Марина вздрогнула от резкого звонка в дверь. Звонок не умолкал, кто-то настойчиво держал палец на кнопке. В этом настырном звоне Марина безошибочно узнала свою тётю Галину. Только она могла так нетерпеливо требовать внимания.
Вздохнув, Марина отложила книгу и пошла открывать. На пороге, как и ожидалось, стояла тётя — грузная женщина с крашеными в медный цвет волосами, уложенными в тяжёлую причёску. Лицо её выражало смесь недовольства и деловитости.
— Наконец-то! — воскликнула тётя, проходя в квартиру без приглашения. — Я уж думала, ты не дома.
— Здравствуй, тётя Галя, — Марина попыталась улыбнуться. — Проходи, конечно.
Тётя прошла в гостиную, на ходу оценивающе осматривая квартиру. Её взгляд цеплялся за каждую деталь: новые шторы, маленький кактус на подоконнике, книжную полку со старыми фотографиями.
— Хорошо устроилась, — заметила она с плохо скрываемой завистью. — Одна в двухкомнатной квартире. Просторно, светло. Не то что мы с Петей в нашей хрущёвке.
Марина промолчала. Она привыкла к таким комментариям тёти, к её постоянному сравниванию, подсчитыванию чужого благополучия. Тётя Галина была младшей сестрой её матери, но характером совсем на неё не походила. Мама Марины была тихой, деликатной женщиной, а тётя — напористой и бесцеремонной.
— Чай будешь? — спросила Марина, направляясь на кухню.
— Буду, — кивнула тётя, плюхаясь на диван. — С лимоном, если есть. И печенье какое-нибудь не помешало бы.
Пока Марина готовила чай, тётя продолжала говорить, повысив голос, чтобы племянница слышала её с кухни.
— Ты знаешь, что Витя вернулся? Мой племянник, сын двоюродного брата. Помнишь его? Вы ещё детьми вместе на даче играли.
Марина смутно помнила долговязого подростка с вечно исцарапанными коленками и наглым взглядом. Витя был старше её на несколько лет и, насколько она помнила, не отличался ни умом, ни манерами.
— Помню, кажется, — отозвалась она, выставляя на поднос чашки.
— Он отучился в областном центре, — с гордостью продолжала тётя. — Теперь вот работу в Москве нашёл, перебирается сюда. Толковый парень, далеко пойдёт.
Марина внесла поднос с чаем в комнату, поставила его на журнальный столик. Тётя тут же подвинула к себе вазочку с печеньем.
— Только вот с жильём беда, — продолжила она, откусывая печенье. — Снимать дорого, а своего нет. Я всё думаю, как ему помочь.
Что-то в тоне тёти насторожило Марину. Она присела в кресло напротив, внимательно глядя на родственницу.
— И как ты собираешься ему помочь? — осторожно спросила она.
Тётя Галина сделала глоток чая, поставила чашку и посмотрела на Марину оценивающим взглядом.
— Знаешь, я тут подумала, — начала она, будто размышляя вслух. — У тебя ведь две комнаты. А ты одна. Зачем тебе столько пространства? Витя мог бы жить во второй комнате. Временно, конечно, пока не обустроится.
Марина замерла с чашкой в руке. Вот оно что. Она ожидала чего-то подобного, но всё равно опешила от такой прямолинейности.
— Тётя Галя, я не думаю, что это хорошая идея, — мягко ответила она. — Я привыкла жить одна, да и вторая комната мне нужна. Я там работаю.
— Работаешь? — фыркнула тётя. — На компьютере своём стучишь? Так это можно и на кухне делать. Или прямо здесь, в гостиной. Зачем целую комнату под это отводить?
Марина глубоко вдохнула, пытаясь сохранить спокойствие. Тётя никогда не понимала, чем она занимается. Для неё работа племянницы — что-то несерьёзное, не требующее ни пространства, ни тишины, ни сосредоточенности.
— Я перевожу тексты, тётя, — терпеливо объяснила Марина. — Мне нужно тихое место, где никто не будет мешать.
— Ерунда! — отмахнулась тётя. — Витя тихий мальчик, он не будет тебе мешать. К тому же, он на работе будет целыми днями. Только ночевать приходить.
Марина сомневалась, что Витя окажется таким уж «тихим мальчиком», но решила не спорить на эту тему.
— Тётя, я правда не могу, — твёрдо сказала она. — Мне нужна эта комната. И я не готова делить квартиру.
Лицо тёти Галины изменилось. Из просящего оно стало жёстким, почти злым.
— Зачем тебе две комнаты? Отдай одну моему племяннику! — в её голосе звучала не просьба, а требование. — Не будь эгоисткой, Марина. Мы же семья. Должны помогать друг другу.
