Василий, окончательно измучившись, заявился к Лене домой с огромным букетищем роз. Заявился без звонка, без предупреждения. Просто позвонил в дверь. Лена открыла, и Васька увидел в гостиной Станислава. Тот сидел в кресле и читал газету – прямо как когда-то сам Василий.
Но отступать было поздно. Василий решительно шагнул в квартиру.
– Лен, я всё понимаю, – сказал он, внезапно опускаясь на колени. – «Она моложе и красивее тебя», – сказал я год назад, уходя с чемоданом. Я был слеп и глуп. Ты – самая красивая, самая умная, самая лучшая женщина в мире. Я понял это, когда потерял тебя. Прости меня. Вернись ко мне.
В комнате повисла тишина. Станислав молча поднялся и направился к выходу.
– Останься, – вдруг сказала Лена, удерживая его за руку. – Пожалуйста.
Повернувшись к коленопреклонённому мужу, она спокойно произнесла:
– Встань, Вася. Это унизительно – и для тебя, и для меня.
Василий медленно поднялся с колен, всё ещё сжимая букет.
– Я благодарна тебе за то, что ты был в моей жизни, – продолжила Лена. – За нашу дочь, за хорошие годы, которые мы провели вместе. Но эта глава закрыта. Ты сам захлопнул эту дверь, когда ушёл год назад.
– Ленка, родная, – прохрипел Василий. – Я всё осознал. Я изменился.
– И я изменилась, – улыбнулась Лена. – К лучшему, я надеюсь. Я нашла себя, свою силу. И своё счастье, – она крепче сжала руку Станислава. – Прости, но я не вернусь.
Василий стоял, словно громом поражённый. Только сейчас до него по-настоящему дошло, что он натворил. Не просто ушёл от жены – разрушил целый мир, который они строили вместе.
– Я... я понимаю, – наконец выдавил он, кладя букет на журнальный столик. – Прости за вторжение. Будь счастлива, Ленка.
Когда за Василием закрылась дверь, Лена повернулась к Станиславу:
– Извини за эту сцену.
– Всё в порядке, – просто ответил он, обнимая её. – Я понимаю.
В этот момент Лена поняла, что прошлое наконец-то отпустило её. Впереди была новая жизнь – светлая, полная надежд и возможностей. Жизнь, которую она создала сама, по своим правилам. И рядом с ней теперь был человек, который любил её такой, какая она есть. А бывший муж... что ж, он сделал свой выбор год назад. И пожинает теперь его плоды.
Популярно среди читателей: