Добро пожаловать на викторину о картинах и художниках в новом формате, уважаемый читатель! В ней всего пять одинаковых вопросов с двумя вариантами ответа, но каждый из них требует привлечения эрудиции и толики удачи для нахождения верного. В конечном счёте всё просто: Вы либо верите в рассказанную нами историю, либо считаете её вымыслом. Вашими лучшими помощниками будут внимательность и вдумчивость.
Если Вам понравится этот тест и Вы захотите принять участие в похожих испытаниях — добро пожаловать в премиальный раздел канала «Живопись». Приятного испытания, уважаемый читатель! И до встречи в комментариях😊
1. У знаменитой картины «Мона Лиза» есть сестрёнка-близняшка. Она зовётся «Монна Ванна» и принадлежит кисти — внезапно! — натурщика да Винчи, по совместительству являвшегося учеником великого мастера. Его лицо знакомо всякому ценителю живописи, ибо взирает на нас с целого ряда полотен Леонардо.
Юноша был весьма хорош собой и недурно сложен, а вот мастерством в обращении с кистью и красками, сопоставимым с талантами да Винчи, похвалиться не мог. Однако простого внешнего сходства и толики пикантности образа хватило для того, чтобы «сестра» Моны Лизы стала если не всемирной знаменитостью, то как минимум культурно-историческим «мемом».
Кстати говоря. Некоторые французские эксперты полагают «Мону Ванну» ранней версией «Моны Лизы». Но их выводы не выдерживают критики, ибо Леонардо писал картины левой рукой, а «Мона Ванна» однозначно создана правшой.
2. Заметила, что многие современные ценители живописи считают «Афродиту» кисти Бугро идеалом женской красоты. Спешу разочаровать: никакая это не Афродита. А месье Бугро не имел ни малейшего отношения к её созданию. И вообще, данное произведение искусства не имеет отношения к живописи. Ни салонной, ни портретной. Ибо целиком и полностью — цифровое.
Полюбившийся пользователям интернета портрет — проект дизайнера по фамилии Скараманга, тёзки злодея из классического фильма про Джеймса Бонда. Разница лишь в том, что антагонист голливудского блокбастера морочил голову Бонду при помощи отражений в комнате со множеством зеркал, а реальный Скараманга запутал тысячи любителей искусства, сведя воедино множество цифровых «отражений». Компилируя фотографии красавиц, взятых из самых разных источников, дизайнер синтезировал из них единый образ, который затем прозвали в честь древнегреческой богини любви и красоты.
Фейк родился после того, как «Афродита» попала в сеть. Нечёткие, колеблющиеся тени и размытые границы; «сфуматообразные» тональные переходы; мягкий, романтичный и явно собирательный, но в то же время правдоподобный образ героини «полотна» — в глазах эрудитов всё это породнило работу Скараманги с творениями Бугро. Чьё-то ошибочное предположение обросло вымышленными подробностями, обрело сторонников, разлетелось по платформам и блогам — и вуаля! Так родилась легенда о портрете, которого никогда не существовало.
3. Пабло Пикассо был не только выдающимся художником и отцом-основателем европейского кубизма, но ещё и автором театральных постановок. Сложно сказать, что именно сподвигло его на написание пьес. Быть может, на живописца произвело впечатление знакомство с Сергеем Дягилевым? Или на живую натуру художника повлияли идеи экзистенциалиста Сартра, с которым он был тесно дружен? Так или иначе, сюрреалистические спектакли Пикассо состоялись. Режиссировать их взялся Альбер Камю, чьи концепции перманентного бунта против абсурдности бренного человеческого бытия как нельзя лучше «легли» на творческие задумки Пикассо.
Всё получилось максимально «не по Станиславскому». В том смысле, что художник старательно изъял из сценария любые намёки на психологизм, продуманную «химию» между персонажами, прослеживаемость сюжета, да и вообще любые театральные нормы и правила, которые считал глупыми условностями. Сегодня эти спектакли назывались бы хэппенингами. Ведь конечной целью Пабло Пикассо и его соратников по творческому эксперименту было распространить сцену на зрительный зал, а действо — на каждого присутствующего. Стереть границу между творцом искусства и его созерцателями.
Положа руку на сердце: далеко не все парижане и гости столицы, посетившие эти спектакли, пришли в восторг. Но и большого светского скандала не получилось. По меткому замечанию одного французского искусствоведа, так безоглядно (но в то же время мило и беззлобно-беззлобно) поиздеваться и пошутить над театральным искусством мог лишь тот, кто столь же смело обращался с искусством живописи.
4. В 1494 году Альбрехт Дюрер отправился в Италию. В своём знаменитом дневнике под названием «Семейная хроника» он подробно описал странствие по живописным просторам Апеннинского полуострова, впечатления от знакомства с шедеврами Джорджоне и Пармиджанино, новые творческие методики и технические приёмы, которым обучился у местных мастеров. Именно там, в мастерских Вероны и Падуи, молодому Дюреру открылось таинство написания акварельных пейзажей. Будущий классик Северного Возрождения с радостью добавил «в копилку» своих творческих навыков рисование быстросохнущей краской на бумажных листах. Его живописные эксперименты стали подлинной гордостью придирчивых наставников и предметом немалой зависти коллег. Эта зависть, скорее всего, сыграла решающую роль в злоключениях, поджидавших Дюрера по пути домой...
По истечении трёх лет стажировки настала пора покидать берега Средиземного моря. Благо в родном Нюрнберге героя нашей истории ожидал выгодный брак, тёплое место в гильдии живописцев и наслышанные об успехах молодого земляка меценаты, проникшиеся идеями гуманизма и готовые платить немалые гонорары за модное искусство. Вот только уехать дальше Милана у Дюрера получилось не сразу. Дело в том, что местные власти заподозрили в нём мошенника и обманщика, присвоившего себе чужие акварельные работы. Ибо каждому образованному итальянскому аристократу той поры было известно, что грубые нравом и неискушённые в изящных искусствах северяне не умеют, да и не могут создавать ничего похожего на изящные акварельные пейзажи, что были обнаружены в багаже Альбрехта. Даже предложение живописца написать акварельный пейзаж с натуры в присутствии благородных сеньоров не возымело действия. Автограф художника на «явно чужих» работах миланские власти сочли наглостью и чем-то вроде преступления.
История умалчивает о том, кто именно наябедничал властям о «контрабанде». Говорят, это был кто-то из падуанцев. А быть может, всему виной были испортившиеся в том году отношения правителя Милана Людовико Сфорца с императором Максимилианом I Габсбургом. Так или иначе, выручать художника пришлось личному эмиссару Максимилиана. С немалыми трудностями и изрядными тратами нервов и денег. Сам же Альбрехт Дюрер не стал держать зла на своих пленителей. Он ещё вернётся в Италию, но на сей раз в Венецию, и уже будучи в статусе всем известного мастера живописи, графики и гравюры. Впрочем, будет уже совсем другая история.
5. Рашель Рюйш. Только цветочные натюрморты, только хардкор. Десять детей, семь десятилетий карьеры, двести пятьдесят картин, ноль отклонений от творческой концепции. Может ли ботанический реализм быть причудливым? Может. Может ли букет быть стилизованным? Конечно. Можно ли увидеть хоть одну работу художницы на другую тему? Нет.
Её натюрморты — даже на её портретах, написанных другими художниками. Её мастерство совершенствовалось год от года, став чем-то абсолютным на закате жизни. В те времена, когда многие дамы были вынуждены подписывать картины мужскими псевдонимами, Рашель Рюйш вела свою тихую, непрестанную, безнадёжную борьбу за внедрение в умы и сердца консервативных соотечественников одной простой мысли: художник в юбке — это нормально. Женщина имеет право и способность творить.
Её «прорвало» лишь единожды. И то лишь такие же эксперты в ботанике, как она сама, могли бы рассмотреть на очередном натюрморте «цветочницы Рашель» идеологическую диверсию. К счастью, не рассмотрели. Чем спасли репутацию мастера, а возможно, и всю её коллекцию.
Эта картина ничем не примечательна в ряду своих товарок. Всё та же меткая живая кисть, всё тот же благословенный союз естественности и декоративности. Вот только сами растения... Видите ли, уважаемый читатель: в те времена ещё бытовало множество всяческих (как забавных, так и жутковатых) суеверий касательно свойств живой природы. К примеру, помидоры тогда считались страшно ядовитыми. Спасибо горе-переводчикам, которые ошиблись при переложении трактатов голландца Карла Клузиуса на английский, интерпретировав слово «зловонный» как «ядовитый» и не потрудившись дать отдельные описания плоду и стеблю. В результате подосланный южанами повар-конфедерат, долгое время втиравшийся в доверие к свите Джорджа Вашингтона, приготовил лидеру северян «лютую отраву» в виде... салата из помидоров! :) Вот так план южан покончить с лидером северных штатов потерпел сокрушительное фиаско. Зато естествознание сделало шаг вперёд...
Возвращаясь к картине Рюйш: растения, изображённые на этом полотне, в начале XVIII века считались страшно ядовитыми... Но не для всех людей, а только для мужчин! Ещё один миф, наподобие байки о помидорах, только ещё более древний. Художница не могла о нём не знать. Но всё же аккуратно совместила «антимужские» цветы в элегантный букетик, протестуя против гонений на Марию Гертруду Барбиерс, которой власти отказали в организации выставки по причине принадлежности к прекрасному полу.
Правда открылась совсем недавно. В ходе организации выставки работ Рашель Рюйш, о которой мы рассказываем в премиальном разделе нашего канала, немецкие специалисты повнимательнее присмотрелись к странной композиции — и тайна стала явью. Такой вот суровый феминизм!
Автор: Лёля Городная
Благодарим Вас, дорогой читатель, за подписку на канал. Просим обратить Ваше внимание и нажать на кнопку «Поддержать», расположенную чуть ниже. Большое спасибо!