— Мы семья, — согласилась Марина. — Но это не значит, что я обязана впускать в свою квартиру постороннего человека.
— Постороннего? — возмутилась тётя. — Витя тебе не посторонний! Он твой троюродный брат!
— Которого я видела последний раз лет пятнадцать назад, — заметила Марина. — И с которым у меня нет ничего общего.
Тётя Галина поджала губы, отставила чашку и скрестила руки на груди.
— Знаешь, я не ожидала от тебя такого, — сказала она с упрёком. — После всего, что я для тебя сделала. Я ведь заботилась о тебе, когда твоя мама болела. Помогала с учёбой, с поступлением.
Марина поморщилась. Тётя любила вспоминать о своих былых заслугах, приукрашивая и преувеличивая их. На самом деле она никогда особо не помогала ни Марине, ни её матери. Разве что давала непрошеные советы и критиковала всё, что они делали.
— Я благодарна за твою помощь, тётя, — сказала Марина, стараясь не поддаваться на провокацию. — Но это не имеет отношения к моему решению. Я просто не хочу жить с кем-то ещё.
— Но как же Витя? — не унималась тётя. — Ему негде жить! А у тебя пустует целая комната!
— Она не пустует, — возразила Марина. — Я же сказала, что использую её как рабочий кабинет.
— Кабинет! — фыркнула тётя. — Подумаешь, какая важная персона! Обычная переводчица, а туда же — кабинет ей подавай!
Марина почувствовала, как внутри поднимается раздражение. Тётя всегда умела задеть за живое, принизить её достижения, обесценить её труд.
— Тётя Галя, — сказала она, изо всех сил стараясь говорить спокойно, — я понимаю твоё беспокойство о Вите. Но я не могу отдать ему комнату. Это моё окончательное решение.
Тётя Галина резко встала, лицо её покраснело от гнева.
— Вот значит как, — процедила она. — Отказываешь родне в помощи. А ведь эта квартира досталась тебе просто так, по наследству от бабушки. Ты её не заработала, не купила. Просто повезло родиться внучкой.
Эти слова ударили больнее всего. Марина действительно получила квартиру в наследство от бабушки, матери её отца. Но тётя не знала всей истории.
— Тётя, — тихо сказала Марина, — ты не знаешь всей правды о квартире.
— Какой ещё правды? — тётя презрительно махнула рукой. — Все знают, что старуха оставила тебе квартиру, обойдя своих детей. Повезло тебе, вот и всё.
Марина встала и подошла к книжной полке. Достала старый фотоальбом, открыла его и протянула тёте.
— Посмотри, — сказала она.
На фотографии была запечатлена пожилая женщина в больничной койке. Рядом с ней сидела юная Марина, держа бабушку за руку. На другой фотографии Марина меняла постельное бельё в той же комнате, на третьей — кормила бабушку с ложки.
— Что это? — нахмурилась тётя.
— Это последние три года жизни бабушки, — тихо ответила Марина. — Она перенесла инсульт и была парализована. Не могла ни говорить, ни двигаться. Нуждалась в постоянном уходе.
Тётя молча перелистывала страницы альбома. На каждой фотографии была Марина — совсем ещё девочка, ухаживающая за больной старушкой.
— Её дети, включая моего отца, решили, что бабушке будет лучше в доме престарелых, — продолжила Марина. — Но я не могла этого допустить. Мне было пятнадцать, когда случился инсульт. Я переехала к бабушке и заботилась о ней до самой её смерти. Три года, тётя. Три года я кормила её, мыла, переодевала, читала ей книги, хотя не была уверена, что она понимает. Я пропустила школьные танцы, вечеринки с друзьями, первую любовь — всё то, что делает подростковую жизнь нормальной.
Тётя Галина молчала, продолжая листать альбом. Её лицо постепенно менялось, теряя свою надменность.
— А где же была твоя мать? — наконец спросила она.
— Мама приходила помогать, когда могла, — ответила Марина. — Но она работала на двух работах, чтобы обеспечить нас. Основной уход лежал на мне.
— Я не знала, — тихо сказала тётя. — Твоя мать никогда не рассказывала.
— Она не хотела, чтобы меня жалели, — пожала плечами Марина. — И я тоже. Это был мой выбор — остаться с бабушкой. Я любила её и не могла представить, что она окажется среди чужих людей, в казённом учреждении.
Тётя закрыла альбом и положила его на столик. В её глазах появилось что-то новое — смесь удивления и неохотного уважения.
— И поэтому она оставила тебе квартиру, — заключила она.
— Да, — кивнула Марина. — Хотя я никогда не просила об этом и не ожидала никакой награды. Я просто любила её.
В комнате повисла тишина. Тётя Галина смотрела в окно, явно переваривая услышанное. Марина не торопила её, давая время осмыслить всё.
— А вторая комната? — наконец спросила тётя. — Почему ты так держишься за неё?
Марина вздохнула. Этот вопрос был сложнее, чем казалось на первый взгляд.
— Пойдём, я покажу, — сказала она, направляясь к двери во вторую комнату.
Они вошли в небольшую светлую комнату, оборудованную как рабочий кабинет. У окна стоял стол с компьютером, вдоль стен — книжные полки, заставленные словарями и специальной литературой. В углу размещалась небольшая кушетка.
— Здесь я работаю, — сказала Марина. — Но не только. Смотри.
Она подошла к шкафу и открыла его. Внутри были аккуратно сложены медицинские принадлежности: пелёнки, подгузники для взрослых, специальные крема от пролежней, эластичные бинты.
— Что это? — удивилась тётя.
— Это для мамы, — тихо ответила Марина. — У неё начальная стадия болезни Альцгеймера. Пока она справляется сама, живёт отдельно. Но врачи говорят, что скоро ей понадобится постоянный уход. И тогда она переедет ко мне, в эту комнату.
Тётя Галина побледнела. Она была сестрой Марининой матери, но, судя по всему, даже не подозревала о её диагнозе.
— Альцгеймер? — переспросила она дрогнувшим голосом. — У Тани?
— Да, — кивнула Марина. — Уже больше года. Она не хотела никому говорить, особенно тебе. Боялась твоей реакции.
— Но почему? — тётя выглядела искренне расстроенной. — Я бы помогла.
Марина сдержала готовый сорваться с языка ответ. Вряд ли тётя действительно помогла бы — скорее, использовала бы болезнь сестры как повод для сплетен и самоутверждения. Но сейчас было не время для обвинений.
— Мама очень гордая, ты же знаешь, — мягко сказала она. — Не хочет быть обузой.
Тётя медленно опустилась на кушетку, всё ещё переваривая новость.
— И ты... ты собираешься ухаживать за ней? Как за бабушкой?
— Конечно, — просто ответила Марина. — Она моя мать.
— Но это же так тяжело, — покачала головой тётя. — Физически, морально. И ты опять лишишься нормальной жизни.
Марина пожала плечами:
— У каждого своё понимание нормальной жизни, тётя. Для меня нормально — заботиться о близких, когда они в этом нуждаются.
Тётя Галина долго молчала, глядя в окно. Потом медленно поднялась и повернулась к Марине. В её глазах блестели непривычные слёзы.
— Прости меня, — тихо сказала она. — Я не знала... Не понимала.
Марина кивнула, принимая извинения. Она не держала зла на тётю — та просто была такой, какой была. Эгоистичной, самовлюблённой, не способной видеть дальше собственного носа.
— Ничего, — ответила она. — Теперь ты знаешь.
Они вернулись в гостиную. Тётя допила остывший чай и начала собираться.
— Я поговорю с Витей, — сказала она, надевая пальто. — Объясню, что ему придётся искать другое жильё. Может быть, мы с Петей сможем помочь ему с первым взносом за съёмную квартиру.
Марина удивлённо посмотрела на тётю. Такая щедрость была ей несвойственна.
— Это было бы очень мило с вашей стороны, — сказала она.
— И, Марина, — тётя остановилась в дверях, — если тебе понадобится помощь с Таней... с твоей мамой... ты можешь позвонить мне. Я приеду.
Марина кивнула, хотя и не была уверена, что воспользуется этим предложением. Тётя Галина вряд ли изменилась кардинально за один день. Но, возможно, сегодняшний разговор заставил её хоть немного задуматься.
Когда тётя ушла, Марина вернулась в свой кабинет и подошла к окну. На улице начинался дождь, капли барабанили по стеклу, создавая уютный, успокаивающий звук. Она любила эту комнату, любила тишину и покой, которые здесь царили. Но она готова была отказаться от этого ради матери, когда придёт время.
В конце концов, что такое комната, квартира, материальные блага по сравнению с любовью и заботой о близких? Тётя Галина, возможно, никогда полностью не поймёт этого. Но сегодня она хотя бы увидела другую сторону жизни, ту, где не всё измеряется выгодой и удобством.
Марина села за стол и включила компьютер. Нужно было закончить перевод до вечера. А вечером она, как обычно, поедет к маме — приготовит ужин, поможет с уборкой, почитает ей любимую книгу. И будет наслаждаться каждой минутой общения, пока ещё есть такая возможность.
Она знала, что впереди тяжёлые времена. Но также знала, что справится. Ведь настоящая сила не в том, чтобы избегать трудностей, а в том, чтобы принимать их с открытым сердцем и делать всё возможное для тех, кого любишь.
Самые обсуждаемые рассказы: